Самый лучший комсомолец. Том пятый

— Доброе утро, — ответил я.

— Здравствуйте, — поздоровался и КГБшник.

— Вы на работу? Давайте мы вас довезем, погода ужасная, — предложил я.

Ну а чо?

— Неудобно, — засмущалась она и стрельнула глазками в дядю Семена.

— Неудобно по метели и темноте ходить, — послушно ответил он.

И мы пошли дальше уже втроем.

— Как вам на новом месте, Александра Викторовна? — спросил я. — Как ребята?

— Класс у меня замечательный, — улыбнулась она.

— Второй «бэ»? — чисто для порядка уточнил ничего не забывающий я.

— «Бэшки» мои, — кивнула учительница. — С такими работать — одно удовольствие. Про квартиру и не говорю — такие хоромы, и одной мне! — и снова стрельнула глазками в дядю Семена.

Сигнализирует, так сказать. «Хоромы» это по грустным отечественным меркам, так-то обыкновенная «двушка» улучшенной планировки (это когда нормального размера кухня и раздельный санузел). Мы с Вилочкой в «трешке» живем, мне же кабинет по нормативам Союза писателей положен, а раз положено — надо брать!

— Сервант вот хороший в кооперативе купила, — похвасталась она. — Сами привезли, сами собрали, еще и скидка как учителю — аж четверть стоимости.

У нас же социально ориентированное государство, поэтому учителя, врачи и силовики во всех моих кооперативах имеют автоматическую двадцатипятипроцентную скидку. Все равно доходность мое почтение, так почему бы и нет?

Мы вышли из подъезда, и обрадовавшийся появлению новых жертв ветер радостно швырнул нам в лица колючий снег. Мы с учительницей поежились и подняли воротники. Дядя Семен ёжиться не стал, но тоже поднял.

Из-за угла выкатился «Москвич» — родной «Запорожец» еще в пути, железной дорогой доставляют — уже прогретый и готовый ехать. Очень удобно быть мной! Следом выкатился еще один — в ней по идее должен был ехать за нами с Вилкой дядя Семен с напарниками, но его оперативно заменили.

Я забрался на заднее сиденье, а КГБшник галантно открыл для дамы дверь переднюю. Поблагодарив, она уселась, и мы поехали — не по пути, но расстояния тут потешные.

— А за нами ваши коллеги едут? — спросила Александра Викторовна дядю Семена.

— Коллеги, — подтвердил он. — Сергея охраняем.

— Тяжело тебе? — обернувшись, сочувственно улыбнулась она мне.

— Привык, — улыбнулся я в ответ. — И так намного спокойнее — враг не дремлет.

— Какие же бессовестные, — посмурнела она. — Где это видано — в детей стрелять?

— Во Вьетнаме мои ровесники с автоматами по джунглям ходят, — пожал плечами я. — Родину защищают. Если можно убивать вьетнамских детей — почему меня нельзя? Все логично.

— Скоты, — приложила она стратегического врага.

— Скоты, — согласился я.

— А вы, если не секрет, куда собирались? — спросила она.

— На студию, записывать передачу, посвященную покойному генералу Де Голлю, — ответил я.

— Жалко его, — вздохнула учительница. — Я в Москве жила, когда он в Москву приезжал, в 66-м. Радости было! — мечтательно зажмурилась, радуясь воспоминаниям. — Казалось — всё, пробит Занавес, будем дружить.

Дружно вздохнули — не так все просто.

— А вы до скольки сегодня работаете? — спросил я. — Мы там часов до четырёх будем записываться, давайте короткое интервью с вами запишем, как с очевидицей тех событий?

— Да ну, куда мне в телевизор! — застеснялась она.

— Вы кинематографичная и учитель, — ответил я. — И это запись, не прямой эфир — не страшно, если ошибетесь, а ваши воспоминания украсят передачу.

У меня так-то в Москве снятые кусочки есть, и я их вклею, но почему бы не добавить еще одно? С корыстной целью:

— Вас после работы дядя Семен до студии и обратно довезет.

Она стрельнула глазками в КГБшника и конечно же согласилась.

Глава 24

— Сводишь? — ухмыльнулся дядя Семен, когда мы высадили учительницу у школы и поехали на студию.

— Вам обидно? — спросил я в ответ.

— Нам обижаться по должности не положено, — заметил он.

— Это же не ответ, — пожал я плечами.

— Так и ты не ответил.

Справедливо.

— Мне нравится, когда одинокие люди вокруг женятся, — признался я. — На свадьбах прикольно, а процент счастливых браков при моем опосредованном участии на удивление высок — одна осечка была всего, но исключения только подтверждают правило. Извините, я понимаю, что вам лет в три раза больше чем мне, и больше лезть не буду.

— Больше не лезь, — попросил он.

— Извините, — смутился я.

Стыдно.

— Потому что дальше я сам, — подмигнув в зеркало заднего вида, пояснил дядя Семен.

Студия у нас огромная, на десяток павильонов. В «информационном» третьем было многолюдно — для передачи столько персонала не нужно, просто здесь есть конференц-зал, в который мы с народом и отправились.

За столом, кроме меня и дяди Семена за моими плечами, три десятка разнополых (дамы в меньшинстве) выпускников журфаков, прибывшим сюда со всей страны, надеясь заслужить путевку в большую, может даже международную, журналистику. Уже разбиты на пары — репортер + оператор. «Конвас-автоматов» у нас полно, выдадим, с импортной пленкой картинку дают вполне пристойную.

— Доброе утро, товарищи, — начал я раздачу ЦУ. — Мы находимся в удивительном по красоте, но суровом краю. Жизнь здесь, благодаря Советской власти, несоизмеримо комфортнее, чем в царские времена, но превозмогать все равно приходится много и регулярно. На БАМе от вашего брата не протолкнуться, в Хабаровске и Владивостоке тоже с журналистикой все в порядке. Наш городок не то чтобы секретный, но трепаться о нем пока рано. Здесь вам работы нет, так что можете воспринимать Хрущевск, так сказать, базой. О необходимости постоянных командировок в далекие от большой цивилизации места при распределении сюда вас предупреждали, и вы, судя по всему, этого не боитесь. Так?

Народ покивал — не боятся!

— Замечательно, — одобрил я, поднялся со стула и пошел к доске школьного образца.

Вооружившись мелом, начал вещать:

— Наша текущая задача, товарищи — поставить на поток производство двадцати-тридцатиминутных документальных фильмов о жизни в глуши и суровых условиях. Не возбраняется указывать на проблемы — никого за это на пару тыщ километров севернее перемещать не станем, это я вам гарантирую.

Журналисты оживились.

— Цензором буду выступать я, — продолжил я. — А я очень уважаю объективность и диалектику. Репортажей из одних проблем и с посылом «как плохо жить в СССР быть не должно». Но и агиток нам не нужно — от вас я требую четкого следования главному принципу журналистики: объективности.

Крупно вывел «объективность».

— Теперь перейдем к конкретике. Я предлагаю вам разделиться на группы по следующим темам. Первая — «человек на карте». В этом цикле передач вам нужно выбрать главного героя или героиню, о жизни и работе которых будете рассказывать зрителю. О заводских рабочих, шахтерах, колхозниках, учителях и прочих товарищах, так сказать, «стандартного» уровня жизни Родина совершенно правильно репортажи регулярно снимает, это хорошо и правильно, но мы сделаем иначе, выбирая героев нестандартных. Например, в двухстах километрах на Запад от нас, — указал в окно. — Живет самый настоящий отшельник, который провел в тайге последние двадцать пять лет жизни.