Самый лучший учебник журналистики. Кисло-сладкая книга о деньгах, тщеславии и президенте

Представим себе диалог:

ВЕДУЩИЙ (доставая ботинок) . Так вы готовы его съесть?ГОСТЬ. Конечно нет! Уберите от меня эту гадость! И вообще я не понимаю, как можно так шутить, ведь мы обсуждаем важнейшую тему борьбы с крысами, которые заполонили весь город. Я подниму в парламенте вопрос, чтобы радиостанциям резко повысили налоги.

Что получилось?

Полный провал!

Наш ведущий остается в несмешной ситуации, под угрозой увольнения с грязным ботинком в руке. А политик чист, как ангел. И поверьте, аудитория всегда будет на стороне политика, потому что актуальный вопрос борьбы с крысами, на ее взгляд, гораздо важнее каких-то обещаний семилетней давности.

Но представим себе, что вы все же хотите совершить этот акт мести. В этом случае вы должны иметь запасной выход на случай отказа. Этот выход должен быть изящен и переводить все на юмор. Юмор тут необходим, потому что только он помогает погасить неприятную щекотливую ситуацию.

Конечно, можно, схватив ботинок в одну руку и холку гостя в другую, требовать, чтобы он немедленно открыл рот и откусил кусок подошвы, ведь он обещал это сделать семь лет назад.

Но поверьте, аудитория будет не на вашей стороне. Она ждет красивого разрешения этой ситуации. И оно должно быть вами подготовлено и придумано.

Моя жена, которой я рассказал этот случай, заметила, что все должно быть, кроме всего прочего, еще и гламурно.

Например, политик отказывается съесть ботинок.

Тогда ведущий откусывает его сам. У политика, сказала жена, начинают глаза вылезать из орбит от удивления. И оказывается, что ботинок не настоящий, а, например, из шоколада.

– А где тут логика? – спросил я жену.

– Тут не должно быть логики, – снисходительно ответила жена. – Он откусывает и громко объявляет спонсора. А это какая-то шоколадная фабрика. И все счастливы.

– Почему счастливы?

– Потому что политик не ел грязный ботинок, а ведущий получил кучу денег за рекламу. И купил жене не новый большой набор кастрюль, как ты, а что-то маленькое, но с большим камешком, как настоящие мужья.

Я хотел возразить. Но подумал, что жена кое в чем права.

Конечно, не в идее кольца с камешком. Я думаю, что кольцо с бриллиантом на пальце женщины только мешает ей вкусно готовить, потому что цепляется за край кастрюли.

Она права в другом.

Эфир не терпит грязи. Грязные стыки, неоправданные паузы, в которых вы лихорадочно ищете выход из ситуации, в которую сами себя загнали, – все это недопустимо.

Совет жены идеален, как и все, что делает эта женщина. Я говорю это совсем не потому, что если я скажу иначе, то три дня буду с интересом заглядывать в пустой холодильник, а потому что ее решение на самом деле идеальный выход.

Представим себе, что политик согласен съесть ботинок. Но неужели можно представить, что вы, как Чарли Чаплин в «Новых временах», вытащите настоящий ботинок и, выдавив кетчуп, будете ждать, когда он сломает дорогую вставную челюсть о кривой гвоздь?

Думаю, что нет. Великий театральный режиссер Станиславский говорил, что существует правда жизни, но есть правда сцены. И их нужно отличать.

Однажды моя дочь сказала, что если я не буду пускать ее на свидание с ее мотоциклистом, то она пойдет на крайние меры – навсегда уйдет из дома куда глаза глядят.

Это могла быть правда жизни.

Но она уже уходила. В переводе с ее языка это означало уйти к подруге на пару часов и смотреть видео, накупив пирожных.

Это правда сцены.

Моя дочь – живое доказательство правильности системы Станиславского.

Итак, любые ваши действия в эфире не должны поставить гостя в неудобное, а тем более в безвыходное положение.

Если ваш гость грызет настоящий ботинок в эфире, то это ваша победа, но она пиррова. Это торжество не вашей справедливости, а унижения другого и отсутствие вкуса.

Важно понять, что ценно тут не то, что гость грызет подошву, а то, что он согласился ее грызть, признав свою неправоту. И в этом случае шоколадный ботинок – это элегантная награда за его честность и порядочность.

И совсем не лишне, если он в прямом эфире откусит от шоколадного ботинка маленький кусочек. Например, погрызет шнурок.Парламентарий, грызущий на экране шоколадный шнурок, – что может быть умилительней!

НЕПРЕОДОЛИМЫЙ ГЛАМУР

Как мы знаем, гламурные дивы часто не в ладу с законом.

Когда я читаю новость, что супермодель Наоми Кэмпбелл в очередной раз ударила свою домработницу мобильником по голове, плюнула в няньку и отправилась за это на принудительные работы – я мстительно радуюсь. Я считаю, что некоторые звезды вконец обнаглели, но им все прощают, потому что у них папаша или мамочка большие шишки. Если кто-то из обычных людей плюнет в няньку, то ему светит огромный штраф. Но если свой мобильник швыряет в домработницу какая-то гламурная звезда, то народ интересует не размер шишки на голове несчастной домработницы, а какой марки был телефон и правда ли, что это был «Vertu» из чистого золота с бриллиантами по периметру.

Хулиганство ради пиара, к которому прибегают гламурные дивы, я категорически осуждаю.

Моя дочь, с которой я обсудил эти свойства характера Наоми, сказала, что я так и не научился разбираться в женщинах и не понимаю, что истинная женщина не должна терять шарм ни при каких обстоятельствах.

– Ты не представляешь, как она там ходит по тюремному двору. Представь себе: длинная дорожка, фонари с вышек, как концертные прожектора. С крыши тюрьмы играет громкая музыка. Вокруг дорожки стоят другие заключенные. Девушки – в элегантных робах. Мужчины – в наручниках и кандалах последних моделей.

Появляется Наоми! Ее окружают красавцы-тюремщики не старше двадцати лет.

Наоми медленно идет по гравию, демонстрируя последние модели тюремной одежды. Показ с вышки через микрофон ведет лично начальник тюрьмы.

– Ты выдаешь желаемое за действительное, – ухмыльнулся я. – Она не в тюрьме. Она в течение пяти дней будет мыть полы в гараже для мусоровозов.

– Боже мой, какая разница, где ходить в хорошем платье – в тюрьме или в гараже. Хотя в тюрьме лучше. Больше мужчин в одном месте.

Я подозрительно спросил дочь, откуда у нее такие познания деталей тюремной жизни. Она пояснила, что многое ей рассказал ее мотоциклист. Он сам еще не сидел, но у него там побывала пара приятелей. Однако многое она чувствует и сама, потому что женщина должна быть элегантна в любых условиях.

– Согласись, папа, ведь лучше, если женская тюремная роба будет от Дольче и Габбана. Не так ли? – спросила дочь.

Я мрачно кивнул, отметив для себя, что пора, наконец, вплотную заняться мотоциклистом дочери. Я подозреваю, что он может оказаться гораздо более разнообразной личностью, чем кажется на первый взгляд.