Самый желанный

Повисло потрясенное молчание. И длилось оно долго, ибо трое старших сыновей герцога Иденкорта не слишком быстро соображали. Наконец младший из братьев обернулся к самому старшему:

– Теперь герцог ты.

Самый старший, но, увы, самый тупой из братьев, лениво расправил плечи.

– Теперь герцог – я. Ко мне переходит титул и поместье, но не раньше, чем я отомщу за отца и уничтожу этого слона-убийцу. – Он поднял руку и потряс кулаком. – Этот слон будет убит!

Второй брат, ненамного умнее и почти столь же пьяный, значительно покачал головой:

– Сражаться до смерти!

Кенийский проводник, опытный житель саванны, попытался предотвратить катастрофу:

– Ваша светлость, милорды, этот слон очень опасен. Нам следует скорее убраться с его территории и забрать с собой тело вашего отца.

– Убраться?! – вскричал третий брат, у которого ранее тоже шевельнулась подобная мысль, но это малодушное предложение повергло его в гнев. – Черт возьми, парень, мы, сыновья Иденкорта, должны бежать? – И присоединившись к братьям, он вскинул на плечо ружье. – Победа или смерть!

К несчастью, случилось последнее.

А в Англии, в мрачном кабинете, декорированном самой смертью, младшему сыну покойного герцога Иденкорта вдруг почудилось, что в стеклянных глазах чучел блеснуло нечто, похожее на злобное удовлетворение.

– Все? – Грэм ослабевшей рукой провел по лицу и откинулся в кресле, в кресле отца, но сам этого не заметил. – Ну да, разумеется. Они же всегда были вместе, до конца. Господи! Погибли по собственной глупости!

Мистер Абботт кивнул.

– Именно так. Проводник пытался их спасти, но только он сам и двое его людей избежали смерти.

– Разумеется, он ничего не мог сделать. – Грэм махнул рукой. – Не смог их остановить. Никто никогда не мог. – Он покачал головой. Потрясение еще не давало ему ощутить до конца глубину горя. Во всяком случае, он надеялся, что причина именно в этом.

Грэм никогда не был особенно близок ни с отцом, ни с братьями, ибо по своей сути был совсем другим человеком. В детстве ему либо затыкали рот, либо вовсе не обращали на него внимания, а потому он со временем понял, что лучший способ общаться с членами семьи – это, по возможности, избегать их.

Став взрослым, он научился покорять сердца женщин, и тогда отношение к нему слегка изменилось, возникло некое ворчливое почитание, ибо сокрушители мебели всегда ценили охоту, любую охоту. Но перемирие каждый раз было слегка настороженным и недолгим.

– Ваша светлость, я должен сообщить вам…

Мир Грэма на миг замер, а потом закрутился вновь с пугающей скоростью.

«Ваша светлость…»

Он сглотнул, в горле было сухо. С трудом выбравшись из кресла и спотыкаясь на ходу, Грэм двинулся к графину с отцовским – нет, теперь с его собственным – виски. Напиток сверкал, как янтарный символ спасения.

Грэм опрокинул один стаканчик, чтобы прогнать сухость в горле, а второй – чтобы убрать вкус первого. Но третий тоже налил, просто чтобы на него полюбоваться. Потом вернулся к Абботту.

– Я герцог Иденкорт.

– Да, ваша светлость, герцог, – кивнул Абботт.

Грэм шагнул к креслу отца, но вдруг отпрянул и выбрал другое, не столь отягощенное воспоминаниями.

– Я герцог Иденкорт, – произнес он, заглянув в стакан. Вот черт, там уже пусто! Абботт забрал у него стакан.

– Ваша светлость…

– Эй, я же из него пью!

Абботт швырнул стакан в камин, где он раскололся на мелкие части. Грэм заморгал, в первый раз отметив, что Абботт не просто насторожен – плотно сжатые губы скрывали гнев и отвращение.

– Ваша светлость, пять поколений моей семьи служили вашей семье в качестве поверенных и советников в делах. Ваш дед никогда не платил нам вовремя и полностью, а ваш отец не платил вообще. Совет, который я собираюсь вам дать, будет первым и последним от Абботта. Так что слушайте внимательно.

Грэм откинулся в кресле и наконец сфокусировал взгляд.

– Слушаю.

Абботт расправил плечи. На слабом, невыразительном лице сверкнули глаза.

– Не теряйте времени, быстрее вступайте в свои права и принимайтесь за дело. Ваше состояние расстроено, земли простаивают в запустении. Ваши крестьяне страдают, долги огромны и продолжают быстро расти. Видит Бог, приятель, если в ближайшее время Иденкорт не получит значительного количества денег, то скоро спасать будет нечего. Единственный возможный путь для вас – это найти богатую жену, и найти быстро, иначе будет поздно. До конца сезона осталось меньше месяца. Предлагаю вам очаровать нужную даму быстро и основательно.

С этим словами он развернулся, вышел из кабинета, а потом из Иден-Хауса. Грэм следил за ним, смутно понимая сквозь туман накатившего на него шока, что вместе с Абботтом из его жизни уходит надежда получить хотя бы какую-то помощь в спасении огромного расстроенного хозяйства Иденкортов, о котором он так и не потрудился что-либо узнать.

Грэм закрыл глаза и прижал лоб к холодному стеклу.

– Черт! Черт! Черт!

Интересно, как мог вечно пустой Иден-Хаус показаться еще более пустым? Грэм возбужденно шагал в темноте по огромным залам. Одновременно величественные и жалкие в своей заброшенности, они отзывались призрачным эхом. И почему он раньше этого не замечал? Неужели даже само ожидание возвращения хозяина наполняло эти комнаты жизнью? А может, неприязнь Грэма к членам его семьи не давала ему почувствовать собственное одиночество? Лучше одному, чем с ними?

Вот теперь он действительно один. Пустота этого дома, который стал теперь его домом, была лишь символом пустоты всей жизни самого Грэма. Не каждый день человек становится герцогом. Но он стал, получил все, о чем не мог и мечтать (правда, ему и в голову не приходило мечтать о подобном), а рядом никого нет, некому даже рассказать о случившемся.

Разумеется, кроме Софи. Эта мысль успокоила Грэма. Софи выслушает его, выслушает ужасную историю гибели отца и братьев, сумеет почувствовать всю абсурдность и бессмысленность происшедшего. Скажет что-нибудь колкое, но разумное, и окажется, что в этот момент Грэм именно так и думал. И как обычно, он почувствует, что одиночество отступает. Но Софи единственная. Впереди вся жизнь, а достойный партнер только один.

Грэм задержался в комнате матери, изысканном помещении, на которое не наложил отпечаток стиль жизни обитавших в доме мужчин. Сквозь толстый слой пыли на пологе проглядывал глубокий розовый цвет; мебель была изящной и элегантной, но Грэм помнил, что она принадлежала еще бабушке.

В инкрустированной шкатулке на туалетном столике хранились простые украшения, из тех, что надевают каждый день. Грэм сомневался, что у матери были другие драгоценности, ибо когда она вошла в клан Кавендишей, их казна уже опустела. Грэм одним пальцем приподнял крышку. В шкатулке было пусто. Видно, кто-то давным-давно забрал отсюда все ценное. Пожалуй, мама не стала бы возражать – пусть ее скромные драгоценности снова кто-то носит, ведь они для этого и предназначены.