Санин (сборник)

На берегу стояли разноцветные лодки и сидели, в жилетках и цветных рубахах, мужики, у которых Санин и Иванов взяли лодку, после долгого, веселого и шутливого торга.

Иванов сел на весла, Санин взял руль, и лодка быстро и легко поплыла вдоль берега, мелькая в тени и свету и оставляя за собой узенькие и плавные полоски серебристой волны. Иванов греб быстро и хорошо, частыми ровными ударами, от которых лодка вздрагивала и приподымалась, как живая. Иногда весла с шорохом задевали за ветки, и они долго и задумчиво колыхались над темной прибрежной глубиной. Санин, с удовольствием сильно налегая на рулевое весло, так что вода с радостным шумом забурлила и запенилась, круто поворотил лодку в узкий проход между нависшими кустами, где было глубоко, сыро, прохладно и темно. Вода была тут чистая-пречистая, и видны были в ней на сажень желтые камушки и красноперые быстрые рыбки, стайками снующие туда и сюда.

– Самое подходящее место, – сказал Иванов, и голос его весело отдался под темными ветками.

Лодка с тихим скрипом пристала к густой траве берега, с которого вспорхнула какая-то беззвучная птичка, и Иванов выскочил на берег.

– На земле весь род людской!.. – запел он могучим басом, от которого всколыхнулся и загудел воздух.

Санин, смеясь, выскочил за ним и быстро, по колено утопая в сочной живой траве, взбежал на высокий берег.

– Лучше не найти! – закричал он.

– И искать не надо: под солнцем везде хорошо… – ответил Иванов снизу и стал вытаскивать из лодки водку, огурцы, хлеб и узелок с закуской.

Все он перенес на мягкий бугорок под стволом большого дерева и разложил па траве.

– Лукулл обедает у Лукулла, – сказал он.

– И он счастлив, – закончил Санин.

– Не совсем, – возразил Иванов с шутливым огорчением, – рюмку забыли.

– Тьфу, – весело сказал Санин. – Ну ничего, мы сделаем…

И ровно ни о чем не думая, а только наслаждаясь светом, теплом, зеленью и своими быстрыми ловкими движениями, он полез на дерево и, выбрав еще зеленую не закоренелую ветку, стал вырезать ее ножом. Мягкое сочное дерево легко поддавалось усилиям, и маленькие белые пахучие стружки и кусочки сыпались на зеленую траву. Иванов, подняв голову, смотрел на него, и от такого положения ему было так легко и славно дышать, что он все время радостно улыбался.

Ветка хрустнула и мягко свалилась на траву. Санин спрыгнул с дерева и стал долбить из ветки стаканчик, стараясь не попортить коры. Стаканчик выходил ровный и красивый.

– Я, брат, думаю выкупаться опосля, – сказал Иванов, внимательно глядя на его работу.

– Дело хорошее, – весело согласился Санин, ковырнул ножом и подбросил готовый стаканчик на воздух.

Они сели на траву и стали с аппетитом пить водку и есть зеленые, пахучие и сочные огурцы.

Был уже полдень. Солнце стояло высоко, и было жарко везде, даже в тени.

– Не могу! – сказал Иванов. – Душа просит!

Он не умел плавать и, быстро раздевшись, влез в воду на самом мелком и прозрачном месте, где ясно было видно светло-желтое ровное песчаное дно.

– Ух, ладно, – говорил он, подпрыгивая и далеко разбрасывая блестящие брызги.

Санин, не торопясь и глядя на него, разделся и бегом вбежал в воду, подпрыгнул, ухнул и поплыл через реку.

– Утонешь, – кричал Иванов.

– Не утону, – весело фыркая и смеясь, отозвался Санин. Их веселые голоса далеко и радостно разносились по светлой реке и зеленому лугу.

Потом они вылезли и валялись голые в мягкой свежей траве.

– Славно!.. – говорил Иванов, поворачивая к солнцу свою широкую спину с блестящими на ней мелкими капельками воды. – Построим здесь две кущи…

– А ну их к черту! – весело закричал Санин. – И без кущи славно, кущи-то всякие давно надоели!

– Ух-а! Трык-брык! – закричал Иванов, выделывая какие-то дикие и веселые па.

Санин, хохоча во все горло, стал против него и принялся выделывать то же самое.

Голые тела их блестели на солнце, и мускулы быстро и сильно двигались под натянутой кожей.

– Ух! – запыхался Иванов.

Санин еще потанцевал один, потом перекувыркнулся через голову.

– Иди, а то всю водку выпью, – крикнул ему Иванов. Одевшись, они доели огурцы и допили водку.

– Теперь бы пивка холодного… ха-арошо! – мечтательно сказал Иванов.

– Поедем.

– Валяй.

Они наперегонки сбежали с берега к лодке и быстро поплыли.

– Парит, – сказал Санин, счастливо жмурясь на солнце и разваливаясь на дне лодки.

– Будет дождь, – отозвался Иванов, – правь же… черт!..

– Догребешь и сам, – возразил Санин.

Иванов брызнул на него веслом, и светлые прозрачные брызги, насквозь пронизанные солнцем, каскадом разлетелись вокруг.

– И за то спасибо, – сказал Санин.

Когда они проезжали мимо одного из зеленых островов, послышались веселые взвизги, плеск и звонкий радостный женский смех. День был праздничный, и из города много народа понаехало гулять и купаться.

– Девицы купаются, – сказал Иванов.

– Пойдем посмотрим, – сказал Санин.

– Увидят.

– Нет, мы тут пристанем и пойдем по осоке…

– А ну их, – слегка покраснев, сказал Иванов.

– Пойдем.

– Да соромно, – шутливо пожал плечами Иванов.

– Чего?

– Да… оно ж девицы. Нехорошо…

– Дурень ты, – сказал Санин, смеясь, – ведь ты б с удовольствием посмотрел.

– Да ежели девица и того… то кому же оно…

– Ну, так и пойдем…

– Да оставь…

– Тьфу! – сказал Санин. – Нет ни одного мужчины, который бы не хотел видеть красивую голую женщину… и даже такого нет, который хоть раз бы в жизни хоть мельком бы не посмотрел, а…

– Оно так, – согласился Иванов, – а все-таки… ты б уж, если так рассуждаешь, и шел бы прямо, а то прячешься!

– Так прелести, друг, больше, – весело сказал Санин.

– Оно, конечно, весьма это приятственно… А ты сдерживайся…

– Ради целомудрия?

– А хотя бы…

– Да не хотя бы, а больше ведь не для чего!

– Ну, пусть.

– Ну… Да ведь в тебе и во мне этого целомудрия нет…

– Если око тебя соблазняет, вырви его, – сказал Иванов.

– Не городи глупостей, как Сварожич, – засмеялся Санин. – Бог дал тебе око, зачем же его рвать?

Иванов, улыбаясь, пожал плечами.

– Так-то, брат, – направляя к берегу лодку, сказал Санин. – Вот если бы в тебе при виде голой женщины и желания никакого не появлялось, ну тогда был бы ты целомудренный человек… И я бы первый твоему целомудрию удивлялся бы… хотя бы и не подражал и, весьма возможно, свез бы тебя в больницу… А если все это внутри у тебя есть и наружу рвется, а ты его только сдерживаешь, как собаку на дворе, так цена твоему целомудрию – грош!

– Оно точно, только ежели не сдерживаться… то иной человек может бед натворить!..