Санитарная рубка

— Прошу прощения! Как только скажу слово про деревню, так сразу словесный понос открывается. Не могу сдержаться. А я ведь, честно говоря, Борис Юльевич, давно хотел побеседовать с вами, по душам побеседовать. И спасибо огромное, что такую возможность предоставили.

— Я слушаю, — сухо отозвался Сосновский.

— Какое-то недопонимание между нами возникло. Надо бы его устранить — в общих интересах. И вам будет хорошо, и мне неплохо. Буду прямо говорить: у вас компромат на меня есть, а у меня — на вас. Неприятно, конечно, высказывать такое, но, как говорится, такова се ля ви. Я предлагаю для начала этими сведениями обменяться и благополучно о них забыть. На вас жалобы пишут, Борис Юльевич, серьезные жалобы, недавно даже донос появился. Прямо скажем — очень неприятный. Официальный ответ на этот донос тоже имеется и сказано в этом ответе, что изложенные факты сотрудниками Сибирского УВД были тщательно проверены и выяснилось, что они абсолютно не соответствуют действительности. Подчеркиваю — ни один факт не подтвердился. И все — чин по чину: на официальном бланке, печать стоит, осталось только мою подпись черкнуть.

— Похоже, что вы мне ультиматум предъявляете? — спросил Сосновский.

— Да ни в коем случае, Борис Юльевич! Боже упаси! Я же сказал — нам подружиться надо и устранить недоразумения. Опять же — для общей пользы. Посудите сами. Возникли у вас проблемы с этой иконой, сняли трубку и сказали: «Черкасов, реши быстренько». И Черкасов решит. И не надо вам всю гопоту Сибирска озадачивать. Они уже столько в этом деле накосячили, что мама не горюй. Я все ясно и открыто излагаю, Борис Юльевич. Ответный ход за вами. Спасибо большущее! Удовольствие получил — выше всяческих мечтаний.

Махом, словно ему команду «подъем!» крикнули, Черкасов подскочил со стула, и сразу — в раздевалку. Вышел оттуда в своем мешковатом костюме и в белой рубашке, вскинул руку, прощаясь, и, не подходя к столику, сразу направился к стоянке. Видимо, посчитал, что слова больше не нужны.

— Догони его, скажи, что в понедельник, в восемнадцать, пусть ко мне приходит. — Сосновский поднял кружку с пивом и со стуком поставил ее на прежнее место.

— Может…

— Сказал — догони! — И еще раз громко пристукнул дном кружки о столешницу.

Астахов, придерживая руками простынь, засеменил следом за Черкасовым.

36

В понедельник, выждав после восемнадцати часов еще десять минут, Астахов зашел в приемную и направился к двери, но Наталья вскочила из-за стола, будто ее в заднее место укололи, покраснела, затеребила руками воротник розовой кофточки и дрожащим голосом в несколько приемов выговорила:

— Извините, Сергей Сергеевич, но только… Борис Юльевич просил… Чтобы его никто не беспокоил…

— Что, и меня не велел пускать?

Наталья потупилась, покраснела еще сильнее, глубоко вздохнула, колыхнув высокую грудь, и тихо, почти шепотом, выдохнула:

— Никого…

— Черкасов там?

Наталья молча кивнула.

Да, теперь понятна растерянность верной Натальи. Такого еще не случалось, чтобы Астахова не пустили в кабинет Сосновского. Ни одного раза не случалось.

Он постоял посреди приемной, а затем круто повернулся и вышел. Шел по коридору к своему кабинету и не замечал, что запинается носками ботинок за ковровую дорожку. Подтыкивал очки и плохо видел, куда идет. Едва свой кабинет не проскочил.

«Что же ты, Борис Юльевич, вот так, без предупреждения, по носу меня щелкнул? — Астахов цедил воду в стакан из графина и видел, что рука у него дрожит, злился, а рука дрожала еще сильнее. — Решил в свою игру играть, без меня? А не рано ли? Может, забыл, кто тебя из подвала сюда вытащил? Напомнить?»

Но, когда попил воды и чуть успокоился, упреки эти, имеющие отношение уже к давнему времени, показались ему наивными, как детские обиды. Да никто в нынешнее время даже не моргнет стыдливо, если напомнить, что вот тогда-то я тебе помог, а ты… Это же когда-то было, а сегодня совсем другой расклад. И сам Астахов, если бы укорили его в подобном, сделал бы вид, что вообще не понимает — о чем речь? Расчет и взаимная выгода связывали его с Сосновским, дружбы между ними никогда не было, хотя, случалось, по пьянке, они иной раз в ней клялись и даже обнимались, лобызая друг друга. Но это — по пьянке. А сегодня нужна холодная трезвость, без соплей и без ненужных обид, которые нельзя пришить к серьезному делу.

А дело, похоже, серьезнее некуда. Если решил Сосновский беседовать с Черкасовым один на один, с глазу на глаз и без лишних ушей, значит, в данном случае Астахов оказался лишним. Ненужным. И по какой причине? И о чем они сейчас толкуют, Черкасов с Сосновским, о чем договариваются?

Дорого бы дал Астахов, чтобы это узнать. Но его даже к двери не подпустили.

«Придется теперь круговую оборону занимать, — окончательно успокоившись, холодно думал Астахов. — Каждый сам за себя, а все вместе — против всех».

Налил еще воды в стакан и криво усмехнулся, увидев, что рука не дрожит.

Сосновский с Черкасовым в это время как раз говорили о нем, об Астахове. Точнее сказать, говорил Черкасов, а Сосновский лишь слушал. Начал полковник, как вошел в кабинет и сел за стол, издалека, рассыпавшись в благодарностях:

— Я вам очень признателен, Борис Юльевич, что наша встреча состоялась, я давно об этом, даже так можно сказать — мечтал! И отдельное спасибо, что мы один на один, что ваш зам здесь не присутствует. И еще надеюсь, что разговор между нами останется, сами понимать должны — для чужих ушей он категорически противопоказан…

— Может, к делу перейдем? — сухо перебил его Сосновский. — У нас же не дипломатический прием, не будем на паркете расшаркиваться.

— Совершенно верно! В самую точку! Черкасов наклонился, проворно подхватил маленький портфельчик, который, когда вошел в кабинет, аккуратно приставил к ножке стола. Щелкнул застежкой и вытащил из портфельчика увесистую папку ярко-красного цвета. Положил ее на стол и накрыл ручищами, широко растопырив все пальцы. Сам при этом широко улыбался, и его простецкое, деревенское лицо светилось абсолютной благожелательностью. Точно так же, как отсвечивала от солнечного луча, проскользнувшего через окно в щелку между шторами, густая рыжая шевелюра.

Благожелательность эта, прекрасно понимал Сосновский, наигранная, манера такая у Черкасова — рубаха-парень, свой в доску, он даже на эту встречу, неслучайно не в мундире своем приехал, а в летних брюках и легкомысленной зеленой футболке с короткими рукавами — будто на гулянку собрался. Но вот он продолжил говорить, и вся внешняя простота слетела без остатка, хотя Черкасов и продолжал широко улыбаться:

— Я бумаги из этой папки озвучивать вам, Борис Юльевич, не буду. Дело скучное, нудное — ну его, к лешему! Я вам ее оставлю, полистаете на досуге. А теперь — к делу, как вы совершенно правильно заметили. Есть у нас спортивный клуб «Успех», так вот, в результате оперативной разработки удалось выяснить, что это ширма организованной преступной группировки, так называемой ленинской группировки. И еще выяснено, что в тесной связи с ними находится ваш заместитель Астахов. Неоднократно получал от них крупные суммы, обращался с различными просьбами и даже, случалось, сиживал за одним столом. Можно дальше перечислять, но я не буду. Папку посмотрите — увидите. Он же, Астахов Сергей Сергеевич, обратился к этой ОПГ с просьбой, а может, и указание дал о поиске старой иконы. Это же его идея — под выборы президента икону вытащить. А иконы нет. Зато есть нездоровый шум — дом сгорел, человек погиб. Эти ребятки из ОПГ, бывшие боксеры, у них же мозги отбиты, была одна извилина — и та выпрямилась. Чего они сегодня-завтра преподнесут — никому неизвестно. Я понимаю, Борис Юльевич, вы могли не знать об этом безобразии, немудрено при вашей-то нагрузке. А вот Астахов все знал и, мало того, являлся действующим лицом в данной заварушке.

— Это я уяснил. — Сосновский старался не смотреть на Черкасова, смотрел на ярко-красную папку, как смотрят на гранату, с которой вот-вот сорвут чеку. — Вы хотите предложить что-то конкретное?

— Да я в прошлый раз говорил, одно хочу предложить — дружбу.

— Я бы попросил все-таки конкретней.

— Хорошо, Борис Юльевич, конкретней, так конкретней. Первое. Если икону не найдут, а ее реально могут не найти, как вы будете перед Москвой отчитываться? У вас есть вариант защиты? Нет, потому что целиком доверились Астахову. Второе. Администрация области официально не обратилась за помощью в УВД, а куда и к кому обратилась — я уже сказал. Не исключаю, что могут быть убийства, жертвы, а может, и чего похлеще. И третье. Главное. У вас один выход — свалить всю эту беду на Астахова. К слову сказать, вам дискету передали, она в подарках была на день рождения?