Санька при дворе князя Владимира

Я пошарил глазами вокруг идеалистической картины из нашего славного прошлого в поисках софитов, оператора с камерой на подъемной стреле, режиссера с мегафоном в руках. Но ничего подобного я не обнаружил. Либо они хорошо замаскировались, либо так нынче модно – стилизовать крестьянский труд под старину.

Немного поколебавшись, я вышел из-за кустов и зашагал к людям. Двигались они вроде адекватно, глаза были ясными, на пациентов психушки не смахивали. Психиатр сказал бы так: «Глядя на них, рука не тянется к шприцу с аминазином».

Увидев меня, девушки смутились, опустили глаза. Мужики тоже потупились, смотрели исподлобья, настороженно.

– Эй, ребят, не подскажете, как пройти к поселку Дальний? – спросил я как можно более непринужденно.

– Не розумеем, – пробасил самый коренастый из мужиков.

– Тогда где здесь поблизости город? – спросил я с терпеливостью психотерапевта.

– Там, – коренастый махнул рукой за избы.

– Далеко до него?

– Верст двадцать будет

Немногословные они, однако. А роль как держат! «Не розумеем», «верст двадцать» – комар носа не подточит.

Я уже собрался было идти в указанном направлении, подальше от этих чудиков, как вдруг услышал сзади топот копыт. Оглянувшись, я увидел троих всадников. Точнее четверых – на одном коне сидело двое. Клуб «Витязь» обзавидовался бы снаряжению этих людей. На том, кто ехал впереди, была блестящая кольчуга, остроконечный шлем, полированные налокотники, на одном боку болтался меч, на другом лук и колчан со стрелами. Снаряжение двух других было победней – на них была одежда, напоминающая сделанное из стеганого одеяла пальто. Один мой друг, который увлекался рыцарством, кажется, называл такую одежду тегеляем. Она была плотной и была призвана защищать воинов от рубящих ударов. Шлемы были пониже и потускней, на боку болтались лишь мечи. А за одним из воинов ехал… тот самый бортник. Я узнал его по откинутой на спину маске, которая ранее закрывала его лицо и по неистребимому туеску на поясе.

Вся эта славная компания неслась во весь опор ко мне, а мужик в высоком шлеме зычно кричал: «Стой, чужеземец!» Что-то подсказывало мне, что надо бежать, но упрямство не пускало. В самом деле, сколько можно бегать от всяких придурков?

Глава 4 Где Санька разбирается с княжеским тиуном по-пацановски.

Я гордо стоял на холме, выставив одно плечо вперед и ждал, когда же эти «лыцари» до меня доскачут. Доскакали. Чуть не сшибли конями и приставили к горлу меч.

– А, попался, лазутчик половецкий! – вскричал Высокий Шлем. – Вяжи его, ребята!

Ребята на полном серьезе выдвинулись меня вязать, один даже стал слезать с коня. И тут я не выдержал – долго терпел:

– Эй, чмошники, вы что, обкурились все тут? Один дебил с деревьев прыгает, другие в жатву играют, а третьи в латах бегают. Не пора ли к наркологу?

После моей речи рыцари немного поубавили прыть, меч от горла убрали и недоуменно переглянулись.

– Кажись, из ближних князя парень, – неуверенно протянул один из подручных Высокого Шлема, – горделивый какой!

– Да нет, лопочет-то он непонятное и одет не по-нашему. Бродник он, небось половцы подослали наши рати выглядывать, – отрезал Шлем и обратился ко мне:

– Ты зачем за бортником Микитой подглядывал, чужеземец? Шпионишь?

Эта клоунада начала мне надоедать. Поиграли и хватит.

– Всё, мужики, хорош. Почумились и хватит. Скажите мне, как дойти до города побыстрей, и я пойду.

– Это где ты мужиков увидел, смерд? – взбеленился ранее молчавший подручный. – И как смеешь княжескому слуге на вопрос не отвечать? – последние слова он буквально прорычал, но, видимо, эффект его не удовлетворил, и он выхватил из-за пояса плётку с тремя хвостами.

Не успел я и глазом моргнуть, как левую щеку и спину буквально обожгло ударом. И моя «планка» упала с глухим стуком, что случалось нечасто…

– Ах ты, …! Тварь нехорошая! – заорал я, вцепляясь в это самое стёганое пальто-тегеляй. – Щас … вырву, на сосну заброшу, рыцарь недоделанный! – выпалив этот высокоэмоциональный текст, я стащил заигравшегося мужика с седла.

Он рухнул на землю с внушительным звуком рулона рубероида. Но этого мне показалось мало, и я пнул его ногой в бок. Мужик согнулся, а я мстительно наклонился над ним и прошипел в лицо:

– А твоей плеткой я тебя сейчас выпорю! – выхватив плетку из его судорожно сжавшихся пальцев, я намеревался выполнить обещанное, но успел заметить сбоку какое-то движение воздуха…

Я еле успел отклониться от реально просвистевшего над моей головой меча. Вуух! Но даже это меня не смогло сбить с настроя покончить со всеми дебилами в округе. Шагнув к Высокому Шлему, я толкнул его в живот двумя руками. Его и так от взмаха занесло да и силушкой меня Бог не обидел – досталась по дедовой линии – Шлем вылетел из седла и повис на стременах, прилично приложившись головой об землю.

Лицо третьего поклонника старины вытянулось и побледнело, а бортник за его спиной и вовсе пожух, как брюква от зноя.

– Ты ударил княжеского тиуна! – еле вымолвил он трясущимися губами.

Мой вид был недобрым, когда я шел к нему с плеткой. Даже конь стал пятиться назад.

– Слышь, ты Муромец липовый! Я теперь здесь тиун, понял? А ты вали обратно в гримерку переодеваться! Понял?! – последние слова я проорал с такой силой и так зычно, что бедолага моментально развернул коня и галопом поскакал к лесу.

И в этот момент я ощутил страшную усталость. Высокий Шлем недвижно висел в стременах, второй еще корчился на земле, а меня запоздало начало трясти. Тут только до меня дошло, какой опасности я подвергался. Мне чуть не снесли голову настоящим мечом, хлестали плеткой, теснили конями! Внезапно коленки задрожали так сильно, что я буквально рухнул на траву. Слабость была так сильна, что я еле переводил дыхание, в глазах потемнело.

– Добрый человек! – меня потрясли за плечо.

Я поднял глаза. Передо мной стоял давешний мужик с поля.

– Добрый человек, – сказал он, подавая мне руку, – давай я тебе подсоблю.

Не раздумывая, я оперся о его руку, поднялся. Он повел меня в сторону тех самых «древнерусских изб». Оказывается, за кустами прятались почти все, кого я видел на поле – две девушки, молодой парень и хлипкий чернявый мужичонка. Они, увидев что я подхожу, прекратили перешептывание и во все глаза уставились на меня.

– Ну что уставились? – рыкнул на них коренастый. – Не видите, поплохело человеку! Помогите довести!