Санька-умник 3
Шрифт:
Со временем надобность в таких «слухах» отпала, и они без должного регулярного обслуживания и наблюдения стали ветшать, засыпаться грунтом, песком и превратились в опасные участки. Незнаючи, встанешь на такой и полетишь в тартарары…
Между тем, со страниц изданного в 1912 году «Правительственного вестника» можно узнать, что к тому моменту пытливыми людьми уже были выявлены подземные ходы, связывавшие Кремль с Новодевичьим и Донским монастырями, Нескучным садом и Голицынской больницей, мануфактурной фабрикой Альберта Гюнтера и усадьбой Коптевых-Мейендорф, Тверской
Подземные тоннели имели Спасская, Боровицкая, Сухарева, Беклемишевская, Арсенальная и Тайницкая башни Кремля.
Самым защищённым ходом в Кремль и обратно слыл 17-километровый подземный автомобильный тоннель, проложенный в 30-х годах ХХ века по приказу Иосифа Виссарионовича Сталина. Этот скрытый от глаз людских путепровод позволял высшему руководству советской страны в случае атаки на Кремль быстро переместиться в безопасный бункер, обустроенный в районе Измайловского парка.
Но, это, опять же — слухи, слухи, слухи…
Оказалось, не совсем!
— Быстро садимся. Нам ещё семнадцать километров ехать, — как о чем-то обычном было сказано Василием.
Ох… Туда-то довезут, а вот получится ли обратно?
Слишком много я теперь знаю.
Такую букашечку как я, легче раздавить, чем с неё подписки брать…
Кожедуб тоже, не хуже меня, озирался по сторонам. Залетели вороны в высокие хоромы!
Говорят, под Москвой ещё и Метро-2 имеется…
Так, не о том что-то я думаю!
Ехали, ехали и приехали. Здесь на поверхность пришлось уже на лифте добираться. Кремль-то не в низинке стоит.
Наверное, была тут и лестница на случай невозможности воспользоваться лифтом, но нам на счастье, таким путем не пришлось подниматься.
Тоннель. Дверь.
Опять тоннель. Опять дверь.
— Тут подождите. — Василий кивнул мне и Кожедубу на обычную лавочку у стены. — Дальше я один пойду.
Всё правильно. Нужно сыну с отцом сначала повидаться, переговорить.
Рассказать ему про препарат. То, что он от нас узнал. От меня и Кожедуба.
Бабушка Саньки в Пугаче сказала бы, что у нас с ним мел в жопе не держится.
Потом уже нас Самому предъявят в случае его согласия. Скорее всего, в совокупности с академиком Вершининым. Его сейчас уже по Москве разыскивают. Тут гадать не надо.
Кстати, у автомобильном тоннеле было душновато. Вентиляционные шахты, похоже, снегом занесло.
В городе пуржило, с неба валило и валило. Ещё и ветерок не успокаивался.
Тут же, где сейчас я с товарищем Крыловым сидел, было тепло. Меня и начало размаривать. Иван Никитович меня то и дело в бок пихал, когда я начинал носом клевать.
— Сколько уже? — я показал Кожедубу на запястье. Свои часы я впопыхах оставил в Китае.
— Скоро пять.
Я зевнул.
Что-то долгонько Василий Иосифович ходит. Может, уже перехватили его кому положено? Если так, то и за нами скоро придут…
Всё же я задремал. Иван Никитич тоже на утре сломался и мой сон не тревожил.
— Вставайте, сони, — разбудил нас Василий Сталин. — Пошли.
Ждёт.Глава 41
Глава 41 А из нашего окна площадь Красная видна…
— Вставайте, сони, — разбудил нас Василий Сталин. — Пошли. Ждёт.
Рядом с ним столбом стоял… академик Вершинин.
Во! Нашли!
Если надо — найдут. Всегда находят.
Даже стог сена сжечь могут, чтобы в нём иголку отыскать.
Как-то ещё в прошлой жизни я раз тоже «потерялся». Засиделся у знакомого. Телефон разрядился, супруга не могла до меня дозвониться. Так она, умница-разумница, подняла на ноги знакомого полковника из одной серьезной службы. Через полчаса ей адрес и продиктовали, где я нахожусь…
Как?
Большой брат, он много может…
На Николае Васильевиче не было лица.
Приехали, ничего не объясняя взяли под белы рученьки. В черное авто втолкнули и повезли.
Всё это — быстро-быстро, под суровыми взглядами.
Ну, а когда он меня и Кожедуба увидел, сердце у него и упало окончательно…
Впрочем, на переживания у него долгого времени не было.
Коридор. Лестница. Опять коридор…
Как тут не запутаться?
Василию Иосифовичу дорога была знакома. Можно сказать, что он с детства по ней ходил.
— Проходите. Садитесь.
Ну, коли Сам, дать отдых ногам дать предложил…
Иосиф Виссарионович выглядел плохо. На свои портреты в газетах походил мало.
Я его в живую раньше и не видел. Только запечатленного.
Тут он был ещё и без кителя, в какой-то вязаной кофте. Вот бы не подумал, что Иосиф Виссарионович так одевается.
Сталин сидел и курил.
Вот этого бы ему не надо делать. Ещё и табаком травить ослабленный организм.
— Рассказывайте.
Сказанное, как бы и относилось ко всем, но смотрел сейчас Вождь на Вершинина.
— Про препарат, — уточнил Сталин.
Николай Васильевич чётко, ясно, без всякой воды, отрапортовал.
Мудрая Санькина бабушка говорила, что если сильно заболеешь — говно есть будешь. Для лечения.
Иосифа Виссарионовича, судя по всему, тоже приперло.
А кому болеть приятно?
Ну, есть некоторые, с такой психической патологией…
Однако, большинство-то людей — нормальные!
— Это даже не лекарство, а стимулятор жизнедеятельности всего организма, — перейдя уж совсем на просторечие, завершил свой доклад академик.
Да, не лекарство. Я был согласен с Вершининым.
— Не отравишь?
Рысьи глаза Сталина настороженно сверкнули.
Портреты Иосифа Виссарионовича, которые я видел, настоящий цвет его глаз не передавали.
Сейчас же, он — вот. Рядышком сидит.
Глаза его — рыжеватые!
Пусть в настоящий момент и притухшие, не здоровые, но всё равно, производящие сильное впечатление.
Встречаться взглядом с такими было как-то… Нет, точно не могу описать.
— Требуется некоторая предварительная подготовка… — начал было академик, но был прерван взмахом руки Сталина.