Санкт-Петербург. Автобиография

М. А. Григорьев вспоминал:

Наиболее распространенными были магазины, торгующие съестным, чаще всего встречались лавочки с вывеской «Мелочная торговля». В этих маленьких универмагах был большой выбор товаров: хлеб, ситный с изюмом и без, ситный витой, баранки, пряники, пироги с мясом, с капустой, с рисом, с грибами, с рыбой; винегрет, студень, рубец; крупа, вермишель, макароны; масло русское, сливочное, подсолнечное; овощи, лук, картофель, квашеная капуста, соленые огурцы и грибы, вобла и селедка, иногда треска; соль, перец, уксус, горчица, лавровый лист; чай, сахар, кофе, цикорий, леденцы, варенье, иногда даже шоколад; свечи, табак, гильзы, папиросы всех сортов; лимонад, квас, иногда пиво или даже вино; закуски – колбасы, ветчина, сыр, шпроты, кильки, сардины; яйца сырые и вареные.

Помещение было тесным. Входящий открывал дверь, которая приводила в движение колокольчик, возвещавший хозяину о приходе покупателя; хозяин немедленно показывался из внутренней двери. Обычно прилавок и шкафы с товарами шли покоем (буквой «П». – Ред.), с трех сторон, оставляя свободной стену с одним, двумя окнами. В случае, если помещение было слишком тесным, прилавок шел только по двум стенкам. Хозяин торговал всегда сам, с помощью жены, «самой». Иногда держали еще мальчишку разносить покупки. Торговля шла действительно мелочная – на копейку уксусу, на две копейки капусты, фунт хлеба, на пятачок студню. Жители окрестных домов, особенно на окраине, предпочитали покупать в мелочной лавке все сразу, чем идти за ситным – в булочную, за картошкой – в овощную, за колбасой – в колбасную. Товары у хозяина, правда, не высшего качества, но зато любезное обращение, а главное – кредит. Хозяин охотно отпускает в долг, на «запиши», и после таких покупок ставит у себя в конторке на бумажках – «си 8 ко», что должно означать – «ситный 8 копеек», и прочие обозначения.

Лавочка – нечто вроде местного клуба. Встретившиеся соседки заводят разговор о соседях и сплетничают в полное удовольствие сколько угодно времени. Хозяин отнюдь не прерывает их, а даже поддерживает разговор, не без выгоды для себя. Во-первых, таким образом, он узнает нужные ему сведения и может сообразить размер кредита, допускаемого тому или иному лицу. Во-вторых, операцию взвешивания он норовит произвести в минуту крайнего увлечения разговором, чтобы сбалансировать весы не без пользы для себя. В-третьих, он привлекает покупательниц, знающих, что в мелочной лавочке они всегда узнают самую свежую сплетню. Для обвеса пользовались еще таким приемом: около весов укреплялось зеркало. Покупательница обязательно заглянет в зеркало проверить свою внешность; в этот момент товар бросается на весы, снимается и с профессиональной быстротой производится подсчет – «фунт три четверти, с вас семь копеек». Прозевавшая момент взвешивания покупательница машинально платит деньги. По мелочам набегают порядочные деньги.

Хозяин знает всех жителей своей округи, кто чем занимается, сколько зарабатывает, как живет: это нужно ему для того, чтобы оказывать кредит с расчетом. Он в дружбе со старшим дворником и постовым городовым, для которых у него во внутренней комнате всегда найдется рюмка водки и закуска. Если полиции нужно негласно собрать о ком-либо справки, она обращается к хозяину; он-то уж знает, кто пьет, кто кутит и кто с кем живет. Обычно хозяин из ярославцев: борода, волосы под скобку, расчесанные на пробор, смазанные лампадным маслом, хитрые глаза, любезная улыбка и разговор с прибауточкой. Но работает хозяин, как каторжник, – торгует с утра до ночи, и в праздники, не покидая своей лавочки, как цепной пес – конуры.

Должное мелочным лавкам воздавал и А. Н. Бенуа.

Запах русской мелочной [лавки] нечто нигде больше не встречающееся, и получался он от комбинации массы только что выпеченных черных и ситных хлебов с запахом простонародных солений – плававших в рассоле огурцов, груздей, рыжиков, а также кое-какой сушеной и вяленой рыбы. Замечательный, ни с чем не сравнимый это был дух, да и какая же это была вообще полезная в разных смыслах лавочка; чего только нельзя было в ней найти, и как дешево, как аппетитно в своей простоте сервировано.

Валаам, 1850-е годы Анонимный источник, о. Игнатий Брянчанинов

С середины XIX остров Валаам стал приобретать статус туристической достопримечательности. Туда все чаще отправлялись, чтобы не только припасть к святыням, но и насладиться природными красотами Ладожского озера и самого острова. Показательны в этом смысле описания пути на Валаам в «духовном путеводителе» 1852 года под названием «Остров Валаам и его окрестности».

Остров Валаам лежит в северо-западной части Ладожского озера. Сюда отправляется пароход «Петр Великий», обыкновенно по пятницам из г. Шлиссельбурга; на пути он заходит к Коневцу и оставляете этот остров поутру. Утро на озере свежее и дольше, чем на суше, но влажность воздуха легко перенести, после долгого плавания накануне. Северо-западные воды представляют взорам путника одну круглую равнину, окайменную только с западной стороны зеленой полосой Финляндского берега или островов его, из которых Хвощаной (попросту Вощаной, отстоящий на 40 верст от Коневца) встречается заметнее других. Но под влиянием впечатлений Коневской обители, осмотренной в то же утро, однообразие вод менее чувствительно. Внимательный и любопытный взор может найти развлечение и в пустынной природе...

На здешних бурных водах и природа подает большую помощь пловцу: она обилует здесь каменистыми островами, которые только и служат для причала судов на время бури, и кроме того хранит постоянную и самую удобную пристань на озере – о. Валаам. Напротив, осенью, до глубокой зимы, свирепствуют здесь юго-западные ветры. Тогда нередко наступают вдруг раньше морозы, которые сводят лед при берегах озера, и судно, запоздав по какой-либо крайней необходимой причине, подвергается опасности другого рода. Эти ветры разбивают прибрежный лед и носят льдины с такою силою, что они подрывают, в полном смысле слова, судно, попадающееся между ними. <...>

Во время установления льда сообщение между Валаамом и прибрежным г. Сердоболь прекращается более чем на месяц, и Валаамская обитель только в половине января может расчищать дорогу для проезда на санях в г. Сердоболь. Кроме этого, по словам прибрежных рыболовов, известно, что юго-западная часть озера не замерзает иной год до февраля и марта месяцев, а юго-восточная остается раскрытою всю зиму, так что в сильные морозы здесь видят исходящие водяные пары. <...> Зато Валаам придает всю занимательность Ладожскому озеру. Он появляется дымчатой полосою на краю безбрежных вод, блистающих солнцем. Бывалый путник, усмотрев ее, равнодушно проговаривает: «Вот и Валаам»; а небывалые, – с вестыо этой, думая увидеть главы церквей тамошнего монастыря, тщетно собираются толпою на передовом краю парохода. Из той полосы становится потом темный, лесистый остров. Перед ним, будто из воды, выходит островок Мигорки, который издали кажется в виде нескольких деревянных строений; а встречаясь справа парохода, представляет гранитную глыбу, поросшую мхом и многими сосновыми кустами. Вслед за этим островком и прародитель eго, о. Валаам, обнаруживает каменный берег, покрытый хвойным лесом.

Этот юго-западный берег Валаама содержит перерыв в виде ворот и круглый, пространный водоем, наподобие двора. Пароход устремляется в перерыв, когда может доставить удовольствие путникам видами здешней природы; иначе – он идет слева острова. Но кому случилось быть на этом водоеме, тот сохраняет на всю жизнь первое приятное впечатление от Валаама. Здесь глубокая тишина, воздух насыщен запахом зелени, воды гладки; среди вод, под влиянием сияющего солнца, играет рыба; а в тени берегов, между судами, бесстрашно плещутся утки. Кого не поразит этот внезапный вид тихих вод, после шумной и пустынной равнины озера? На мысе правого берега возвышается крест, под красивым круглым навесом, с фонарем вверху, указывающий гавань. Прямо, у высокого лесистого берега, галиоты, соймы и другие озерные суда, укрывшиеся от бурного ветра, выжидают попутного. На подошве того же берега, рассеянные пустые избы занимают временно рыбаки, приплывающие осенью, с разных берегов озера, ловить рыбу вокруг острова, в помощь инокам. В двухэтажном домике, стоящем левее этих изб на вершине берега, меж темных елей, пристают сами иноки и изготовляют рыбу впрок; а поодаль возвышается остроглавая часовня, в которой рыболовы непременно начинают и оканчивают свой труд молитвою. Часовня эта во имя Св. Андрея Первозванного. <...>

Малолюдство и бедность Валаамской обители побудило преосвященного митрополита Новгородского и С.-Петербургского Гавриила искать способы к приведению ее в прежнее благолепие. Узнав о добродетелях старца Назария, жившего в Capoвской пустыни (Тамбовской губернии), Преосвященный вызвал его на Валаам. Старец Назарий, прибыв на Валаам в 1785 г., водворил прежде всего Саровское общежитие, установленное по примеру строгой Цареградской обители Св. Маркелла. Валаамский устав подтвержден был впоследствии митрополитом Амвросием в 1803 г. и митрополитом Михаилом в 1812 г., которым разрешено в следующем году избирать настоятеля из среды братства. Потом игумен Назарий начал заботиться о внешнем устройстве обители, пользуясь пособиями Преосвященного. Уже в 1785 году, по словам очевидца ак. Озерецковского, здесь выделывали кирпич 42 человека ярославцев... пережигали известь из мраморного щебня, братого на о. Ювен, и клали из кирпича соборную церковь и четырехсторонние кельи, расширенные с каждой стороны на 62 сажени. Тогда было до 20 иноков; все они, вместе со старцем Назарием, пололи, косили и жали, а в зимнее время точили кленовые ложки, четки и вырезывали кресты из кипариса; и пользуясь, кроме пожертвований, рыбными ловлями, жили не только сами без нужды, но и помогали бедным. <...>