Сансарум

– «Спесивычев Николай Александрович, статья 3.14 – Убийство», это тот, у которого в подвале 24 трупа нашли. Вообще, странно, зачем его к нам отправили, он вроде не отрицает вину, во всем сознался. Да он, наверно, даже «тест маньяком» не пройдет, точнее, к нему присоединится… – заметил Олег.

– Кстати, «симуляция с маньяком» – моя, – как будто между прочим сказал Артем и сделал вид, что очень занят изучением капсулы.

«Симуляция с маньяком» была одной из самых любимых всеми операторами ЦЭССа и считалась одной из лучших. Смысл симуляции был в том, что подсудимый оказывался в безлюдном месте идущим куда-то. В какой-то момент он замечал мужчину, явно не похожего на родителя, тащившего куда-то плачущего и вырывающего ребенка. «Симуляцию с маньяком» любили все операторы, так как она имела большое количество настраиваемых параметров – сотня локаций на выбор, десятки моделей «маньяков» разной степени отвратительности и их «жертв» разной степени беззащитности.

Олег оторвался от планшета и уставился на Артема. После небольшой паузы сделал удивленное выражение лица и демонстративно пожал ему руку.

– Ладно, пойдем еще одну пациентку посмотрим, – предложил он и направился дальше по коридору.

Не дойдя до нужной капсулы пару метров, он резко остановился и развернулся в сторону Артема.

– Постой, объясни. А как вы проектируете эти сцены, если у вас самих нет нейроразъема? Тебе же его только недавно пришили?

– Да, перед отпуском, накануне перевода к вам.

– То есть ты сам не был внутри своей «симуляции с маньяком»?

– Не был.

– Не понимаю. Объясни.

– Что объяснить?

– Как можно сделать лучшую сцену для экспертной симуляции, ни разу не бывая внутри хотя бы для теста?

– Слушай, да нечего объяснять, – ответил Артем. – Достаточно немного понимать, как работает психология, для этого необязательно самому через все это проходить.

– Но сейчас ты оператор, и проходить через все это иногда придется. Ты же знаешь, чем нам тут иногда заниматься приходится. Почему к нам пришел?

Артем посмотрел на ряды капсул, уходящие вдаль коридора, как будто ища ответ у их узников.

– Устал создавать миры. Хочу теперь сам в них немного пожить.

***

Артем зашел в свою ячейку, запер дверь и, не включая основного освещения, упал в кресло. Несмотря на наличие лифтов и эскалаторов, путь с поверхности до рабочего места требовал долгой ходьбы. На секунду у него даже мелькнула мысль, что ЦЭССу неплохо бы организовать самокатное движение в комплексе, но он сразу отогнал её как явно социально деструктивную.

Голова была ватная, хотелось спать. Адаптироваться к тяжелому северному климату он еще не успел. В коридорах было относительно тихо. Где-то внизу, в машинном зале, шумел суперкомпьютер, или просто «машина», как его называли сотрудники, обсчитывая десятки ночных автосимуляций. Еле слышно гудела аппаратура по периметру капсулы, периодически помигивая индикаторами, где-то на верху в вентиляционном канале поскрипывал вентилятор.

«Ячейка» Артема, как тут называли рабочие места операторов, была небольшого размера – примерно три на четыре метра, и имела скругленные углы. Посередине ячейки в углубленной нише находилось рабочее место – кресло, стол с шестью мониторами, клавиатуры и панели управления, от которых тянулись бесчисленные толстые провода к оборудованию по периметру ячейки. С потолка, закрепленный на подвижной консоли, обвитый вокруг гибкой многошарнирной штанги, свисал «Питон» – толстый кабель для подключения к нейроразъему, использовавшийся при необходимости личного участия в симуляции.

Это было неофициальное название, которое ему «подарил» много лет назад генеральный директор ЗАСЛОНа Александр Горбунов. Эту историю знали все сотрудники ЦЭССа. Первые прототипы интерфейсов симуляций не были такими компактными, как сейчас. Они могли занимать целые залы, в центре которых располагалось кресло для оператора, а в разных частях зала стояли вразнобой серверные шкафы, между которыми по потолку и полу, торча свисая и извиваясь, тянулись бесчисленные кабели. Увидев все это в первый раз, Горбунов пошутил, что они не заказывали косплей на Каа и Маугли, но питон получился весьма убедительный. С тех пор это название прилипло намертво. Несмотря на то, что технологии развивались и проводов становилось все меньше, Питон напротив обрастал проводами, и все больше напоминал объевшуюся исполинскую змею, вальяжно развалившуюся на ветках дерева.

– Шторы открыть не забудь, через две минуты машину выводят на дневную мощность, красотищу пропустишь! – раздался голос Олега из-за двери.

– Спасибо! – прокричал Артем и услышал звук попытки открыть дверь.

– Ты там закрылся, что ли? Ну ладно, не мешаю, погружайся!

Артем мысленно поблагодарил Олега за тактичность и подошел к задней стенке ячейки, которую закрывали плотные рулонные шторы. Он нажал на кнопку, и шторы медленно поднялись вверх, открыв великолепный вид на сердце ЦЭССа – машинный зал.

Машинный зал представлял из себя исполинское помещение в форме цилиндра диаметром около пятидесяти метров и высотой около двадцати пяти. В центре зала находился еще один цилиндр – суперкомпьютер, разделенный на три сектора, каждый из которых представлял менее мощный суперкомпьютер и отвечал за отдельный аспект симуляций. На внутренней части зала-цилиндра кольцами в три яруса располагались капсулы операторов, от которых к суперкомпьютеру тянулись толстые тяжелые кабели. В некоторых капсулах уже горел свет и мелькали коллеги, готовящиеся к работе, некоторые были еще плотно зашторены.

Вдруг шум усилился и на дне зала засуетились люди в теплых белых защитных костюмах. В верхней части зала находилось больше табло, на котором, судя по всему, отображалась температура внутри. Цифра стремительно падала вниз и уже приблизилась к отметке минус 45 градусов. Артем потрогал стенки капсулы – они были слегка прохладными.

Шум стал еще сильнее. Люди в костюмах куда-то исчезли. Вдруг машинный зал наполнил приятный неоновый голубоватый свет и помещение начало наполняться густым белым туманом. Вдруг начали формироваться снежинки, похожие на маленькие звездочки, которые издавали свое собственное сияние, и тут же таяли, сменяясь новыми. Великолепная картина продолжалась, пока машинный зал полностью не заполнил белый туман. Последняя цифра, которую Артем увидел на табло, была минус 196 градусов.

– Красиво, да? Я же говорил. Кстати, если не хочешь заживо замерзнуть, я бы не рекомендовал там засиживаться, – раздался голос из-за двери.

Артем встал с кресла и открыл дверь ячейки. В коридоре на небольшом диванчике сидел Олег, погрузившись в планшет.

– Обогрев капсулы запускается одновременно с охлаждением машины. А так как охлаждение быстрее нагрева происходит, первые минут 20 в капсулах холодно. Поэтому мы обычно работу ранее полдевятого и не начинаем, – продекламировал Олег с умным видом.

– А ты чего тогда так рано пришел? – спросил Артем.

– Да скучно в городке, что там делать, сотую снежную бабу лепить? Ей-богу, такой центр отгрохали, а развлечений для взрослых людей не завезли.

– Ну они, наверно, считают, что нам в симуляциях развлечений хватает. Ну ладно, я пойду прогуляюсь тогда, – сказал Артем, и закрыв дверь капсулы, направился вдоль по коридору.

– Давай! Автомат с кофе этажом ниже, бейджик не забудь, а то платить придется! – прокричал Олег, не отрываясь от планшета.