Саньяси

– Феликс, ты же сам надул мамочку. Вот и ответил бы. За всё в этой жизни надо платить. И никуда от этого не деться. Не обманул бы ты её, тебя б и не искали.

– Ладно, ещё один философ выискался.

– Ты знаешь, с годами начал задумываться о таких вещах. И сожалею, что раньше не хотел этого знать. А зря, очень даже зря!..

– И что? Помогает?

– Как тебе сказать?.. – Задумался Валентин. – Может и не помогает, в финансовом смысле, вернее, в материальном. А вот в душевном, или духовном, да. Многие вещи стали понятнее.

– Ты где-то прав. Отчасти. Нельзя всё измерять деньгами, но других ценностей у нас то нет?! А потому надо исходить из общепринятых критериев оценки.

– А кто устанавливает эти критерии?

– Общество, разумеется.

– А общество, конечно, состоит из индивидуумов?

– Ну, а как же?!

– Вот ты и противоречишь. Если каждый начнёт задумываться о своих поступках, попробует жить иначе, без обмана и фальши, глядишь, и критерии другими станут.

– Ты у нас в проповедники записался?

– Нет. – Вздохнул Валентин. – Просто в последнее время волей неволей задумываешься о смысле жизни. О пройденном тобой пути.

– Саньяси номер два! – Усмехнулся Феликс.

– Почему ты сразу ярлыки развешиваешь? Саньяси, между прочим, оказался прав во многом. Я бы не прочь встретиться с ним и побеседовать. Теперь мне есть, что ему сказать.

– Думаешь, у него нет что ответить? – Улыбнулся Феликс.

– Вот потому и хотелось бы встретиться.

– Да. Разбежались мы, как горошины рассыпались по планете.

– Но, давай лучше вернёмся к нашим баранам. – Отодвинул пустую чашку Валентин. – Рассказывай.

– Что?

– Всё.

– прям таки всё?

– Феликс, если жить хочешь, то поторопись. – Сказал Валентин, берясь за заварничек.

– Надеюсь на взаимность?..

– Разумеется. Иначе и быть не может.

Глава 4

Пробка с громким хлопком, выскочив из бутылки, по неимоверной дуге взлетела к потолку, ударившись о него, почти отвесно рухнула вниз. Шампанское брызнуло в бокалы. Куранты уже заиграли свою обычную мелодию перед тем, как начать отбивать время. Наши руки переплелись. Его бокал коснулся моих губ, и в этот миг зазвенело разбитое стекло, что-то тяжёлое, и в то же время мягкое, свалилось на пол. Вслед за этим стол с грохотом отъехал на пару метров сторону и почти у наших ног оказалось тело человека, лежащего лицом вниз. Некоторое время мы продолжали неподвижно стоять, ошеломлённо таращась на лежащего. Куранты били полночь, оповещая о наступившем новом годе. Грянул гимн. Из-под человека вытекла тоненькая струйка чего-то тёмно-красного.

– Кровь! – Вскрикнула я и, сунув бокал на подвернувшийся журнальный столик, опустилась на колени.

Это был мужчина. Лица его видно не было, а по затылку определить возраст ещё никому не удавалось. Роста он был выше среднего, где-то метр восемьдесят или чуток больше.

– Да помоги же мне его перевернуть!.. – Попросила я, берясь за руку лежавшего.

– Сейчас, сейчас, дорогая. – Сказал он, устраивая свой бокал рядом с моим.

Я невольно глянула на столик и замерла. Там стояло 3 фужера, один был пуст.

– Откуда там три бокала? – С тревогой спросила я.

– А-а! Да, когда я переставлял приборы не заметил одного. Решил, что ты забыла поставить. Принёс другой, гляжу, а тот стоит себе спокойненько на столе. Ну, я и поставил этот сюда, чтобы не относить.

– Так хоть бы налил в него вина!

– А какая разница?

– Да ты что? Неужели ты не знаешь, что на новый год нельзя ставить пустую посуду на праздничном столе?

– Так он и не стоял на столе! – Удивился Силивестр.

– Зато он был рядом. Но главное не это, а то, что этот предмет нашего обихода в данный день и момент является главным атрибутом праздника, его талисманом, так сказать.

– Хм!.. Но я же этого не знал?! – Хмыкнул он.

– Не знание законов не освобождает от ответственности. – Констатировала я, осторожно переворачивая раненого. – Ты, кажется, наделал жутких дел.

– С чего ты взяла?

– Увидишь сам.

Лицо человека было залито кровью. На левой стороне груди расползалось кровавое пятно.

– Надо снять с него рубашку. – Сказал Силивестр.

– Зачем? – Не поняла я.

– Затем, чтобы перевязать рану и остановить кровь.

– Рубашка безнадёжно испорчена. Её надо просто разорвать. Снять мы её всё равно не сможем. Давай, а я пока за водой сбегаю и аптечку принесу. Кстати, а где она у тебя?

– На кухне, у большого шкафа на стене. – Ответил он, с треском разрывая сорочку раненого.

Я выскочила на кухню, схватила полотенце, чайник, сорвала со стены аптечку и кинулась назад в комнату. В этот момент зазвонил дверной звонок.

– Ты ждёшь гостей? – Крикнула я в комнату.

– Какие к чёрту гости?! Мы же с тобой договорились встретить новый год в гордом одиночестве! – Ответил он.

Я подошла к двери.

– Кто там?

– Открывай. – Раздался знакомый голос.

Я распахнула дверь. На пороге стояла Лилька.

– Лиля?! Ты?! – изумилась я.

– Не прикидывайся поражённой. Это ещё кто из нас должен удивляться?! – Ответила подруга, входя в комнату и закрывая за собой дверь. – Ну, дорогая моя подружка, женишком обзавелась? Очередным?

– Лилька, сейчас не до этого. Там раненый. Пошли, потом будем выяснять отношения. – Сказала я, поправляя на плече полотенце.

– Где раненый? Какой раненый? Силивестр, что ли? – Не поняла или не поверила Лиля.

Я не ответила, крутнулась и пошла в комнату, где на экране телевизора разворачивались новогодние действа. Она последовала за мной. На полу, в луже крови сидел Силивестр, пытаясь пальцами сдержать бьющую фонтаном кровь.

– Ты что делаешь, козёл?! – Закричала Лилька и бросилась к раненому. – Отпусти, идиот, дай сюда аптечку, скорее!

Некоторое время стояла тишина, только раздавались Лилькины команды, дай то, подай это. Она когда-то заканчивала курсы медицинской сестры, так что навыки по перевязке у неё какие-никакие были.

– Вроде всё. – Сказала она, глядя на дело рук своих. – Силивестр, принеси тёплой воды и тряпку, затри пол. А ты, красавица, – Обратилась она ко мне, – принеси чистой воды и полотенце. Надо же его хоть умыть.

Я вышла на кухню, набрала кастрюльку тёплой воды из-под крана, взяла очередное полотенце и вернулась. Поставив всё возле подруги, собрала окровавленные лохмотья бывшей рубашки и вышла в коридор, где замотала всё это в старые газеты. Немного постояв у зеркала, приходя в себя. От вида крови меня слегка подташнивало. Затем вернулась в комнату. Лилька с Силивестром уже уложили раненого на диван.