Сапер
Шрифт:
Ладно, наши с этими документами получше меня разберутся. Что этот туз делал на глухой дороге, теперь уже, наверное, никому известно не будет. Спрятал бумаги и деньги в чемоданчик, вытер руки ветошью: после такого аж помыться захотелось.
Дверца открылась, в кабину запрыгнула Вера. Я невольно улыбнулся, вспоминая происшедшее ночью. Конечно, никаких объятий и поцелуев на виду у всех никто из нас и не подумал показывать, так, пожала руку, но и от этого простого жеста на душе потеплело. Эх, кабы не война! Что с тобой сталось в тот раз, Верочка? Дошла до конца в высоких чинах
То, что фронт приближается, стало ясно по усиливавшемуся грохоту. Бухали гаубицы, стреляли танки… То тут, то там стали появляться воронки. Пора было тормозить. Я помигал фарами Николаю, едущему впереди, мы остановились в небольшом, прореженном лесочке.
На его опушке паслись привязанные к колышкам козы. Похоже животных выстрелы совсем уже не пугали — они флегматично жевали траву.
Я выскочил из кабины, схватив бинокль, махнув рукой Николаю, пробежал вперед.
Перед нами был луг. Наверное, местное население выгоняло сюда кроме коз, всяких коровок и овечек. Сейчас здесь было пусто. Почти пусто. Два сгоревших Т-26, один из которых упирался в завалившийся на правый бок «ганомаг». Таранил что ли? Разбитая полуторка и раздавленная сорокопятка. То есть, похоронная команда уже поработала, а ремонтники и трофейщики — еще нет. А в остальном — ничего. И никого.
— Как то подозрительно даже — прошептал Николай, шикнул на шумного Юру, что устраивался рядом с пулеметом
— Вон туда посмотри — ответил я, ткнул пальцем в сторону танков
За лугом виднелась рощица. Немалая такая, местами с выломанными деревьями, кое-где с подпалинами. Но тоже ничего интересного. Интересное, оно за рощей было. Там стояли немцы. Похоже, не первый день уже. И огневые позиции были оборудованы, и блиндажи. Всё по ниточке, как у немчуры принято. Чуть левее стояла неполная батарея 75-миллиметровых пушек. Пять штук. Шестой не было. Видать, где-то по дороге потерялась. Аккуратно были уложены снарядные ящики, сверху замаскированные сеткой.
Окопы тоже по всем правилам отрыты, глина на брустверах почти высохла, точно не первый день торчат. Где-то и пулеметные гнезда есть, куда без них? Вот только не видно их отсюда. Надо бы рассмотреть, что там и как. Без разведки нельзя. А вот кого послать, непонятно. Мое упущение. За сколько дней надо было узнать, с кем иду. Вот так, Петя, лейтенантом записался, а ведешь себя как рядовой. Хорошо, по именам хоть запомнил, а то ведь некоторые и через месяц всех своих подчиненных «Эй, ты» зовут. Если доживают этот месяц, конечно, а не ложатся в землю в первой же атаке.
— Эх, танкистов жалко — к нашей дружной компании подполз Оганесян. Мехводу стало получше, последний отрезок он рулил вполне бодро, остановок не просил. Вот мелкий армянин, а крепкий. Правильно говорят — гвозди бы делать из таких людей.
Я почесал в затылке. Ладно, с разведкой разберемся. А что наши? Вон они, за полем. По-военному, так совсем рядом, и километра нет между первыми линиями окопов. Тоже зарылись по
самое немогу, отсюда и не видно ничего. Можно, конечно, предположить, что где стоит, а только нам с этого? Нам бы вот этих вот пройти, что перед нами спины показывают, а с теми, что в лицо смотрят, как-нибудь разберемся.Только дорога через поле перекрыта. Хорошо так ее немцы перегородили. Да и будь она открыта, проехать по ней мы бы не успели — и пулеметы подключатся, да и пушки могут успеть пальнуть по разочку. Мало не покажется, все поляжем на этом поле. Дуриком не пройти никак.
— Ну что, Коля, — повернулся я к лежащему молча водителю, — давай врубать заднюю, отъедем немного, от греха подальше. До того поворота, пожалуй.
Разведчик нашелся среди раненых. Сам подошел после того, как мы отъехали назад.
— Разрешите обратиться, товарищ старший лейтенант? — услышал я голос у себя за спиной.
Обернувшись, я увидел пограничника, лет тридцати, с двумя треугольниками в петлицах. На голове повязка. Я мочка кивнул. Не до церемоний, да и не люблю я это. Не на плацу стоим.
— Сержант Петленко, — представился он. — Я так понимаю, тащ лейтенант, мы в немцев уперлись?
— Это вы, сержант, почему решили? — спросил я, еще не понимая, к чему он клонит.
— Ну как же, — рассудительно начал он, — ехали ровненько, вдруг затормозили, но главный в колонне пошел в разведку с санатарами. А потом назад сдали и остановились. Значит, впереди немцы, а вы думаете, как их пройти.
— Всё правильно, Петленко. Но вы же не затем обратились, чтобы показать мне свои дедуктивные способности? — слово диковинное, из рассказов про сыщика Холмса, я его поначалу долго запоминал. Сержант не удивился, наверное, тоже книжки читал.
— Позвольте я в разведку схожу. Не сомневайтесь, пройду туда и назад, ни одна гадина не заметит. — он помолчал и добавил: — Меня даже собаки не трогают, не переживайте.
— Предположим, собак на передовой не густо, — заметил я. — А с головой что?
— Да приложило вот, звенит черепушка, но я схожу, не беспокойтесь!
Что поделаешь, выбирать не из кого. Темнит этот сержант насчет своего ранения, храбрится. Не просто так его не пешком отправили, а в машину посадили. Ладно, у Веры потом спрошу.
— Для подстраховки возьми кого-нибудь.
— Не, товарищ старший лейтенант, я один привык. Да и кого тут брать? Я и сам не особо здоровый, а вокруг меня еще хуже.
— Давай, Петленко, иди. Особое внимание обрати на пулеметные гнезда, подходы к батарее, блиндажам…
— Да понимаю я всё. Ждите, приду, расскажу, — сержант развернулся и через несколько секунд я уже его не видел. Даже бинокль не взял.
Я нашел Веру, которая пыталась быть в десяти местах сразу. Мне пришлось ее даже схватить за рукав: она меня просто не замечала.
— Петя, давай позже некогда сейчас! — попыталась она вырваться. — Морфий кончается, всё, на следующую перевязку уже нет ничего. Что ты хотел? — спросила она. — Только быстрее, пожалуйста!
— Петленко, сержант, с головой что-то у него…