Сапфир. Сердце зверя

– Кыш-кыш-кыш!.. Улетели?

– Да, - она снова восторженно хихикнула.
– Они и правда тебя боятся!

Когда девушка растянулась на моем плече так блаженно и расслабленно, прильнув всем телом и свесив ноги, которые теперь свободно болтались в такт моим шагам, я не удержался и от души шлепнул ее по заду:

– Тебе бы тоже не мешало!

Она взвизгнула скорее от неожиданности, чем от боли, совершенно не испугавшись, но зато улыбаясь сонно и томно, словно дремлющий котенок, глядя на меня сбоку сквозь пелену ресниц:

– Не могу бояться. Ты слишком красивый!

Я шлепнул ее еще раз, видя, как девушка слегка поморщилась, но все равно улыбнулась с хитрецой в затуманенном взгляде:

– Понравилось?

– Да.

Пока я вышагивал стремительно и резко вперед, девушка успела даже помурлыкать какую-то песню, принявшись теперь хихикать и морщить нос, отчего я и сам не смог сдержать улыбки.

Гребанный ад, она была такой забавной и сексуальной с этим пьяным взглядом и расширенными зрачками, вытворяя то, что никогда бы не позволила себе на «трезвую» голову, что я стал от души наслаждаться этим коротким моментом, и себе позволяя то, что не позволил бы, будь она в другом состоянии, если бы не знал, что утром она ничего не будет помнить.

– Франки, на тебя тоже попадает?

– Что там? – хмыкнул я, глядя на ее склоненное лицо, прильнувшее к моему плечу.
– Надеюсь, не скелетики птичек прилетели и какают?

– Звезды сыплются! – рассмеялась она.
– Смотри, какие маленькие! От них в носу щекотно!

Я лишь рассмеялся, в эту секунду понимая, что не делал этого долгих тринадцать лет, а может даже еще больше, глядя на девушку, которая восторженно и совершенно по-детски наивно смотрела на небо, щурилась и морщила нос, а потом и вовсе принялась ловить эти звезды, протягивая мне пустую раскрытую ладонь.

– Франки, они волосатые! Смотри волосики прям золотые и такие тоооооненькие!

– Ага, вижу, - хохотнул я.
– Еще не двигаются?

– А что могут?!

– Ну теоретически, если они разного пола, то вполне, - веселился я от всей души, больше не пытаясь сдерживаться и почему-то думая о том, что эта девчонка наполнена до краев своей тонкой хрупкой души чем-то светлым, добрым и теплым, потому что видела звезды, а не кошмары, которые мне приходилось терпеть во время глюков друзей.

Глаза Мишки загорелись блеском, когда она уткнулась в свою ладонь, явно пытаясь рассмотреть движение звезд и их пол, к счастью, не замечая, как я посмеиваюсь.

Но кажется рассмотреть этого она не успела, когда девушку вдруг повело куда-то в бок, отчего пришлось обхватить ее рукой, прижимая к собственной груди, и видя, что ее глаза вращаются по странной траектории, пока Мишка не завопила:

– Франки, не кружись!!!

Остановившись, я понял, что всё, дальше идти не получится, потому что где-то в своей радужной вселенной с трупиками птичек и звездами, Мишка каталась на американских горках и ее голова шла кругом. Как бы я не заставлял смотреть ее в свои глаза и найти точку опоры, ничего не помогало, пока она испуганно цеплялась за меня руками, впиваясь от усилия коготками, что только возбуждало еще сильнее.

Усевшись на землю и опираясь спиной в одно из деревьев, я ждал, когда девушка налетается, и ее глаза смогут сфокусироваться на мне, стараясь не думать о том, что она распласталась на моем теле, держась так крепко, как только могла.

– Мы приехали?
– шепнула она, испуганно приподнимая голову и глядя по сторонам, даже если очевидно вокруг нее в воображении был совсем не лес.

– Надеюсь, что да, - хмыкнул я, пытаясь усадить ее рядом, но безуспешно, потому что Мишка с облегченным долгим вздохом снова растянулась прямо на мне, прижавшись холодной щекой к груди и крепко держась за торс своими руками.

Помолчав и словно прислушиваясь к стуку моего сердца, она вдруг тихо прошептала:

– А ты на самом деле чувствуешь все мои эмоции?

– Да.

Быстро сглотнув и отчего-то смутившись, ее шепот прозвучал еще тише:

– …и знаешь, как меня плющит от тебя?

– Знаю.

Я чувствовал не только всё, что происходило у нее внутри, но и тепло ее тела, тонкий аромат волос, и то, как пушистые ресницы порхали, задевая мою кожу, думая о том, что эта ночь станет единственной, где я смогу остаться навечно, возвращаясь в нее сотни и миллионы раз, когда мне придется вернуться в лабораторию к остальным подопытным зверолюдям.

И я возьму от нее сполна!

8 глава.

Сапфир.

Её эмоции ко мне не были простым желанием тела.

Это было что-то больше. Интимнее. Глубже.

Это озарялось светом ее души и теплом отважного сердца, что заставляло меня теряться и впадать в ступор.

– Так происходит со всеми, кто находится рядом с тобой или только со мной?..

В этот раз моя усмешка получилась кривой и даже слегка растерянной.

За почти сорок лет моей жизни не было, пожалуй, ни одной девушки или женщины, которая бы не обратила на меня внимания и не воспылала чувствами. Как правило, это были легкие, ни к чему не обязывающие интрижки на одну, или пару ночей. Хотя были и те, кто становились совершенно одержимыми в попытках удержать меня рядом с собой, тогда в ход шли истерики, рыдания, попытки самоубийства и ложь о предполагаемой беременности.

То, что чувствовала Мишка в отношении меня, не было похоже ни на кого.

 - Только с тобой.

Девушка притихла, принявшись водить кончиками мягких шелковистых подушечек пальцев по моему прессу, в глубокой задумчивости и не решаясь продолжить разговор, потому что была не только смущена, но и явно пыталась понять суть своего странного влечения ко мне.

Интересно, что бы она сказала, если бы узнала, что и меня тянуло к ней так, как ни к кому ранее?..

И дело было не в воздержании и похоти.

Всё оказалось гораздо страшнее и неожиданнее.

Но размышлять об этом именно сейчас я не собирался, зная, что для душевных терзаний у меня будет более, чем достаточно времени в клетке.

– Почему тебя называют зверем? Из-за клыков?

Мне нельзя было раскрывать себя. Это было первым, чему научил меня отец в самом раннем детстве.

Кто узнал о моей сущности – должен был умереть в ту же секунду. «Но запомни, что смерть этих невинных всегда будет на твоей совести, сын! Ибо в твоих силах сделать так, чтобы не узнал никто!»

Но ведь уже многие знали…

Вся лаборатория.

Все эти чертовы карлики в белых халатах, которые должны были уже давно умереть самой ужасной из всех возможных смертей!

– Из-за них тоже, - в конце концов медленно кивнул я, видя, как Мишка быстро подняла лицо, посмотрев на меня снизу вверх и прошептав:

— Это секрет, да? Не можешь говорить об этом?

– Не могу.

Девушка быстро закивала, опять ложась на мою грудь и больше не пытаясь ничего спрашивать о запретном, даже если я знал, насколько ей было интересно.