Сара

Час назад я встретил этих ребят в парикмахерской. Парни подошли на минуту позже, и им пришлось ждать своей очереди. По-моему, это не повод, чтобы злиться на человека, хотя черт их разберет, этих мачо.

Однако если добавить в пазл ожидающую меня Сару, картинка проясняется. "Хрен тебе, а не сдобная булочка", – подумал я, не испытывая, правда, особого злорадства.

Завидев меня, Сара стала скалить зубы, показывая пальцами обеих рук "викторию", но слезать с забора не спешила. Она знала, что я по любому зайду еще в отель.

Как известно, от добра добра не ищут, поэтому мы сразу направились к Пабло. Итальянец предоставил нам большой номер, из-за наличия кондиционера стоивший дороже на сто песо.

Сара быстро разделась, бросилась на кровать и пробормотала:

– Синко минэт, Але, пор фавор, (Пять минут, Алекс, пожалуйста.) – и сразу отрубилась.

– Окей, окей, – не стал я возражать.

Но Сара уже спала. Она лежала на спине, в одних трусиках, широко раскинув руки и ноги, как говаривала одна моя знакомая, "в позе разбившегося летчика".

Чика спала глубоко и долго. Для меня все было ясно. Она гулеванила всю ночь, причем так, что сил не осталось совсем, хотя Сара была здоровая и выносливая кобыла. А со мной она отсыпалась. Путь спит, не будить же ее теперь.

Я тоже попытался заснуть, но моя попытка не удалась. Отгоняя мысли о своей непутевой жизни, я, стал думать, почему не люблю кондиционеры.

Во-первых, перепад температур. Организм настроен на жару и вдруг попадает в прохладу, иногда в чувствительный холод. Во-вторых, при обдувании не всего тела, а отдельных частей, можно простудить именно эту часть и заработать насморк или воспаление. В-третьих, поднимает пыль. А, в-четвертых, в самом кондишене скапливается столько грязи и микробов, что мама не горюй. И, вдобавок ко всему, за эту гадость еще берут дополнительные деньги.

Как обычно, я начал фотографировать Сару. Портрет спящей с сеткой на волосах, пейзаж с холмиками и ложбинками, натюрморт с черешнями сосков. Раздвинул ей на ногах пальчики с алюминиевым колечком и сфотографировал их. Потом свое красное, с выцветшими бровями и ресницами лицо рядом со смуглым сариным.

Я чувствовал себя обманутым и одиноким. И сколько не говорил сам себе, что она проститутка, ты ей не нужен, отвяжись и иди, куда тебе угодно, ничего не помогало. Сара зацепила меня сильно, и даже с мясом отодрать пока не удавалось.

Чика проснулась и поднялась в туалет. Пока она полоскалась в душе, у меня появилась безумная мысль посмотреть, сколько у нее денег в карманах, и узнать, таким образом, трахалась ли она сегодня. Хотя какой в этом был смысл? Но правильно говорят, что любовь – это умопомрачение.

В карманах джинсов у нее ничего, кроме седулы и нескольких монеток не было. Я почти затолкал ее богатства назад в карман, но как раз в этот момент девушка вышла из душа. Она стояла, обернутая в белое отельное полотенце, глядя на меня печально и устало. Потом высыпала все из карманов и жестом показала: забирай. В ответ я раскрыл свой бумажник и протянул ей. Я никогда ничего не прятал от Сары, мне и в голову не приходило, что она может что-то украсть, и она это прекрасно знала.

Наверное, я совсем упал в ее глазах, но мне уже было все равно.

19

При следующей встрече Сара решила изобразить из себя женщину-вамп и раскрутить меня на какую-нибудь покупку. Для начала мы зашли в фармасию, как здесь называют аптеки. В фармасиях продается, кроме лекарств, еще всякая чепуха. Ей понравились какие-то говняные часики, прошу прощения, сам не люблю это слово. Единственным достоинством часов было то, что они сильно блестели, и в России на такие не позарился бы даже ребенок.

Однако напрасно я кривил лицо и повторял: "Сара, фуфель, ноу гуд, летс гоу". (Сара, ерунда, плохие, пошли.) Девушка надумала проявить характер, выделываясь перед фармасийными работницами. Я не стал сопротивлялся, и, решив ее побаловать, заплатил. Часы стоили в районе шестисот песо, Сара была рада, но явно пожалела, что не выпросила чего-то более существенного. Решив наверстать упущенное, она повела меня дальше по лавкам, но теперь я игнорировал ее намеки и нытье.

На этот раз черти занесли нас в отель, стоявший в самом центре городка и обращенный на Дуарте выкрашенным в оранжевый цвет фасадом. Другая сторона его выходила на пляж. Отель был с претензиями на фешенебельность, но оставлял впечатление заброшенности и запустения.

В пустынном холле, на ресепшене, стоял задумчивый гладкий парень в черной рубашке и ненатурально улыбался. Узнав, что нам нужен номер всего на час, мучачо поскучнел и стал смотреть в сторону. После уговоров он выдал нам за пятьсот песо ключи, но предупредил, что это строго на час. Дурочка Сара оставила у него в сейфе свое оружие.

Номер был большой, но запущенный, с пыльными картинками на стенах, сломанными задвижками на дверях и неисправным смесителем в душе.

Мы расположились на узком балкончике в алюминиевых креслах, друг напротив друга. Отсюда была отлично видна вся Дуарте, длиной не более километра из конца в конец. Артерия порока в этот полуденный час была пустынна, только в баре напротив отеля похмелялись несколько татуированных пожилых рокеров в черных кожаных жилетках, с конскими хвостами из седых волос. Эти гороховые шуты проводили время, пялясь друг на друга мутными глазами, в компании самых страшных проституток.

– Чика гуд, – дразня Сару, показал я на совсем юную девушку, расположившуюся в тени прямо на ступенях отеля и доедающую курицу из коробки.

Обед ей купил парнишка, то ли друг, то ли родственник, рядом, в китайской обжорке. Паренек сам поел немного и оставил девчонке. Чика эта появилась в городке совсем недавно, но уже успела намозолить глаза. Мне она сильно нравилась, но наверняка ей еще не было восемнадцати, а связываться с малолеткой было бы безумием.

– Гуд чико, – в ответ Сара показала на высоченного белого мачо, разгуливающего по Дуарте в компании фигуристой потаскухи.

С длинными завитыми волосами, в узких черных очках, сильно накачанный и загорелый, хрен на самом деле выглядел презентабельно, надо отдать должное, но только на первый взгляд. Понаблюдав за парнем пару минут, я потерял к нему интерес. Фуфель, точно, как сарины блестящие часики. И чика с ним была такая же, вроде все на месте, высокая и смазливая, но как-то сразу было понятно, что даже в постели с ней будет неинтересно, не говоря уж о большем.

– Динеро, Сара. Ноу Сара – отра чика! (Главное деньги, Сара. Не будет Сары, будет другая девушка!) – предупредил я ее.

Это был нечестный ход, мне самому стало противно, но Сара успела сильно утомить меня сегодня. Девушка отлично все поняла, но испугалась не очень.

– Ю ми, ми, (Ты мой, мой.) – для наглядности показывая на себя пальцем, Сара искренне рассмеялась, уверенная в своей власти надо мной. Она протянула ногу и положила ступню мне на промежность.

Подумав, я не стал отрицать очевидное:

– Си. (Да.)

Кровать была большая, но скрипучая, а на простынях обнаружились дыры.

– Гут хотел, (Отличный отель.) – показал я дырки Саре, но ей было все равно.