Саркофаг

Как-то быстро пришла осень, но переселять нас из пульмана в иное жильё никто и не думал. Отец работал денно и нощно, а мать точно так же топила железную печь в вагоне: отцово руководство, неспособное выделить хотя бы какое-то жильё своему работнику, компенсировало "руководящую" слабость неограниченным количеством угля для чугунной буржуйки. Наше пребывание в вагоне затянулось и оказалось, что уральский ноябрь в пульмановском вагоне и с печкой, всё же злее, чем тот же самый ноябрь в лагерном бараке из картона в польском городе Люблине одноименного воеводства. У поляков и январь был шутейный, несерьёзный, недоразумение какое-то, а не январь. Вот ноябрь Южного Урала — это восторг! С ветром, что прилетал с казахских степей и промораживал до костей! А что было на моих костях? Мало чего: большая голова на тонкой шее, выкаченные, как у больного базедкой, глаза и два оттопыренных уха. Слабенькая одежонка и что-то непонятное из обуви на ногах.

"Буржуйка" в пульмане топилась непрерывно, но и она не справлялась "с возложенными на неё задачами" Мы не то, чтобы замерзали, как ямщик в любимой нашей песне, но и не чувствовали себя нормально. Сегодня это похоже на проживание в панельных домах при плохом отоплении: прежде чем лечь в постель, я хорошо прогреваюсь в ванне, и раскалённым ныряю под пару тёплых одеял. Грею постель и жену. Только по этой причине я и сплю с женой в зимние месяцы. Это с декабря по апрель включительно:

— Мать, сегодня двадцать восьмое апреля и я заканчиваю "отопительный" сезон.

— Нет, дорогой, пока в помещении не будет двадцать два градуса по Цельсию…

— Тогда будешь платить по двойному тарифу!

И тогда мы так поступали: "раскалялись" у буржуйки — и бегом в лежбище! Мать укрывала нас всем, что имелось — и до утра! У меня тогда было преимущество: моё тело было маленьким, для согревания требовалось мало тепловых калорий, я мог согреться запасами внутреннего своего тепла и без честной работы "буржуйки" Конечно, лучше спать, не раздеваясь, утром вставать не так холодно.

И всё же это были прекрасные времена! Видит Провидение, я бы не прочь и сегодня пожить в обнимку с "буржуйкой"! Ведь она, в отличие от матери, ни единым словом не даст понять, что утром нужно умываться, какой бы холод не стоял в "пульмане", и только она, любимая, всё оправдает, и не будет требовать замены постельного белья каждые две недели! Ей глубоко безразлично: умывался я перед школой, или такое делал со своим ликом три дня тому назад? На неё можно было и не такое возложить, и она всё оправдывала!

Был ли наш пульман "дворцом" в сравнении с жилищами, что имелись в окрестностях "градообразующего" железнодорожного узла? Помимо шикарных домов поблизости от вокзала, на окраинах посёлка, прямо в степи, люди сооружали такие жилища: из степного дёрна нарезали плиты, кои могли поднять два мужика средней крепости и не разорвать её. Из таких плит клали стены жилища, перекрывали потолок всем, что попадалось, а попадалось мало чего. Урал Южный без лесов, кои можно было пускать на строительство. Лесами Южного Урала можно только любоваться, это сказка, а у кого на сказку поднимется рука с топором? Любая древесина в степной зоне Южного Урала в большом почёте. И верх земляной хижины укрывали дёрном, но слоем тоньше, чем стены, разумеется. Дёрна клали столько, сколько могли выдержать жерди перекрытия и одновременно не пропускать атмосферную влагу: дожди.

"Сопроматом" при таких строительствах не руководствовались, но матом пользовались. Жилища наши без мата не строятся и до сего времени, начиная с проекта, получения земли под застройку, затем идут "согласования с органами"… В месте необъявленной ссылки всё был гораздо проще: человек выбирал место в степи и строился.

Хижина могла быть построена из кирпичей "самана": смесь глины и соломы. Солома применялась для связки, служила своеобразной "арматурой". Но саманный дом считался "долгостроем" нужно было изготовить нужное количество "кирпичей", высушить их, и только потом приступать к возведению "хором".

Печь топилась кизяком в летнее время, и углём с "родного предприятия", то есть с железной дороги — зимой. Практика строительства жилищ из степного дёрна была привезена на Урал ссыльными из далёких украинских земель.

Где-то в декабре нам дозволили вселиться в помещение столовой, где уже никто давно не питался. Это было квадратное одноэтажное здание неизвестно из чего построенное, но явно не из кирпича. Место отдыха кондукторов было одной большой комнатой неизвестного метража. Туда нас и вселили. В сравнении с пульманом и лагерным бараком в польском городе Люблине одноимённого воеводства, это было не меньше, чем десять шагов вперёд!

Глава 12. Вторая школа.

Третий класс обучения начался с улучшениями: появились тетради, чернила, ручки-перья и карандаши. Единственное, что оставалось прежним — моё полное пренебрежение "домашними заданиями". Пульмановский вагон не вдохновлял на выполнение "заданий на дом". Простого стола не было, свет в вагоне, естественно, отсутствовал… О каких уроках вести речь!? Единственная задача — это не замёрзнуть, тут не до выполнения домашних заданий за третий класс начального обучения.

И всё же как-то ухитрялся учиться и не получать двоек. Чем объяснить? Гуманизмом и пониманием учителями моего "вагонного" положения? Или моими способностями? В самом деле, зачем требовать от него большего? Мальчик хорошо читает, не плохо решает задачки — какие двойки!? Не дурак, не тупица… — и я пользовался мягким сердцем второй моей учительницы. Когда такое отношение к домашним заданиям перешло в норму — сказать не могу, но что пренебрежение обязанностями обычного школяра может войти в правило и очень сильно навредить в будущем — этого я не знал.

Я — глубокий недоучка, поэтому единственное, что могу, так относительно терпимо соединять знакомые слова в предложения с нарушением смысла. Но всегда, когда в моём присутствии заходит речь об учителях старой школы, не могу удержаться от похвалы им! Они, они и только они "зарядили" меня на всю жизнь желанием узнавать что-то новое! Мои учителя на Урале были "от Бога", хотя и назывались "советскими". Это было редчайшее явление: учителя "от Бога", но "советские". Какая у меня была школа? "Советская", или школа без "опознавательного" знака? Какой я ученик без учителя? Дурак. И что такое учитель без учеников?

Глава 13. Раздвоение.

Сестра училась иначе. Если я упирался "в неустроенность быта", то она таким щитом не прикрывалась. Сегодня могу признаться: "неустроенностью быта" я прикрывал свою громадную лень! Сестра была противоположностью мне и таковой осталась на всю жизнь. Она была старше и училась в "женской" школе. У них даже и учителя в основном были женщины. В нашей, мужской школе, "училок" было меньше.

С первого дня обучения на новом месте с сестрой за одной партой оказалась девочка, её ровесница, но жившая не в пульмановском вагоне, как мы, а в одном из трёхэтажных, "элитных" для железнодорожного посёлка, домов. Старожилка. Они подружились настолько, что соседка предложила сестре переселиться к ней и совместно "грызть гранит науки". Так веселее будет!