Сарнес

Колокольчики позванивали на боках верблюдов, пока сэму, нанятые Чжу, вели их по немощеным пыльным улицам Бяньляна. За века, минувшие с момента падения великолепной династии Сон, блеск ее прежней столицы померк. Обшарпанные дома стояли в полях — видимо, раньше там находилось сердце города. Гледичия [2] осыпала крохотными желтыми листочками, напоминающими слезы, развалины храмов. Во дворах богатых усадеб, за проломленными стенами, раскинулись полуразрушенные рыночные лотки. И куда ни глянь — везде солдаты.

2

Мощное дерево высотой до 20–40 м, с красивой, ажурной, раскидистой, широкой цилиндрической, закруглённой наверху кроной.

Воины Оюана заняли каждый свободный закуток Бяньляна, как грибы, прорастающие на упавшем дереве. Точно как в Аньфэне, бывшей столице «Красных повязок», если бы не лошади. Чжу не впервые видела всадников Оюана, но только теперь до нее дошло, сколько им требуется коней. Каждому воину — не менее пяти. Коренастые монгольские лошадки, по отдельности привязанные к длинным канатам, натянутым над головой, были разных мастей: однотонные, пестрые, пятнистые, точно кошки. Они подъедали сено, разбросанное в грязи перед ними, а потом задирали хвост и роняли навоз. В городе так воняло конюшней, что у Чжу слезились глаза. Оюан волен был оставить в своем войске одних наньжэней — монгольским оно от этого быть не перестало бы.

— Стой!

Подскакал солдат и преградил им дорогу, отчего Чжу, Ма и вереница верблюдов едва не врезались в собственных сопровождающих. Солдат бросил взгляд на Ма и твердо сказал:

— Генерал шлет приветствие торговцам шелком из Даду. Узнав о вашем появлении в городе, он заинтересовался и решил познакомиться поближе с уважаемыми путешественниками. Окажите ему честь, не побрезгуйте его гостеприимством, пока вы в Бяньляне.

Ма, забыв, что якобы не понимает по-ханьски, тревожно взглянула на Чжу. Та перевела, лихорадочно соображая на ходу. Оюан предлагает им свое гостеприимство? Из любопытства? Оюан?! Будь это кто угодно другой, она бы решила, что человек просто хочет выяснить, как дела в Даду и в каком состоянии дорога на север. Но Оюана она хорошо знала… или думала, что знает. Чжу была готова поклясться: он слишком погружен в собственные тревоги, чтобы заметить их прибытие в Бяньлян, не то что — пожелать с ними познакомиться.

Это странно. И более того — опасно. Вечер в обществе Оюана делает их план куда более рискованным. С Ма Оюан незнаком, скорее всего и с остальными сэму из их отряда тоже. Но уж лицо Чжу он не забудет никогда.

Чжу поймала взгляд жены и безмолвно указала ей на поклажу первого верблюда. Голос Ма почти не выдал ее нервозности:

— Не пристало генералу снисходить до общества недостойных торговцев. Прошу вас, примите лучше этот скромный дар в знак нашего уважения!

После короткой возни с битком набитыми седельными сумками Чжу вытащила один из отрезов шелка с богатой вышивкой, который обычно шел на обмен. Она знала, что идет на риск. За взятки в хорошо дисциплинированной армии полагается смертная казнь. Чжу вспомнила, как воины Оюана раз за разом кидались в их засады в долине Цзиньина. Пусть из страха, а не из преданности — но они подчинялись генералу. И точно, когда Ма протянула подарок солдату, тот задержался на нем алчным взглядом, однако сказал:

— Генералу будет приятно лично принять ваш щедрый дар.

Настаивать дальше они не могли. Подобное поведение вызовет подозрения. Чжу видела: Ма подавлена тем, что все пошло не по плану. Но сама, даже понимая, как опасен может быть Оюан — отсутствующая рука и шрамы от его меча служили достаточным доказательством, — все же предвкушала их встречу с чувством, неотличимым от радостного волнения. Она не ожидала такого поворота событий, однако не возражала против него. Если Оюан не увидит ее лица, встреча пройдет гладко. А потом можно будет подумать о шелковых свертках.

Она понятия не имела, как выйти из ситуации, но не сомневалась, что выход есть. Он есть всегда.

Не дожидаясь, пока Ма заговорит, Чжу мягко произнесла:

— Недостойные торговцы с благодарностью принимают приглашение досточтимого генерала. Ведите!

* * *

К тому моменту, как они добрались до цели, Чжу ухитрилась поменяться местами с человеком в конце каравана. Вся надежда была на закрытые шарфами лица. Может быть, сопровождающие не заметят, что толмача Ма внезапно понизили до погонщика.

Чжу виновато вспомнила, что обещала Ма в Бяньляне не отходить от нее ни на шаг. Но тут ничего нельзя было поделать. К тому же Ма прекрасно может сама поужинать в компании Оюана. Она ведь правда жила в Даду, так что, если Оюан начнет расспрашивать, достаточно будет говорить правду. Соображает она быстро, с чем угодно справится. Чжу за нее спокойна. А Оюан не станет засиживаться с гостями, получив нужную ему информацию. Трапеза, наверное, выйдет неловкой, зато короткой.

Штаб генерала располагался на огороженной территории, просторной и окруженной кольцом высоких декоративных груш, чьи верхние ветви уже шуршали красной и бордовой листвой, в то время как нижние еще зеленели по-летнему. Судя по размерам, это была резиденция Губернатора Юани. Пока они ждали, к волнению Чжу примешался трепет в той точке, где живет энергия ци. Стоило им с Оюаном оказаться рядом друг с другом, как сразу же возникала странная связь, нечто вроде резонанса между двумя сходными веществами. Между людьми, каждый из которых не был ни мужчиной, ни женщиной. Чжу казалось, будто она напряженно прислушивается, присматривается, не идет ли Оюан, но не только ушами и глазами, а еще и той скрытой частью себя, что вечно стремится отыскать в мире себе подобных.

Из ворот вышел человек в доспехах, и Чжу не столько поняла, сколько угадала: это не он. Она тронула струну, но не последовало ответной дрожи, рожденной внутренним совпадением. Мертвый воздух в пустой комнате не шелохнулся. Рост, ширина плеч, мужественные черты лица, заметные даже издалека — все это не принадлежало Оюану, который казался высоким и статным лишь благодаря безупречной осанке. Женственное на первый взгляд лицо Оюана становилось неопределимым, если долго на него смотреть. Да, им навстречу шел генерал. Но мужчина. Причем незнакомый.

И вдруг все встало на свои места. Оюан никогда бы не обратил внимания на торговый караван? Так он и не обратил! Однако если войском, захваченным у Принца Хэнани, раньше командовал Оюан, то где он сейчас? Кто этот неизвестный наньжэнь, называющий себя генералом?

Ма, удивленная не меньше Чжу, все же поприветствовала незнакомца со спокойствием, достойным восхищения:

— Как прикажете обращаться к досточтимому генералу? Нам говорили, что в Бяньляне стоит лагерем войско под командованием евнуха. Но, очевидно, мы ошибались!

Незнакомый генерал поднял руку, прерывая переводчика, и ответил на монгольском:

— Я понимаю по-уйгурски, только вам придется простить меня — отвечать я буду на языке, с которым знаком лучше.

Опущенные уголки губ придавали его лицу закрытое выражение. Чжу нутром почуяла: этому человеку нельзя верить.

— Вы не ошиблись, но, к несчастью, генерал Оюан болен и не может вас принять, поэтому поручил мне, как своему заместителю. Моя фамилия Шао.

Он вежливо продолжил:

— Как вы, без сомнения, слышали, скоро генерал Оюан поведет нас в поход на север, на Даду. Я подумал, может, наши досточтимые гости расскажут, какая обстановка в городе…

Очевидный резон. Однако в глазах Шао мелькнул хищный блеск, когда он посмотрел на груженных шелком верблюдов. Чжу это заметила и с неприятным чувством угадала его истинный интерес. Любая армия, месяцами расквартированная вдали от дома, крайне стеснена в средствах. А Чжу со спутниками сами явились к ним в руки с чистейшим шелком стоимостью в несколько тысяч таэлей. Вот Оюан бы и не заметил, а Шао вовсе не намерен принимать их как гостей. Он намеревается их ограбить.

Вспыхнула новая догадка: Оюан не болен. Шао сместил его, и тот уже мертв. Предателя предали.