Саша Черный. Собрание сочинений в 5 томах. Т.3
Шрифт:
Эффект дивидентных фаворитов превалировал над паритетом и реализовал Санте-Фе — 1,190 (+53).
НАМ ПИШУТ ИЗ МОСКВЫ *
Съезд пролетарских писателей в Москве («Моспролетпис») постановил:
1) Старую классическую литературу за исключением половины Тана, четверти А. Н. Толстого и полного Оль’Дора — за ненадобностью упразднить.
2) Монументы Пушкина, Гоголя и Крылова перелить на пулеметы.
3) Освободившиеся пьедесталы сохранить вакантными для Демьяна Бедного, Сергея Городецкого и Василия Князева.
4)
5) Книги непролетарских писателей из библиотек и книжных складов изъять, переработать в бумажную массу, окрасить в красный цвет и сдать целиком в союз «пролетписов».
6) Организовать подотдел «пролеткритиков» и «плакатхудожников» для рекламирования в ударном порядке пролетгениев на всех заборах, мостах, воротах и вокзалах СССР.
7) Гонорары упразднить. Пролетарских писоспецов посадить на государственный оклад: агитдраматургам — тройной, агитрассказчикам — двойной и агитпоэтам, ввиду их несметного количества, — одинарный.
8) Для скорейшего приобщения к мирславе спешно перевести все произведения пролетписов на иностранные языки — американский, бельгийский, югославский, месопотамский и др.
9) Куклы, изображающие эмигрантских белых писателей, наемников Антанты («нож в спину!») — Бунина, Куприна, Шмелева и пр., сжечь на Красной площади, предварительно посадив их при пении Интернационала на кол.
10) Тов. Луначарскому по представлению тов. ламповщиков Театра 1-го Красноводочного завода разрешить именоваться почетным «Совпролетшекспиром», с предупреждением, однако, чтобы больше не писал, а то другим бумаги не хватит.
Сообщил А.Б.В.
ПРОИСХОЖДЕНИЕ ЧЕЛОВЕКА *
(ОТ СОБСТВЕННОГО ЧИКАГСКОГО КОРРЕСПОНДЕНТА)
При раскопках в контрабандном винном погребе в штате Массачусетс найден дневник Адама на староанглийском языке, с точностью устанавливающий, что лучшая часть человечества происходит не от обезьяны, а от Адама по восходящей через Авеля линии.
Относительно Каина Адам категорически высказывается, что Каин был внебрачный сын гориллы и Евы.
Романа в прямом смысле слова не было, но любопытство Евы, однажды погубившее прародителей в раю, сыграло в этой связи роковую роль. Таким образом, каинская ветвь человечества несомненно оправдывает на 50 % теорию Дарвина.
В том же штате народный учитель Крампер позволил себе на уроке критиковать Библию, высказав мысль, что Хама вовсе не следовало брать в ковчег.
По гипотезе Крампера, Хам попал в ковчег в качестве ближайшего родственника, благодаря попустительству Ноя; между тем вместо него следовало взять какого-либо симпатичного невинного мальчика из числа погибших во время потопа.
Благодаря такой оплошности Хам, высадившись на сушу, развел большое потомство и стал родоначальником значительной части человечества, что много оскорбительнее и пагубнее происхождения от какой-нибудь обезьяны.
Зловредный учитель предан суду, с оставлением до суда на свободе под залог в 150 долларов.
Кинематографическое общество «Фильмобум» (Нью-Йорк, Дог-Стрит 2874-а) предложило Крамперу переделать свою гипотезу в сценарий, с выплатой ему, если он будет осужден, за каждый год тюремного заключения по 1800 долларов и с обязательством дать жене Крампера в данной фильме роль младшей
дочери Ноя. Роль старшей дочери должна по контракту принадлежать звезде «Фильмобума» мисс Элли Кордильер.Не лишена остроумия также гипотеза пивовара Бокмэстера из штата Кентукки. Еще в ранней молодости, не имея ни лишней смены белья, ни куска мыла, он наблюдал, что если в дороге долго не умываться и не раздеваться, то в волосах и в платье сами собой заводятся всем известные насекомые. Ни одно другое животное, по мнению пивовара, самозарождаться не может. Из этого следует, что первым живым существом на земле, где всегда достаточно грязи, и было указанное насекомое; а от него произошли все другие твари, в том числе и человек.
Подробно развить свою теорию на открытом диспуте в общественном сквере Бокмэстеру, однако, не удалось, ввиду тяжеловесных аргументов оскорбленных оппонентов.
Доставленный в карете скорой помощи в ближайшую больницу, пивовар сдался, категорически отказавшись от своей гипотезы.
НЕИЗВЕСТНОМУ АДРЕСАТУ *
Умирающий от тоски в Вильно русский эмигрант среднего ума и образования (так называемый обыватель), изверясь в газетно-партийных правдах, желал бы на страницах «Бумеранга» вступить в переписку с каким-нибудь разбирающимся в современных явлениях парижским эмигрантом.
Пол — безразличен. Цель — прояснение собственного сознания и попутная польза, которую может принести эта переписка прочим обывателям.
Вопросы первой очереди: что, собственно говоря, значит быть «левым» или «правым» (штемпеля эти начинают уже ставить даже на метеорологических явлениях)?.. Надо ли всю жизнь оставаться эмигрантом (мне всего 28 лет) или можно по временам чувствовать себя европейцем и просто человеком?
Стыдно ли быть «обывателем» или не очень стыдно? Что такое, наконец, обыватель? И бывают ли «обыватели» у других европейских народов?
С совершенным уважением извиняюсь и прочее.
Павел Иванович Рундуков.
Глубокоуважаемый Павел Иванович!
Ввиду того что я живу в одной комнате с корректором «Бумеранга», мне удалось ознакомиться с вашим письмом еще до появления его в печати. Поэтому имею возможность ответить вам без промедления.
Вопросы, заданные вами, сложны и, извините, сбивчивы, как застарелый белорусский колтун.
Попробую ответить пока на второй: «Можно ли всю жизнь оставаться эмигрантом или по временам можно чувствовать себя европейцем и вообще человеком?»
Если, например, эмигрант получает в Нью-Йорке приличное наследство, женится на американке, покупает роскошную яхту и плавает по всем морям и заливам, — он уже не в такой степени эмигрант, как живущий в Латинском квартале безработный русский евразиец. Тем более что получать ежедневно на яхте эмигрантские газеты — невозможно.
Эмигрант, говорящий по-французски с легкостью консьержки (до 200 слов в минуту) и чудом получивший постоянное место в Париже по своей специальности, сразу на 50 процентов перестает быть эмигрантом. Нанимает квартиру, заказывает в рассрочку смокинг, ходит к французам в гости, уезжает на сентябрь в «Pornichet» и при виде человека с русской газетой в руках независимо насвистывает негритянский похоронный марш. Словом, приобретает к своей эмигрантской грыже как бы постоянный французский бандаж, значительно облегчающий его самочувствие.