Сашеньки

По результатам соревнований нам вместе с медалями также вручили черно-красные пояса, 1й-Пхум. Почему именно это название, а не Дан? Все просто, по правилам федерации юноши и девушки не достигшие 15 лет не имеют права ношения черного пояса. Именно по этому, дается черно-красный, а вместо Дана, присваивается Пхум. Который автоматически заменяется на Дан при достижении указанного возраста, вместе с правом ношения черного пояса. Так сказать, просто показывают, что перед тобой еще ребенок, хоть и достигший определенных результатов.

После соревнований, нам дали неделю отдыха, таким образом мы начали учебу только седьмого сентября. Еще мы упросили директрису не создавать ажиотажа из-за наших побед. Волне достаточно будет стенгазеты и нескольких фотографий. Она понимая, лишний шум может помешать учебе пошла нам навстречу, да и скромность украшает человека. Хотя на вопросы со стороны одноклассников, отвечать пришлось все равно.

А ближе к очередной годовщине Великой Октябрьской Социалистической Революции, нас приняли в Пионеры.

Да, именно так, с большой буквы. Это еще одно отличие от моей прошлой жизни.

Помню, что в то время, пионерская организация настолько деградировала, что все достижения и прочее, оставались только на бумаге. В пионеры принимали по достижении определенного возраста и всех подряд, для количества. Недаром в старших классах пионерский галстук называли "ошейником" и не хотели носить. Помню, одевали его только перед входом в школу, и то если заставляли это делать, а выйдя из нее, сразу сдергивали и прятали в карман или портфель.

Здесь же все наоборот. Вступить в Пионеры, почетно и этого нужно еще добиться. Например, в нашем классе по спискам двадцать семь человек, а принято в пионеры только четырнадцать.

Что бы стать пионером мало хорошо учится, нужно еще и принимать участие в общественной работе, заниматься спортом, быть примером во всем. Пионерский галстук тут носят с гордостью, и при встрече всегда отдают салют.

Видели бы вы, как лучились Санькины глаза, когда ей впервые повязали галстук! А с какой гордостью, смотрела на нас мама, когда мы вернулись домой!

Мы все-таки решили продать нашу машину. Тем более, что подходит очередь на новую машину. Как сказала мама, где-то к новому году, должна прийти открытка. Поэтому решили заняться продажей сейчас. Тем более, что если делать это не торопясь, можно получить лучшую цену. А автомобили, пусть даже такие как у нас стоят довольно дорого. Все опять упирается в советский дефицит. Что интересно, когда папа покупал нашего "Москвича", дефицита не было. То есть он собрал деньги пошел в магазин и выбрал то, что ему понравилось. Правда это было еще в 1959 году. После этого прошла денежная реформа, и как говорят, сразу стало чего-то не хватать. Не очень верится, что все произошло прямо сразу, но так или иначе, а машины теперь продаются по очереди. И эта очередь тянется от трех до пяти лет. Видимо дают возможность накопить на нее.

Несмотря на то, что нашей машине уже больше двенадцати лет, да и последние пять она стояла всего лишь под навесом, а не в гараже. Она прекрасно сохранилась. Недавно ради интереса я облазил ее всю, но никакой ржавчины так и не нашел. Да и заводится она с пол оборота, и двигатель работает ровно. Даже салон и тот выглядит вполне нормально, несмотря на то, что мы возили в нем кирпичи. Да и сколько было этих кирпичей? Может сотня-две, не больше.

В общем, мама дала объявление о продаже, и предупредила знакомых, о том же.

К выходным приехала тетя Лиза с детьми. И тут же высказала свое мнение. Как будто мы без нее не сообразим, что нам делать. Вдобавок ко всему полезла в наши портфели проверять, как мы учимся. Мама и то не позволяет себе такого. Посмотрел я на нее и подумал: "Послать тебя, что ли куда нибудь подальше? Так некуда, везде уже посылали...".

— Когда закончите обыск, сложите пожалуйста все на место. — Бросил я, подхватил сестру, и мы вышли из комнаты.

Что тут началось!? Просто жуть. На нас сразу вылилось, и что мы невоспитанные, и неаккуратные, и никакого уважения к старшим, и грубияны, и еще целая куча всего.

Мама послушала всё это и когда та чуть успокоилась, спросила:

— А с чего все началось? Почему, мой сын нагрубил тебе?

— Я решила проверить их дневники. — Сказала она таким тоном, как будто это ее святая обязанность.

— А дневники, где лежали?

— В сумке, где же еще?

— Скажи, а зачем ты полезла в сумки моих детей?

— Что?! Я?! — у тети Лизы, казалось, пропал дар речи, от подобного вопроса.

— А кто же еще?

— Я зас-служен-ный уч-читель! Я! Я им-мею право интерес-совваться! — от волнения она даже начала заикаться.

— И это дает тебе право лазить по чужим сумкам? — спокойно спросила мать. — Что ты там хотела найти?

— Да, как ты смеешь?!

— Смею. Это мои дети! Своим хоть личный обыск устраивай, а моих не трожь! Если хочешь поинтересоваться спроси, тебе ответят, но это не значит, что нужно обыскивать Моих Детей!

— Ты! Ты! Все я уезжаю! И ноги моей здесь больше не будет!

— Дело твое. — Мама развернулась и вышла из комнаты.

Буквально в считанные минуты, тетя Лиза покинула наш дом.

В общем то гости нас не баловали, гораздо чаще собирались соседи. У нас в углу двора, стоит сваренная из уголка и труб тахта — топчан, застеленная досками. Что бы удобно было сидеть, на них расстилались коврики или старые матрасы, а посередине, на невысоких ножках ставился столик — достархан. Чаще по субботам, но иногда и в будние дни, собирались все соседи. Вначале пили чай, разговаривали, а позже играли в лото, или карты. От стоящей над топчаном черешни, падала тень, создавая прохладу. А если было все же жарко, то мы обычно протягивали шланг и подсоединив распылитель, включали воду, устраивая небольшой фонтанчик.

Кто приносил с собой конфеты, кто печенье или булочки, мама чаще заваривала чай. И все были очень довольны, такими вечерними посиделками.

А зимой, все перебирались в дом. Когда к нам, когда к кому-то из соседей. Очередь никто не устанавливал, скорее каждый старался, что бы пришли к нему.

Вот так мы и жили, не обращая внимания на национальности. Все мы были как бы одной семьей.

Иногда приезжал Дядя Исмаил. Он все так же был добр к нам, часто возил нас в кино или на какой нибудь концерт. Правда, с некоторых пор, уже не приглашал нас к себе домой. Ссылаясь то на болезнь жены, то на что-то еще. Было довольно сильно заметно, что в семье у него не все в порядке, но мы пытались отвлечь его от проблем, и он с благодарностью принимал наши старания. Более того, всегда с радостью встречали его, от чего он моментально преображался. Было очень заметно, что он относится к нам как к своим детям, и мы всеми силами поддерживали его.