Сашеньки

31 декабря отец заехал за нами, о чем-то недолго поговорил с комдивом и через несколько минут нам вручили увольнительные.

Но самый большой сюрприз, ожидал нас дальше.

Мы вначале не поняли, куда едем, на заданный вопрос, отец ответил, что они с мамой решили встречать новый год в его доме, о котором я уже упоминал выше. Большого значения для нас смена дома, не имела, лишь Санька немного расстроилась из-за того, что у нее нет с собой домашних вещей. А встречать Новый Год в форме, как то не то. На, что отец сказал, что мама должна была позаботиться об этом. Если же, чего-то недостанет, то всегда можно прокатиться, за нужной вещью.

— Но я уверен, что самое главное она все же взяла. — Добавил он.

— Что ты имеешь ввиду, — вкрадчиво спросила Санька.

— Даже и не думай. — Ответил отец, — я помню, как ты меня учила закрываться от тебя. Так, что придется потерпеть. А то сюрприза не получится.

— Ну и ладно, — притворно надулась сестра.

— Кстати если, кому, что нибудь нужно, мы можем заехать в магазин, пока они еще работают.

— Я бы съел мороженого. — Произнес я.

— Ты думаешь, я не помню, о том как ты его любишь? Как раз мороженого дома достаточно.

— А я пока не знаю, что хочу. — Сказала Санька.

Вскоре мы подъехали к дому.

У отца был большой кирпичный дом в полтора этажа. В цокольном этаже большую часть занимали подвал и гараж с мастерской. Отец любил в свободное время, что нибудь мастерить. Когда то в молодости он учился на краснодеревщика и даже работал какое-то время по специальности, но после по комсомольской путевке его призвали на службу в милицию. В свое время он тоже оканчивал ту Школу, в которой мы сейчас учимся. И до сих пор его фотография висит на доске почета, среди лучших выпускников.

Двор дома огораживал высокий кирпичный забор и кованые ворота. На машине можно было въехать во двор, а уже со двора в гараж. Глубже во дворе был еще один сарай "со всяким барахлом, которое и не нужно, и выбросить жалко" — как говорил отец. Также во дворе вдоль дорожки рос виноград и несколько яблонь.

Слева от гаража к дому примыкала большая зимняя теплица, с проведенным туда отоплением. Но кроме цветов, точнее роз, отец там ничего не выращивал. В теплицу можно было попасть со двора, а зимой прямо из зала по неширокой лестнице. На втором этаже, кроме кухни и ванной комнаты с туалетом, находились две спальни и большой зал.

Дом был большой и удобный, но не очень нравился нам потому, что был построен по узбекскому обычаю. То есть все окна выходили во двор.

— Зато если, что здесь и оборону держать легко, — шутил отец.

Как только мы попали в дом, Санька тотчас заняла ванну. Все уже привыкли к этому, но все равно постоянно подшучивали над ней. Вот и сейчас, мы сидели на кухне и дожидаясь пока выйдет сестра пили чай, а отец рассказывал анекдот. Причем довольно громко, что бы нас слышала и сестра:

Женился чукча на русской, все ему завидуют. Вдруг, через три месяца разводится.

— Что случилось? — спрашивают.

— Жена грязнуля, постоянно моется, никак отмыться не может аднака.

Тут слышится из ванной голос сестры:

— И вовсе я не грязнуля, Это Сашка грязнуля.

— Сейчас зайду, и посмотрим, кто из нас чумазее будет.

— Ой, да заходи. Испугалась прям.

Через некоторое время она выходит. Как всегда с чалмой на голове.

— Нужно было тебя в медресе отдавать, на муллу учится. — говорит ей отец, — уж очень тебе чалма к лицу.

Быстренько искупавшись, я возвращаюсь прямо к столу, накрытому в зале. Все уже сидят дожидаясь меня. И тут сестра грустно так говорит:

— А раньше мы елку на новый год наряжали, хороводы вокруг нее водили. А сейчас даже елки нет. И вообще, кое-кто сюрприз обещал... — скосила взгляд на отца Санька.

— Кое-кто в ванной полтора часа просидел, вместо того, что бы на сюрприз посмотреть.

— И где же он?

— Походи, посмотри, может, что и найдешь. — загадочно ответил отец.

Санька тут же подорвалась и бросилась в свою комнату. Некоторое время была тишина, после сестра вновь появилась, такая же задумчивая как и была, и покрутившись по другим комнатам спустилась по лестнице в зимний сад, так иногда между собой мы называли теплицу. Вдруг раздался радостный крик и мимо нас в свою комнату, промчалась сестра, что бы буквально через несколько секунд пролететь в обратном направлении. Но тут же остановилась как вкопанная и развернувшись бросилась к отцу:

— Спасибо, папа, ты самый, самый лучший папа в мире! — Она чмокнула его в щеку и вновь умчалась в зимний сад.

— "Что сидишь? Беги за мной!" — донеслась до меня ее мысль.

Я вместе с родителями спустился вниз и моим глазам открылся не очень широкий метра в три и длиной метров шесть бассейн, выложенный голубой кафельной плиткой и заполненный водой, в котором уже плескалась сестра. Это был действительно сюрприз.

Я вопросительно взглянул на отца.

— Ну, надо же было вас хоть чем-то побаловать, а то уже заучились совсем.

Новый год мы встречали на берегу бассейна, представляя себя на морском побережье. Тем более, что мама добавила в него целую банку морской соли и вода стала изумрудно зеленой. Это был самый необычный Новый год в нашей жизни.

Жаль, что увольнения так быстро заканчиваются. Уже третьего января, мы опять прибыли в Школу.

Новый год начался с того, что нам представили нового старшину дивизиона. Им стал Иван Решетников, бывший до этого заместителем старшины по хозяйственной части.

Хотя прошло с начала нашей учебы всего три месяца, но уже сейчас многое изменилось. Были отменены бесконечные тренировки по "Отбой — Подъемам". Даже генеральная уборка, и та стала проходить без прежней нервотрепки. Разве что ночные забеги остались без изменения, но и там с каждым разом становилось все меньше отстающих. А еще, Саньку сделали командиром отделения и присвоили звание младший сержант. Получается только я в нашей семье, остался рядовым.

На одном из занятий, разговор зашел о пожарах. О том что они наносят большой ущерб стране, о том, что опасны в основном в частном секторе из-за того, что мало кто соблюдает правила пожарной безопасности. Рассказали о крупных пожарах. Так например 1972 год отмечен редкой техногенной катастрофой. В цехе футляров Минского радиозавода вследствие скопления огромного количества полиэфирной пыли, возникшей при полировке лакированных корпусов радиоприемников, произошел сильный взрыв и последовавший за ним пожар, в результате которого десятки людей погибли под обломками цеха и получили ожоги различной тяжести.