Сатанинские стихи
Шрифт:
Но она пожала плечами и ушла, и это было тогда, аккурат на пике его гнева, когда земные границы рухнули; он слышал грохот прорвавшейся плотины, и пока духи мира грез наводняли сквозь эту прореху вселенную повседневности, Джибрил Фаришта видел Бога.
Для Блейковского Исаии Бог был просто имманентностью, бестелесым негодованием; [1441] но Джибриилово видение Высшей Сущности вовсе не было абстракцией. Он видел мужчину, сидящего на постели, того же возраста, что и он сам, среднего роста, довольно тяжелого телосложения, с серебрящейся бородкой, подстриженной вдоль нижней челюсти. Что поразило его более всего, так это тот факт, что у видения наметилась плешь; ее обладатель, казалось, страдал от перхоти и носил очки. [1442] Вовсе не таким ожидал увидеть он Всемогущего.
1441
Еще одна отсылка к «Бракосочетанию Неба и Ада».
1442
Как отмечают английские комментаторы, это описание подходит к самому Рушди.
— Кто Вы? — спросил он с искренним интересом (не проявляя больше ровным счетом никакого интереса к Аллилуйе Конус, которая вернулась и теперь, заметив, что он принялся разговаривать с самим собой, наблюдала за ним с выражением истинной паники).
— Упарвала, — ответило видение. — Товарищ Сверху.
— Откуда мне знать, что Вы не Другой, — хитро спросил Джибрил, — Ничайвала, Парень Снизу?
Смелый вопрос, заслуживший раздраженный ответ. Это Божество могло напоминать близорукого писца, но Оно, несомненно, было в состоянии мобилизовать традиционный аппарат божественного гнева. Облака сгустились за окном; ветер и гром сотрясали комнату. Деревья падали на Полях.
— Мы теряем терпение с тобой, Джибрил Фаришта. Ты сомневался насчет Нас уже слишком долго. — Джибрил склонил голову, разрывающуюся от Божьей ярости. — Мы не обязаны объяснять тебе Нашу природу, — продолжилась взбучка. — Будем ли Мы многообразным, множественным, являющим союз-и-гибридизацию
— Я готов, — подобострастно ответил Джибрил. — Я все равно собирался уходить.
— Посмотри, — сказала Алли Конус, — Джибрил, черт возьми, забудь о своей борьбе. Послушай: я люблю тебя.
Теперь в квартире остались только они вдвоем.
— Я должен идти, — спокойно произнес Джибрил.
Она повисла у него на руке.
— Правда, я не думаю, что с тобой на самом деле все в порядке.
Он был непреклонен.
— Велев мне уходить, ты потеряла право распоряжаться моим здоровьем.
Он начинал свой исход. Аллилуйя, попытавшаяся последовать за ним, была поражена столь острой болью в обеих ногах, что, не имея иного выбора, с рыданием повалилась на пол: словно актриса в масала-фильме; [1443] или Рекха Меркантиль в тот день, когда Джибрил уходил от нее в последний раз. Словно, в конце концов, героиня рассказа, принадлежащей которому она никогда не могла себя вообразить.
Метеорологическая буря, порожденная гневом Бога на своего слугу, сменилась ясной, ароматной ночью, возглавляемой густой кремовой луной. Только упавшие деревья остались немым свидетельством могущества ныне-отбывшей Сущности. Джибрил, надвинув шляпу на голову, плотно затянув денежный пояс вокруг талии, глубоко укутавшись в габардин — и ощущая там, под правой рукой, упругость книги в мягкой обложке, — тихо благодарил судьбу за свой исход. Убежденный ныне в своем архангельском статусе, он изгнал теперь из своих мыслей все раскаяния времени своих сомнений, заменив их новым решением: привести эту безбожную столицу, этих нынешних «Адитов и Самудян», [1444] назад к познанию Бога, к ливню благословенных Провозглашений, священных Слов. Он почувствовал, как его прежняя самость каплями стекает с него, и простился с нею пожатием плеч, но пока что решил сохранять свои человеческие масштабы. Еще не время было расти, заполняя небо от горизонта до горизонта — хотя, конечно, оно тоже должно было вскорости наступить.
1443
Масала-фильм — индийское мелодраматическое кино. См. выше название индийского блюда масала-доса.
1444
Адиты и самудяне — названия «нечестивых народов» в Коране, истребленных Аллахом за грехи (напр., 7:63–77).
Городские улицы сплелись вокруг него, извиваясь, как змеи. Лондон снова стал непостоянным, демонстрируя свою истинную, причудливую, болезненную природу — мучения города, который потерял смысл жизни и потому погряз в бессилии собственной самости, сердитого Настоящего масок и пародий, душимый и выворачиваемый невыносимым, неотвратимым бременем своего Прошлого, глядящий в однообразие своего истощенного Будущего. Он бродил по улицам всю эту ночь, и весь следующий день, и всю следующую ночь, и так до тех пор, пока смена тьмы и света перестала иметь значение. Казалось, он больше не нуждался в пище или отдыхе, но лишь без устали двигался сквозь эту измученную столицу, чья ткань теперь совершенно преобразилась, и дома в богатых кварталах оказались выстроены из затвердевшего страха, правительственные здания — наполовину из тщеславия, наполовину из презрения, а жилища городской бедноты — из замешательства и грез о материальном благосостоянии. Когда ты смотришь глазами ангела, что зрят самую суть, а не наружность, ты видишь распад души, горячей и пузырящейся на обнаженной коже людей на улице, ты видишь величие духов, отдыхающих у них на плечах в птичьем обличии. Блуждая по измененному городу, он разглядывал существа с крыльями летучей мыши, сидящие на углах домов, сделанных из обмана, и замечал домовых, червеобразно сочившихся из облицованных плиткой общественных писсуаров. Как некогда немецкий монах тринадцатого века Рихалмус, [1445] едва закрыв глаза, наблюдал окутывающие каждого мужчину и каждую женщину на земле облака крохотных демонов, танцующих подобно пыли в столпе солнечного света, так теперь Джибрил открытыми глазами, при лунном свете так же, как и при солнечном, повсюду обнаруживал присутствие своего врага, своего — дабы придать древнему слову его настоящее значение — шайтана.
1445
Рихалмус — немецкий монах, автор демонологического трактата «Liber Revelationum de Insidiis et Versutiis Daemonum Adversus Homines», посвященного вопросам одержимости и искушений.
Задолго до Потопа, вспоминал он (теперь, когда он повторно принял на себя роль архангела, весь спектр архангельской памяти и мудрости медленно, но верно возвращались к нему) сонмы ангелов (имена Семьяза и Азазель первыми всплыли в его сознании) спустились с Небес, ибо они возжелали дочерей человеческих, [1446] породивших впоследствии злобную расу исполинов. Он начал понимать степень опасности, от которой был спасен, когда избегнул близости Аллилуйи Конус. О наилживейшая из тварей! О принцесса сил воздуха! — Когда Пророк, мир его имени, сперва получил вахи, [1447] Откровение, разве не испугался он за свой рассудок? — И кто предложил ему ободряющую уверенность, в которой он так нуждался? — Конечно, Хадиджа, его жена. Это она убедила его, что он не какой-то бредящий безумец, но Посланник Бога. — А что же сделала для него Аллилуйя? Это не ты, я не думаю, что с тобой на самом деле все в порядке. — О приносящая несчастья, творительница распри и сердечной боли! Сирена, искусительница, чудовище в человеческом обличии! Это белоснежное тело с бледными, бледными волосами: как легко она пользовалась им, чтобы затуманить его душу, и как трудно было обнаружить это ему, Джибрилу Фариште, чья плоть оказалась слишком слаба, чтобы сопротивляться… Уловленный в сети ее любви, столь сложной, чтобы быть вне его понимания, он подступил к самому краю окончательного Падения. Сколь благодетельным оказался для него тогда Всесущий! — Теперь он видел, сколь прост был выбор: адская любовь к дочерям человеческим — или же небесное почитание Бога. Он сумел выбрать последнее; в самый последний миг.
1446
Апокрифическая первая книга Еноха расшивает скупую канву, намеченную в книге Бытия (6:1–5): ангелы, дети неба (их называют Сторожами, или Хранителями), возжелали прекрасных дочерей человеческих; двести из них (предводимые Азазелем и Семьязой) снизошли на гору Гермон и взяли себе в жены смертных женщин, которые родили от ангелов гигантов «ростом в триста локтей» и демонов. Удовлетворив сладострастие, ангелы научили людей ряду не самых полезных ремесел: «Азазель… научил людей делать мечи, ножи, щиты, доспехи и зеркала; он научил их изготовлять браслеты и украшения, искусству красить брови, украшать себя драгоценными камнями и пользоваться всеми видами краски, так что люди развратились… Баркаял обучил искусству наблюдать звезды. Акибеель знакам. Тамиэль обучил астрономии. И Асарадель растолковал движения луны». Все эти науки и ремесла, усвоенные у демонов, привели к беззакониям и кровопролитию, люди возопили к Богу, и тот послал на землю праведных ангелов, чтобы наказать ангелов-отступников. Рафаил повязал Азазеля, а Михаил — Семьязу; их заключение в пустыне должно длится семьдесят поколений, после чего они навечно будут брошены в огненную бездну (гл. 6–10).
1447
Вахи — в исламе — скрытый и быстрый способ передачи сообщений пророкам напрямую или через посредников. Такие сообщения являются четким и недвусмысленным приказом к действию. По представлениям мусульман, вахи Аллаха избранным среди людей производились различными путями:
Праведный сон: Аллах посылал желаемое своим пророкам верным сном. Первое послание Пророк Ислама получил именно таким способом. То, что он увидел во сне, оказалось в действительности один к одному и наяву.
Передача (размещение) в сердце пророка сообщения без посредников.
Передача словесная (в виде голоса) без посредников, без присутствия говорящего.
Передача сообщений через ангела. Этот ангел мог явиться и в собственном обличье, и в облике какого-либо человека. Бывало и такое, что человек этот видел и слышал самого себя. Бывали случаи, когда ангел передавал сообщение, но сам оставался невидим. Коран передавался этим, последним способом.
Он извлек из правого кармана пальто книгу, находившуюся там с тех пор, как он покинул дом Розы тысячелетие назад: атлас города, который он взялся спасти — Благословенного Лондона, столицы Вилайета, представленного для своей вящей выгоды в мельчайших деталях, приготовленного к удару. Он должен искупить этот город: География-Лондон, все дороги от А до Я.
На углу улицы в той части города, что изобиловала некогда художниками, радикалами и мужчинами, ищущими проституток, а ныне была передана рекламным агентам и мелким кинопродюсерам, [1448] Архангел Джибрил случайно обнаружил потерянную душу. Она
принадлежала молодому мужчине, высокому и чрезвычайно красивому, с поразительным орлиным носом и длинными черными волосами, умасленными снизу и разделенными посредине; зубы его были золотыми. Потерянная душа стояла на самом краю тротуара, спиной к дороге, немного наклонясь вперед и сжимая в правой руке нечто, по-видимому, очень дорогое для нее. Ее поведение поражало: сперва она остервенело смотрела на то, что держала в руке, а затем оглядывалась по сторонам, хлестая этим предметом свою голову справа налево и разглядывая с выражением пламенной концентрации лица прохожих. Решив не приближаться слишком быстро, Джибрил с первого захода заметил, что предметом, который сжимала потерянная душа, была небольшая фотография паспортного формата. Со второго захода он направился прямиком к незнакомцу и предложил свою помощь. Тот подозрительно оглядел его, затем сунул фотографию ему под нос.1448
Имеется в виду лондонский район Сохо — маленький район, в котором находятся бары, рестораны, пабы и магазины. Кроме всего прочего, Сохо известно благодаря злачным заведениям, в том числе борделям и ночным клубам. В Сохо также находится несколько клубов и пабов для гомосексуалистов.
— Этот мужчина, — сказал он, тыча в изображение длинным указательным пальцем. — Вы знаете этого мужчину?
Когда Джибрил увидел смотрящего с фотографии молодого человека чрезвычайной красоты, с поразительным орлиным носом и длинными черными волосами, умасленными, разделенными посредине, он понял, что его инстинкты не подвели, что здесь, стоя на углу шумной улицы, разглядывая толпу в надежде, что увидит идущего себя, находится в поисках своего утраченного тела Душа, призрак, отчаянно нуждающийся в потерянном физическом кожухе — поскольку, как известно архангелам, душа или ка [1449] не может существовать (лишь только прервется золотая нить света, [1450] связующая ее с телом) дольше, чем в течение дня и ночи.
1449
Ка — существо высшего порядка, стоявшее, по верованию древних египтян, в непосредственных отношениях к своему земному проявлению, подобно «genius» римлян, но еще теснее. Ка имели не только люди, но и неодушевленные предметы, и боги; последние — нескольких Ка. Обожествление царей и культ покойников относился именно к Ка; нередко встречаются изображения людей, молящихся собственному Ка, который обычно изображался в виде поднятых рук. В более обывательском смысле — душа вообще.
1450
В оригинале она золотая, но на русском языке шире известно определение «серебряная». Например, Лобсанг Рампа в «Третьем Глазе» пишет: «Душа и физическое тело связаны между собой серебряной нитью способной эластично удлиняться до бесконечности. Пока эта нить не порвалась, в теле сохраняется жизнь. С наступлением смерти нить обрывается и душа переселяется в мир духа: она рождается для новой жизни, как младенец, когда ему перерезают пуповину, чтобы отделить его от матери. Для новорожденного появление на свет означает конец жизни в утробе матери. Для души физическая смерть означает рождение в духовном, более свободном мире. Пока человек спит и душа его связана с телом серебряной нитью, она в состоянии освободиться и облететь весь мир».
— Я могу тебе помочь, — пообещал он, и молодая душа взглянула на него в диком недоверии.
Джибрил наклонялся вперед, обхватил лицо ка руками, крепко поцеловал ее в губы, ибо дух, которого поцеловал архангел, немедленно обретает утраченное чувство направления, и устремил на путь истинный и праведный.
Потерянная душа, однако, проявила удивительную реакцию на благословение архангельским поцелуем.
— Пидарас, — вскричала она, — может быть, я в отчаянном положении, помощничек, но не в настолько отчаянном, — после чего, проявив самую необычную для бесплотного духа твердость, звучно ударила Архангела Господнего по носу кулаком, в котором было зажата фотокарточка; с дезориентирующими и кровавыми последствиями.
Когда зрение восстановилось, потерянной души не было, но вместо нее, плывущая на ковре в паре футов от земли, появилась Рекха Меркантиль, насмехаясь над его замешательством.
— Не слишком великое начало, — фыркнула она. — Архангел моих ног. Джибрил-джанаб, [1451] ты — порождение собственной головы, попомни мои слова. Ты слишком часто играл крылатых типчиков, чтобы самому быть хорошим. На твоем месте я бы не стала думать, что Божество может быть таким же, как ты, — добавила она более заговорщическим тоном, хотя Джибрил подозревал, что ее намерения остались сатирическими. — Он делал такие значительные намеки, уклоняясь, как обычно, от ответа на твой вопрос про Упар-Ничай. Понятие об этом разделении функций, свет против тьмы, зло против добра, кажется, достаточно ясно дается в исламе — О сыны Адама! Пусть Дьявол не искусит вас, как он извел ваших родителей из рая, совлекши с них одежду, чтобы показать им их мерзость, [1452] — но оглянись назад, и ты увидишь, что это — довольно недавнее изобретение. Амос, [1453] восьмое столетие до Рождества Христова, вопрошает: «Бывает ли в городе бедствие, которое не Господь попустил бы?» [1454] Также и Яхве, [1455] о котором двумя столетиями позже говорит «второй Исаия», [1456] замечает: «Я образую свет и творю тьму, делаю мир и произвожу бедствия; Я, Господь, делаю все это». [1457] Только после Книги Паралипоменон, [1458] всего лишь в четвертом веке до нашей эры, слово шайтан стало использоваться для обозначения действительного понятия, [1459] а не просто атрибута Бога.
1451
Джанаб — почетное обращение, как и «сахиб».
1452
Коран, 7:26, пер. И. Крачковского.
1453
Амос — библейский пророк, пастух, родился под Вифлеемом, около 850 года. Будучи современником Исаии, пророчествовал в соседнем с Иудеей Израильском царстве. Стяжал славу на пути проповедования евреям веры в единого бога, отказа от идолопоклонничества ввиду особой ответственности перед Господом по сравнению с другими, «не избранными» народами. Вместе с тем, говорил, что власть божья простирается над всеми народами мира, и потому все народы и племена ответственны перед богом за беззакония и прегрешения, равно как и вознаграждены будут за благие дела и истинную веру.
1454
Амос, 3:6.
1455
Яхве — предположительные произношения имени Бога в Ветхом Завете (Танахе). Буквенным обозначением этого имени в древнееврейском языке является тетраграмматон. Произнесение имени Всевышнего в иудаизме табуировано, что, в частности, основывается на библейской заповеди «Не произноси имени Господа, Бога твоего, напрасно» (Исх. 20:7), поэтому истинное (тайное) произношение Имени знал только первосвященник Иерусалимского храма, в молитвах используется обращение Адонай («Господь»), в быту — Ашем. Поскольку в иврите нет букв, обозначающих гласные, а огласовка тетраграмматона заимствована у публичного обращения Адонай, то истинное произношение имени Бога остается предметом гипотез, достоверно известны лишь буквы Йод-Хей-Вав-Хей. В иудаизме и в современном иврите произносится только обращения Адонай и Ашем, другие варианты прочтения Тетраграмматона считаются недопустимыми (и даже оскорбительными). Произношение «Иегова» (основанное на ошибочном прочтении согласных тетраграмматона с огласовкой слова Адонай) используется в христианском мире уже более 200 лет и является наиболее распространенным, в том числе используется и в большинстве переводов Библии.
1456
Исаия — один из великих библейских пророков, сын Амоса, выходец из знатной иудейской семьи, родился в Иерусалиме около 765 года до н. э. Исаия примечателен, в первую очередь, своими пророчествами о Мессии, а также идеями социальной справедливости и всеобщего равенства (сходные с книгами Амоса и Осии), что дает основания считать Исаию предтечей социалистических мыслителей последующих веков.
Вторую часть книги Исаии (главы 40–55) западные библеисты обыкновенно именуют «книгой утешения Израиля». Большинство из них приписывает эти главы «Второисаии» («псевдо-Исаии», «второму Исаии», «Дейтеро-Исаии»), анонимному пророку, жившему в период Плена. Однако встречаются еще библеисты, которые продолжают держаться более традиционной точки зрения и утверждают, что вся книга принадлежит одному автору, но во второй ее части Исаия обращается уже не к иерусалимским иудеям 8 века — своим современникам, а к иудеям, переселенным в Вавилон. Историческая обстановка изменилась: ассирийское царство перестало существовать, и Вавилону угрожает Кир. Представление о Мессии, царе из дома Давидова, стало более отчетливым.
1457
Исаия, 45:7.
1458
Паралипоменон (Летописи, в западной традиции — Хроники) — две (1-я и 2-я Паралипоменон) канонические книги Танаха и Ветхого Завета, чье авторство традиционно приписывается Ездре (Эзре). Являются обобщенной летописью священной библейской истории начиная с родословия избранного народа, войн Давида, строительства Храма и заканчивая вавилонским пленением. Изначально книга Хроник — единая книга; ее деление на две части впервые встречается в Септуагинте, откуда оно перешло в другие переводы Библии; начиная с XV века это деление принято и в изданиях еврейской Библии. В Талмуде книга Хроник упоминается как заключающая раздел Писаний, и это место она занимает в большинстве рукописей и в печатных изданиях Библии. Однако в ряде манускриптов книга Хроник открывает раздел Писаний. В Септуагинте книга Хроник помещена среди исторических книг, после книги Царей. Этот порядок был принят Вульгатой, откуда он перешел в некоторые современные переводы Библии.
1459
В первой книге Паралипоменон Сатана внушает царю Давиду исчислить население Израиля.