Сатанизм для интеллигенции
Шрифт:
Крупнейший русский историк философии А. Ф. Лосев отказывает теософии в праве называть себя не только христианством, но и просто религией в высоком (не-юридическом) смысле этого слова, ибо не может быть религией «рационалистическая выдумка, теософское словоблудие» 1701 . Близкое знакомство с реальным содержанием разных религиозных традиций человечества и со спекуляциями теософов позволило А. Ф. Лосеву подметить духовную пустоту теософских призывов к «объединению» религий: «Конечно, какие-то очень формальные черты сходства тут имеются. Но эти черты суть конститутивные признаки всякой религии вообще. Это есть, однако, формальное и отвлеченное тождество, ничего не говорящее о спецификуме отдельной религии и являющееся только отвлеченным понятием религии, а не самой религией… Интересно отметить, что интеллигентские рационалистические выдумки, вырастающие на отсутствии конкретного и живого религиозного опыта, как раз приходят в теософии к утверждению тождества всех религий, что указывает только на чистейший формализм мысли и полное неумение проникнуть в существо как вообще религии, так и каждой религии в отдельности» 1702 .
1701 Лосев А. Ф. Очерки античного символизма и мифологии. – М., 1993, с. 75.
1702 Лосев А. Ф. Очерки античного символизма и мифологии. сс. 76-77.
Еще
1703 Зеньковский В. В. Единство личности и проблема перевоплощения. // Христианство и индуизм. – М., 1992 с. 134.
1704 Зеньковский В. В. Проблемы воспитания в свете христианской антропологии. – М., 1993, с. 61.
Борис Вышеславцев, блестящий знаток европейской философии, также свидетельствует, что «Штейнер всецело во власти сумбурного подсознания, его сознательная мысль архаична и инфантильна, для научно-философского и мистического эзотеризма он вечно остается непосвященным. Штейнер грезит и видит сны; это драгоценный источник познания, но бывают „вещие сны“ и бывает бред. Примером такого бреда может служить христология Штейнера» 1705 .
Единственный русский философ, принимавший идею переселения душ – Николай Лосский – также не может высказать комплиментов в адрес теософии: «Все это учение переполнено сведениями о природе Солнца и различных планет, о различных духах, населяющих их, о влиянии на душу умершего человека, сведениями явно фантастическими, выходящими за пределы доступного человеку опыта и обнаруживающими свою несостоятельность, поскольку некоторые из них противоречат общим достоверно известным принципам строения мира. Например, Штейнер утверждает, что горящие газы находятся только на периферии Солнца, а внутри его нет ничего материального, даже пространства (R. Steiner. La vie apres la mort. p.42). Трудно понять, как мыслит человек, способный говорить о шаре, у которого периферия пространственна, а внутренность не то чтобы пуста, а совсем не пространственна!» 1706
1705 Вышеславцев Б. П. Этика преображенного эроса. – М., 1994, с. 312.
1706 Лосский Н. О. Учение о перевоплощении. Интуитивизм. – М., 1992, с. 84.
Отношение Ивана Ильина к антропософии высказано в его письмах по поводу книги Андрея Белого (Б. Н. Бугаева) «Рудольф Штейнер и Гете в мировоззрении современности» 1707 . «Эта личная злоба, которой хватило для того, чтобы написать отвратительный памфлет в триста сорок одну страницу,.. обнаруживает со всей очевидностью, что это такое за „катарсис“ души, который осуществляется под руководством Рудольфа Штейнера, курсов коего, по Вашему признанию, „нельзя безнаказанно слушать“. По истине: „по плодам их узнаете их… Пасквиль г. Бугаева – ядовитый газ, направленный в лице Метнера против всех нас, против всех работников в сфере христианской религии и европейской культуры. Уничтожающее дружное противодействие нас всех системе Штейнера, [которая] через насилие над душами своих адептов чинит насилие над добрым именем и честью всех мыслящих свободно – есть наш общий безусловный долг и акт самосохранения!… [Нужно организовать] дружное противодействие не только против данного факта (пасквиля г. Бугаева против Э. Метнера), но и против лже-идейного первоисточника, т. е. против организованной анти-культуры штейнерианства, ибо иначе последуют без числа и меры новые факты попрания личностей и идей… Выдвигаемая Штейнером „Антропософия“ – учение враждебное и настоящей философии, и подлинному искусству“ 1708 .
1707 Э. Метнер, один из учредителей (вкупе с А. Белым) издательства «Мусагет», опубликовал в 1914 г. книгу, содержащую критический анализ трактовки Штейнером наследия Гете. В ответной книге Андрея Белого в адрес оппонента использовались эпитеты типа «скотодворное животное», «бык», «носорог», «злобное животное» и т. п.
1708 Публикация: Гаврюшин Н. К. В спорах об антропософии. Иван Ильин против Андрея Белого. // Вопросы философии. 1995, №7, сс. 100-102.
Образованнейший русский священник и богослов о. Георгий Флоровский так вспоминает о настроениях начала нашего века: «Тогда было слишком много самого опасного легкомыслия, мистической безответственности , просто игры… Сказывалось здесь не только искание мировоззрения, но еще больше потребность в интимном духовном правиле или ритме жизни, в аскезе и опыте. Отсюда же и увлечения антропософией, именно как определенной практикой и путем. Этот психологический рецидив гностицизма остается очень показательным и характерным эпизодом в недавнем религиозном развитии русской интеллигенции. Здесь всего ярче открывается «русский соблазн». Обнажается встревоженная стихийность человеческой души, русской души, и чрез нее проносятся какие-то мутные струи душевных и духовных влияний… С 1912-го года Белый уходит в антропософию. Это был один из тупиков религиозного нео-западничества…» 1709 .
1709 прот. Г. Флоровский. Пути русского богословия. – Париж, 1983, с. 482-486.
Труднее говорить об отношении к теософии и антропософии о. Павла Флоренского. У него был несомненный внутренний интерес к оккультизму и достаточно очевидная неразборчивость в принятии оккультного опыта. И все же даже у него было заметное дистанциирование от антропософии. При изложении Флоренским истории тех или иных взглядов на те или иные проблемы, бытовавшие в истории философско-религиозной мысли, Флоренский несколько раз упоминает теософию – прежде всего в работе «Первые шаги философии». Но и при этих упоминаниях Флоренский делает оговорки («Эсотерические предания оккультизма и различных мистических сообществ (вроде современных теософов), – предания, по свидетельству самих „посвященных“, восходящие ко временам наидревнейшим, – тоже подтверждают повесть Платона (об Атлантиде – А. К.), – конечно, если только доверяться «посвященным» – свящ. Павел Флоренский. Сочинения в 4 томах. т. 2. – М., 1996. с. 82).
Единственный же известный мне текст, где Флоренский входит в некоторый анализ антропософии – это его письмо Андрею Белому, направленное в 1914 г.
Этому письму предшествовало длительное (около четырех лет) охлаждение в отношениях Флоренского
и Белого (Флоренский употребляет даже термин «враждебность» при характеристике отношения к нему его корреспондента). Поэтому письмо Белого, в котором тот декларировал близость антропософии и христианства, вызвало чрезвычайно мягкую реакцию Флоренского, обусловленную желанием не оборвать намечающегося смягчения отношений. В письме Белого было немало весьма некорректных интерпретаций православного монашеского опыта. Флоренский вместо ответной прямой атаки на антропософскую мистику предпочитает просто встать на защиту православия и объясняет Белому, в чем именно состоит поспешность его заключений.Кроме того, Флоренский пишет, что он не хотел бы вступать в полемику именно из любви к личности Б. Бугаева. «Да, есть много путей, которые схематически, „вообще“ я не мог бы рекомендовать и которые методологически, „вообще“, я стал бы анафематствовать. Но это все вообще. Однако о Борисе Бугаеве, живущем в Базеле, что бы он ни делал, я не могу сказать: „Вот идет к гибели“. Мысленно вручаю Вас Господу, которого и ощущаю бодрствующим над Вами, и говорю: „Не знаю, но я верю в личность и надеюсь, что как-то и для чего-то все это надо, т. е. приведет к благому концу. Может быть, для Бориса Бугаева есть иные пути – кратчайшие? – Может быть. Но что же говорить о них, когда по ним Б. Бугаев не идет“.
Надежда Флоренского отчасти сбылась – вскоре Белый разочаровался в Штейнере и отошел от него.
Но интереснее всего в письме Флоренского другое. Это – его предупреждение о том, что не стоит обманываться внешней схожестью некоторых слов и формул, употребляемых в православии и в антропософии. Возможно совершенно нехристианское толкование традиционных православных формул. И возможно христианское прочтение антропософских словосочетаний (например, «мистерия Христа» или «мистерия Голгофы»). «Но об антропософии именно что я мог бы сказать. – В сущности ничего, Вам. Все, что говорится о ней, и в частности, Вами, звучит так формально, что можно всему сказать „да“ и всему сказать „нет“, в зависимости от содержания опыта, наполняющего эти контуры… Однако уже в Ваших схемах я уловил подстановку терминов антропософских в путь Восточный. Возьмите, например, понятие сердца. Для меня большой вопрос, можно ли отождествлять понятие сердца у ап. Павла и в позднейшей православной мистике со способностью Fuhlen… В конце концов, формулы о „потоплении ума в сердце“ или о „нисхождении ума в сердце“ могут быть и все православны, и все неправославны. Вы сами знаете, что и в православии требуется не вообще мистика, а умная мистика, требуется умное зрение. Следовательно, надо очень точно определить, о каком потоплении какого ума в каком сердце идет речь, когда эту формулу мы принимаем или отвергаем» 1710 .
1710 Переписка П. А. Флоренского с Андреем Белым. // Контекст-1991. – М., 1991, с. 50-52.
Итак, от теософов всегда надо требовать отчета в тех словах, которые они употребляют. Даже при утилизации ими христианских слов, они все равно говорят на другом, на своем, не христианском языке.
В кругу, близком к о. Павлу Флоренскому, воспитывался Сергей Иосифович Фудель (его отец – священник Иосиф Фудель – был дружен с Флоренским). Сергей Фудель, скончавшийся уже в 70-х годах, стал одним из наиболее тонких и глубоких писателей церковного «самиздата».
В его дневнике есть такая запись: «С теософией мое знакомство произошло в самом начале революции, когда на стенах домов иногда появлялись объявления о теософских лекциях. Помню обстановку одной из них. В коридоре и зале множество московских дам, точно цветник, а среди них прохаживающийся здоровый молодой мужчина с правильными чертами лица, в розовом хитоне, с голыми руками и ногами, на которых браслеты. Это – говорят мне – молодой поэт, не то имажинист, не то кто-то еще. На сцене перед кафедрой длинный ряд белых цветов в горшках, из-за сцены доносится тихая таинственная музыка. Публика томится ожиданием чего-то и нервничает, но иногда раздаются антитеософские реплики, и в их сторону направляется с грозным лицом человек в хитоне. Наконец, появляется лектор, тоже дама, по фамилии, кажется, Пушкина. Она говорит, что человечество ожидает возрождения и приближается к нему, что Великий посвященный поэтому скоро придет, что технический прогресс дает ему возможность быстро перемещаться по всему миру, что мы должны жить внутренно так, чтобы не пропустить его приход, чтобы его заметить. Когда она кончила, раздались аплодисменты, а за стеной опять заиграла музыка. И вдруг в середине зала поднялся на стул С. Н. Дурылин (тогда еще далеко не священник) – маленькая фигурка в золотых очках и синем пиджаке – высоко поднял руку и громко сказал: „Не верьте: когда придет Христос, Его нельзя будет не заметить, ибо как молния исходит от востока и видна бывает даже до запада, так будет пришествие Сына Человеческого“… Теософия не так безобидна, как может показаться. Ее суть в отвержении Церкви как Тела Божия в мире. Тело Божие в человечестве есть реальность присутствия в мире Бога, и эта божественная реальность невыносима для спиритуализма. Церковь есть Тело Бога, и этот непостижимый факт жизненно постигается каждым христианином в обожествлении его души и тела через подвиг преображения. Обожествляется именно эта душа и тело, вот это мое и твое дыхание, налагая тем самым отвественность на именно этот, данный путь человека в жизни. В христианстве нет тумана перевоплощений, в котором всякая ответственность снимается. Церковь берет данного живого человека и ведет его в Вечность, делая его клеткой великого тела» ( Фудель С. И. У стен Церкви. // Надежда. Христианское чтение. Франкфурт-на-Майне, 1979. Вып. 2. с. с. 306-310).
Обстановка теософических посиделок с тех пор мало изменилась… Вот только стало меньше людей, знающих Евангелие и потому могущих вскрикнуть: «Не верьте!»…
Наконец, последний из плеяды русских философов – Михаил Бахтин, когда разговор зашел о попытках синтетических религий, заметил, что все это второй сорт. Бахтина спросили: «а первый сорт там есть?». Бахтин ответил, что первого сорта там не бывает 1711 …
Стоит также вспомнить оценку теософии Осипом Мандельштамом: «религия аптекарей ». «19 век был проводником буддийского влияния в европейской культуре. Он был носителем чужого, враждебного и могущественного начала, с которым боролась вся наша история, – активная, деятельная, насквозь диалектическая, живая борьба сил, оплодотворяющих друг друга. Он был колыбелью Нирваны, не пропускающей ни одного луча активного познания. „В пещере зыбкой Я – зыбки качанье Под чьей-то рукой, Молчанье, молчанье…“. Скрытый буддизм, внутренний уклон, червоточина. Век не исповедывал буддизма, но носил его в себе, как внутреннюю ночь, как слепоту крови, как тайный страх и головокружительную слабость. Буддизм в науке под тонкой личиной суетливого позитивизма; буддизм в искусстве, в аналитическом романе Гонкуров и Флобера; буддизм в религии, глядящий из всех дыр теории прогресса, подготовляющий торжество новейшей теософии, которая есть не что иное, как буржуазная религия прогресса, религия аптекаря, господина Гомэ, изготовляющаяся к дальнему плаванию и снабженная метафизическими снастями» 1712 . «Время может идти обратно: весь ход новейшей истории, которая со страшной силой повернула от христианства к буддизму и теософии, свидетельствует об этом» 1713 .
1711 Цит. по: Миркина З., Померанц Г. Великие религии мира. – М., 1995, с. 312.
1712 Мандельштам О. Слово и культура. – М., 1987, с. 83-84.
1713 Мандельштам О. Пушкин и Скрябин. // Мандельштам О. Собрание сочинений. Т. 2. – М., Терра, 1991, с. 314.