Сатирикон и сатриконцы
Шрифт:
Красочность, живость пера.
Виден баль-шой наблюдатель!
Сочно, душисто… Ура,
Наш современный писатель!!.
Крики, и хохот, и гам.
Речи бессвязны и пылки;
Шумно и весело там —
Всюду стаканы, бутылки…
Что же, зайдемте? Для нас.
Право, не будет убытка:
Это — российский Парнас,
Вон, за отдельным столом,
Бросивши всякую меру,
«Наш гениальный Пахом»
Дует коньяк и мадеру.
Рядом — издатель юлит,
Тйпик проныры-нахала:
«Мы-то?., да мы, — говорит, —
Всё, — говорит, — для журнала!..
Триста?.. Извольте!.. Для вас —
Не пожалеем и триста!..»
Так продается у нас
Честь и перо беллетриста…
«Сатирикон». 1908. № 35
Мы — дети веселого смеха
Мы — дети веселого смеха.
Мы — солнечной сказки пророки.
Как мы одиноки!..
Лишь эхо
Нам вторит…
Мы — дети веселого смеха.
Кто путникам двери отворит?..
Давно уж в холодные груди
Стучим без успеха:
«Впустите нас, люди!» —
Лишь эхо
Нам вторит!..
Нам двери никто не отворит!
Мы — дети веселого смеха,
Мы — солнечной сказки пророки.
Как мы одиноки!..
«Сатирикон», 1910, № 14
КРАСНЫЙ
То и другое
О, что может быть прелестней,
Чем хожденье в мир исканий,
Где лишь жертвой славен путь!..
Но гораздо интересней
Прочитать о том в романе
И за кофеем вздохнуть…
О, что может быть прекрасней,
Как за светлую свободу
Честно, гордо пострадать!
Но гораздо безопасней
Канцелярскую породу
Средь знакомых поругать…
О, что может быть достойней.
Как отдать себя отчизне
Там, где в бой зовет труба?..
Но куда, куда спокойней
О святом патриотизме
Распинаться у Кюба…
О, что может быть приятней:
Взрыв души, и в ковах бурной,
В стих клеймящий перелить!
Но куда, куда занятней
Написать вполне цензурно
И аванс заполучить!.
«Сатирикон», 1908, № 10
Хор российских обывателей
После бури мы явились
Солнцем утренним:
Наши души засветились
Миром внутренним!
Обратил к нам ясны взоры
Вождь правительства
И узрел, что мы опоры
Для строительства.
Так, желанием невольным
Прозябания,
Стали мы краеугольным
Камнем здания!
Изменить натуре нашей
Не пытаемся:
Октябристской простоквашей
Не питаемся.
Пусть там где-то, что-то, как-то
Совершается,
До решительного акта
Не ломается.
Дни промчатся лихолетья
Без сомнения, —
По душе нам Дума третья:
Запах тления!
«Сатирикон», 1910, № 37
Александр КУПРИН
Путаница
— Мне кажется, никто так оригинально не встречал Рождества, как один из моих пациентов в тысяча восемьсот девяносто шестом году, — сказал Бу-тынский, довольно известный в городе врач-психиатр. — Впрочем, я не буду ничего рассказывать об этом трагикомическом происшествии. Лучше будет, если вы сами прочтете, как его описывает главное действующее лицо.
С этими словами доктор выдвинул средний ящик письменного стола, где в величайшем порядке лежали связки исписанной бумаги различного формата. Каждая связка была занумерована и обозначена какой-нибудь фамилией.
— Все это — литература моих несчастных больных, — сказал Бутынский, роясь в ящике. — Целая коллекция составлена мною самым тщательным образом в течение последних десяти лет. Когда-нибудь, в другой раз, мы ее разберем вместе. Тут очень много и забавного, и трогательного, и, пожалуй, даже поучительного… А теперь… вот, не угодно ли вам прочесть эту бумажку?