Саван для блудниц
Шрифт:
Соболев, приехавший в гостиницу в шесть утра, чтобы забрать Земцову и отвезти ее в маленькую частную гостиницу на Онежском озере, ту самую, хозяином которой являлся Николай Соляных, известный в Петрозаводске бизнесмен и бывший любовник Ларисы Белотеловой, постучал в дверь ее номера и был удивлен, когда увидел на пороге завернутого в простыню мужчину. Они примерно пять минут выясняли отношения, после чего Харыбин, понимая, что произошло самое невероятное – Юля сбежала и единственное место, где ее сейчас можно было отыскать, это вокзал, предложил Соболеву поехать туда. Харыбин, примерно представляя себе состояние Юли, которая полжизни бы отдала
Харыбин лично нокаутировал милиционеров, расшвыряв их по кабинету. Он бы, пожалуй, и убил их, если бы не Соболев, который его вовремя остановил.
Юля быстро пришла в сознание, но, увидев себя сидящей на жестком стуле все в том же кабинете, застонала. Харыбин, стоящий рядом и придерживающий ее за плечи, не обращая внимания на присутствовавшего здесь Соболева, с интересом наблюдавшего эту сцену, нежно поцеловал Юлю:
– Ну что, встаем?
– Встаем. А как ты здесь оказался?
– Ребята, я, конечно, понимаю, что у вас сейчас лирическое настроение, но мне в девять уже надо быть у черта на рогах, а перед этим я собирался отвезти вас, Юлия Земцова, на Онежское озеро.
И Соболев в двух словах рассказал ей о ночном звонке Корнилова и его просьбе помочь ей в поисках знакомых Белотеловой.
– На Онежское озеро?
Это было настоящим подарком, и Юля, обрадованная таким ходом событий, лишь пожалела, что оделась так легко и что здоровье оставляло желать лучшего: тошнота еще не прошла, а к ней присоединилась головная боль.
– Вы тоже поедете с нами? – спросил Соболев Харыбина, когда они выходили из кабинета, где на полу все еще продолжали лежать без сознания дежурные милиционеры.
– А что делать с ЭТИМИ? – вопросом на вопрос ответил Харыбин. – Здесь оставить? Может, вызвать им врача?
– Я им потом и врачей вызову, и всех, кого нужно. Совсем распоясались…
– Они приняли меня за проститутку. – Юля бросила на распростертые на полу тела презрительный взгляд. – Неужели я так плохо выгляжу?
– Вы, Юлечка, наоборот, очень даже хорошо выглядите… – смущенно пробормотал Соболев.
– … именно поэтому они тебя за нее и приняли, – закончил за него Дмитрий, трогательно и даже как-то неловко обнимая ее за плечи. – А ты чего сбежала-то?
– Кофейку горячего захотелось. – Лицо ее осветилось слабой и какой-то рассеянной улыбкой.
– Ну вот, а я вам что говорил? Кофе в такой час можно найти разве что на вокзале…
– Юля, конечно, это не мое дело, но, по-моему, вы очень легко одеты. У вас в гостинице не осталось плаща или какой-нибудь куртки и более теплой обуви?
– Нет, ничего такого нет. Я не знала, что будет так холодно и дождь…
– Если у вас нет теплой одежды, то я могу пожертвовать своим плащом. Это ничего, что он мужской, он длинный, уютный, на теплой шерстяной подкладке. И берет… если не побрезгуете, конечно…
Юля улыбнулась и согласилась взять на время эти чудесные и так необходимые ей сейчас вещи.
– Вот спасибо. – С помощью Соболева она надела плащ, в котором сразу же утонула, и, запахнув, перехватила его в талии широким поясом. Харыбин нахлобучил ей на голову берет.
– Надо же, как тебе идет эта демократическая
одежда, кто бы подумал?!На стоянке у вокзальной площади их уже ждала черная «Волга» Соболева.
– У меня в салоне есть печка, работает как зверь… Вы куда сядете?
Но Харыбин уже усаживал Юлю на заднее сиденье, куда втиснулся и сам, и, подождав, пока Юля расправит длинные полы плаща, снова обнял ее и прижал к себе.
– Ты что, боишься, что я снова сбегу? – шепотом спросила его Юля, чувствуя себя тем не менее наверху блаженства от этой непривычной для нее обстановки. Так много интимности и тепла было в этом долгом объятии, что она даже простила в душе всех, кто оскорбил и пытался унизить ее в это серое, промозглое утро. – Знаешь, а ведь меня сегодня хотели отравить, причем за мои же деньги…
По дороге Соболев позвонил домой жене и попросил ее приготовить термос с горячим кофе и бутерброды. На выезде из города они свернули в сторону новостройки и через несколько минут въехали во двор дома, где на крыльце его уже поджидала маленькая полненькая женщина в спортивной куртке и брюках. В руках у нее был довольно вместительный пакет.
– Счастливого пути, – улыбнулась она сидящим в машине Юле и ее спутнику, отдавая пакет мужу. – А тебя снова ждать после двенадцати?
– Я позвоню…
– А почему ты без плаща? – но тут же осеклась, встретив его жесткий взгляд, все поняла и, помахав им рукой, скрылась в подъезде.
– Я уж думала, что ты не приедешь… Хоть бы позвонил…
Надя Щукина суетливо собиралась, укладывая в папки документы, пряча в холодильник оставшиеся после Шубина и Крымова, которых она только что покормила, бутерброды и салат.
– Может, еще кофейку, Игорек? – заботливо спросила она, готовая в столь радостную для нее минуту напоить кофе всех, даже своих врагов.
– Ты не бегай, а сядь и расскажи-ка нам поподробнее все, что ты смогла узнать. Чья это была кровь? – Крымов, удовлетворив свой аппетит, решил перед отъездом выяснить хотя бы в самых общих чертах, что показали результаты экспертиз, чтобы по возвращении уже более подробно проанализировать их и составить, как водится, план дальнейших действий.
– Значит, так. – Надя и вправду села, как по команде, за стол и нервным движением вновь придвинула к себе только что сложенные в стопу папки с результатами экспертиз. – Кровь Белотеловой действительно первой группы, а вот на зеркалах – совершенно другая кровь, причем на том тампоне, на котором кровь с зеркала из ванной комнаты (та самая, которую увидел ты, Игорь), содержит в эритроцитах как антиген А, так и антиген 0…
– Ты хочешь сказать, это было что-то вроде коктейля, в котором намешана разная кровь?
– Кровь с зеркала прихожей почти разложилась, она относится к третьей группе и содержит в себе антиген В… – невозмутимо продолжала Щукина. – Короче говоря, крови Белотеловой на зеркалах НЕ БЫЛО. Это чужая кровь, но, исходя из того, что в ней имеются ярко выраженные две Х-хромосомы, она женская.
– То есть это кровь женщины или ЖЕНЩИН?
– Правильно. Но и это еще не все. В крови, взятой с зеркал, есть один специфический фермент – окситоциназа, который является признаком беременности. Эксперт также предполагает, исходя из наличия в крови слизи, что это маточное кровотечение… Замечу сразу, что кровь Белотеловой не содержит окситоциназы, другими словами – Лариса не беременна… Но это я так, на всякий случай…