Саврола
Шрифт:
У крейсера «Петрарх» рулевое устройство было вдребезги разбито снарядом. И, став неуправляемым, он был выброшен на песчаную отмель. Из фортов стало раздаваться вдвое больше выстрелов, и судно начало разрушаться. Тогда на нем был поднят белый флаг, и с него прекратили стрелять. Но никто не обратил на это внимания. И поскольку другие корабли не рискнули подойти к берегу и оказать помощь, судно превратилось в развалину и было полностью разрушено после сильного взрыва.
Корабль «Салданхо», который пострадал меньше всего и был очень крепко бронирован, в значительной мере укрыл канонерское судно, и весь флот прошел через батареи после сражения в течение сорока минут. Потери составили 220
Адмирал привел корабли, находившиеся под его командованием, и поставил их на якорь на расстоянии 500 ярдов от берега. Он поднял флаг, символизирующий перемирие, и поскольку все его корабли были разрушены при прохождении канала, он дал сигнал таможне, что желал переговоров, и попросил, чтобы к нему был послан офицер.
Примерно через час небольшой катер отошел от пристани и поплыл в направлении «Фортуны». На борт ступили два офицера в форме республиканской полиции с красными лентами вокруг пояса. Де Мелло принял их на раздавленной палубе с исключительной любезностью. Хотя он в душе оставался простым матросом, ему приходилось общаться с людьми из многих стран. И его манеры, несомненно, улучшились в условиях близкой опасности или признания своей власти.
— Могу ли я спросить вас, — поинтересовался он, — кому и чем мы обязаны за такой прием в родном городе?
Старший из двух офицеров ответил, что с фортов не стреляли, пока не начались военные действия против них. Адмирал не стал спорить по этому вопросу, но спросил, что случилось в городе. Он был глубоко опечален, услышав о революции и о смерти президента. Как и Сорренто, он был знаком с Моларой в течение многих лет, и он был честным искренним человеком. Офицеры сообщили, что временное правительство согласится на сдачу его и кораблей и предложит ему и его офицерам достойный статус военнопленных. Было предъявлено удостоверение Комитета общественной безопасности, подписанное Савролой.
Де Мелло несколько презрительно попросил его проявить серьезность.
Офицер в ответ указал, что флот, будучи истерзанным, не в состоянии дать отпор батареям, и поэтому он будет уничтожен.
На это де Мелло возразил, что форты, расположенные у входа в бухту, находятся примерно в таком же состоянии, поскольку теперь его пушки были наведены на оба подхода к военному молу и выступу. Он также заявил, что корабли были обеспечены провизией на шесть недель, и добавил, что, по его мнению, в его распоряженин было достаточное количество боеприпасов и патронов.
Никто не отрицал этих фактов, а также личных заслуг адмирала и мужества моряков, находящихся под его командованием.
— Несомненно, сэр, — сказал офицер, — и мы считаем, что вы в состоянии столь же преданно служить временному правительству в борьбе за свободу и справедливость.
Прежде чем ответить, адмирал бросил взгляд на береговые укрепления, еще раз внимательно оглядел корабли своей флотилии и только потом сухо произнес:
— В настоящее время я выдвигаю следующие требования: лидер революции — ваш предводитель Саврола — должен немедленно сдаться и предстать перед судом за совершение преступления и осуществление восстания. Пока это не будет выполнено, я не намерен вести переговоры. Если это не будет сделано завтра к шести часам утра, я отдам приказ о бомбардировке города. Это будет продолжаться до тех пор, пока мои условия не будут выполнены.
Оба офицера заявили в ответ, что это было бы варварством, и намекнули, что ему придется
ответить за военные действия. Адмирал отказался обсуждать этот вопрос или рассматривать другие условия. Поскольку было невозможно убедить его, офицеры вернулись к берегу на катере. Теперь уже было четыре часа утра.Как только этот ультиматум стал известен Комитету общественной безопасности, находившемуся в мэрии, многие были охвачены ужасом. Идея о бомбардировке вызывала отвращение у толстых городских вельмож, которые присоединились к партии, провозгласившей восстание, как только стало очевидно, что она одерживала победу. Эта мысль была не менее отвратительна для социалистов, которые, хотя и одобряли использованне динамита против других, отнюдь не предвкушали получить удовольствие от личного контакта с опасными взрывчатыми веществами.
Офицеры доложили о ходе переговоров и о требованиях, выдвинутых адмиралом.
— А если мы откажемся их выполнить? — поинтересовался Саврола.
— Тогда завтра, ровно через сутки, он откроет огонь.
— Ну, джентльмены, думаю, нам следует с усмешкой отнестись в этому. Ведь понятно, что они не осмелятся истратить все боеприпасы, имеющиеся в их распоряжении. И как только они увидят, что мы настроены решительно и их угрозы на нас не действуют, — они сдадутся. Мы можем укрыть женщин и детей в подвалах, а сами сосредоточим весь огонь батарей наших фортов непосредственно на бухте…
В воздухе повисло молчание.
— Конечно, это будет дорогостоящий блеф, — добавил он.
— Есть более дешевый способ, — многозначительно сказал делегат от социалистов, сидевший в конце стола.
— Что вы предлагаете? — спросил Саврола, сурово глядя на него. Этот человек был преданным союзником убитого накануне Кройтце.
— Я считаю, что было бы дешевле, если бы лидер восстания пожертвовал собой ради общества.
— Что ж. Хотя это ваше личное мнение, я представлю его на рассмотрение Комитета.
Многие присутствующие ответили на это заявление криками: «Нет! Нет! Какой позор!». Некоторые молчали, но было очевидно, что большинство людей поддерживали Савролу.
— Очень хорошо, — сухо сказал он. — Комитет общественной безопасности не принимает предложение своего почетного члена, который с этого момента лишается полномочий. — И, сурово посмотрев на мужчину, который под этим пронзительным взглядом отступил и как-то весь съежился, добавил: — Он недостоин находиться в обществе цивилизованных людей.
Поднялся другой человек, сидевший в конце длинного стола.
— Послушайте! — произнес он резко. — Если наш город находится в зависимости от их милости, ведь у нас есть заложники. Нами захвачены эти 30 отморозков, которые воевали с нами этим утром. Давайте пошлем гонца и скажем адмиралу, что мы будем расстреливать по одному человеку за каждый выпущенный им снаряд.
Послышался приглушенный шум голосов, выражавших одобрение. Многие поддержали это предложение, поскольку они знали, что оно никогда не будет выполнено. И все хотели предотвратить стрельбу. Мудрый план Савролы представлялся слишком болезненным. Было очевидно, что новое предложение вызвало одобрение.
— Об этом не может быть и речи, — твердо сказал Саврола.
— Это почему же? — спросили сразу несколько голосов.
— Потому что, господа, эти офицеры согласились сдаться на определенных условиях и мы гарантировали им неприкосновенность. Республика, во-первых, не убивает безоружных людей, а во-вторых, выполняет свои обещания.
— Нет, давайте проголосуем по этому вопросу, — настаивал мужчина.
— Я против голосования. Это не вопрос спора или чьей-то точки зрения, это вопрос о том, что правильно и что неправильно.