Сайберия. Разрушитель
Шрифт:
– Так это… Не домой он уехал. Он…
– Ну? Говори, говори, Николай Макарыч, не томи! – поторопил его Илья. – Мы торопимся.
– Вам бы и правда поторопиться, – проворчал Мысков, постепенно переходя на неразборчивый полушёпот. – Идите своей дорогой, не задерживайтесь тут. Особенно до ночи. В гиблое место Самусь превратилось, истинный вам крест. Многие уже отсюда уехали за последнее время. Мне самому-то деваться некуда, но будь моя воля – бросил бы всё и тоже в город сбежал…
– Да ты не отвлекайся, папаш, – поморщился Илья. – Мы ж тебя не о том спрашиваем. Где Глухов?
– С осокорцами
– Главная? – переспросил я. – Кто-то на замену Меркула у них появился?
– А… Ну да. Недавно, с неделю назад. Откуда появилась – бес её разберёт. Вроде не местная. Хотя кто-то из стариков говорит, что вроде как видал её уже когда-то. Она Меркула искала, а когда узнала, что он погиб…
– Так, а с отцом нашим что? – перебил его Нестор. – Вчера он днём должен был к вам приехать. Он как раз Глухова искал.
– Д-да, я понял про кого вы, – испуганно закивал староста. – Похож на вас, только постарше… Он приехал с почтовой машиной. Машина еще застряла там в колее, они с шофёром пешком дошли, чтобы мужиков позвать, вытащить…
– Ближе к делу! – прорычал Нестор.
– Заночевать ему здесь пришлось. И… Зов его утащил, – выдохнул староста.
– Что за зов-то такой? – спросил уже я.
– Из тайги. Он на всех действует. На зверей сильнее, чем на людей. Всех собак, кошек – давно уже из деревни утащил. А людей… По-разному каждый раз. Но тех, у кого Дар есть – утягивает точно. А батюшка ваш – он… В общем, ушёл он.
– Да куда?! – рявкнул Нестор.
– Знамо куда. К чёрному тополю. И вам бы надобно уходить отсюда засветло, если не хотите вслед за ним сгинуть. Зов этот по ночам идёт. И похоже, осокорцы-то унять его уже не могут. Не справилась та баба. Два дня от неё вестей нет. Сгинула уже тоже, поди. Хотя обещала вернуться…
Он снова взглянул на дорогу за разбитыми воротами.
– Значит, так, папаш, – угрюмо сказал Нестор, подходя к старосте вплотную. – Мы никуда не уедем. А ты нам покажешь, где это ваше дерево.
– Да вы что! – староста дёрнулся так, будто на него плеснули кипятком. – Я туда не пойду!
– Просто дорогу покажешь, и всё, – максимально добродушным голосом предложил Данила, не убирая с его плеча своей ручищи.
– Да не знаю я дороги! Сроду с осокорцами дела не имел. И не зря! Вот чуяло моё сердце – до добра эти безбожники не доведут!
Увы, в этот раз он, похоже, говорил правду. Мне пришлось даже вступиться за бедолагу, потому что Колывановы, кажется, всерьёз собирались на него надавить.
– Ладно, ладно, Николай Макарыч, успокойтесь! Никуда мы вас не потащим, тем более на ночь глядя. Но и не уедем отсюда, пока не найдем тех, за кем пришли. Для начала хотим опросить других жителей деревни. Если вы не возражаете.
Вид и тон у меня и моих спутников был такой, что староста и не подумал возражать. Наоборот, затряс головой, торопливо соглашаясь.
– Хорошо-хорошо, как изволите! Правда, не знаю, захотят ли люди с вами говорить.
Мы за последние дни столько натерпелись…– А мы вежливо попросим, – мрачно пообещал Нестор.
– Н-ну хорошо. Правда, про древо вам вряд ли кто скажет из тех, кто в деревне остался. Все, кто что-то знал, с осокорцами и ушли. Но, может, всё-таки кто-то вернётся… С утра ждём.
Он снова оглянулся на ворота, но на этот раз лицо его озарилось тревожным ожиданием.
– Вроде едет кто? Нет?
– Да! – обернувшись, кивнул Илья. Псы его тоже насторожённо вытянулись, нюхая воздух.
– Едут! – завопил староста. – Наши едут!
Неподалёку тут же, словно ожидая сигнала, хлопнула дверь избы, потом ещё одна. На улицу начали высыпать люди – по одному и целыми группами. Буквально минуту спустя у ворот образовалась уже целая толпа деревенских. Поначалу просто глазели – на дорогу, на обугленную тушу носорога, на нас. Но потом занялись делом – несколько мужиков, облепив створку сломанных ворот, начали оттаскивать её в сторону, чтобы не загораживала проезд. Ещё несколько, подхватив вёдра, побежали за водой к реке, чтобы окончательно затушить всё ещё тлеющий пожар.
Наш отряд, сгрудившись чуть в стороне от деревенских, тоже наблюдали за прибытием гостей, пока решив не вмешиваться. Это была странная процессия – десятка два измождённых, грязных, оборванных людей, в основном пеших, за исключением нескольких всадников, едущих позади. На лошадях, похоже, ехали раненые, да и среди пеших их было немало – наскоро перевязанных каким-то тряпьём, а то и просто с исцарапанными, залитыми подсохшей кровью лицами.
Некоторые деревенские – в основном женщины – выбегали за ворота навстречу этому отряду, голосили, бросались обнимать кого-то из вернувшихся. Плач, испуганные и радостные крики доносились примерно в равных пропорциях, подпитывая и без того нервную обстановку.
Взгляд мой выцепил из толпы странного всадника, следовавшего в самом конце процессии. Поначалу из-за того, что сам конь показался странным – слишком здоровым, нескладным, с вытянутой мордой. Приглядевшись, я понял, что это лось. Не то самка, не то самец, сбросивший рога. На нём верхом ехала темноволосая женщина, вместо шапки её голову покрывала лишь широкая лента на лбу.
Как только я увидел её, в душе что-то шевельнулось, и вся остальная процессия для меня перестала существовать – я смотрел поверх человеческих голов только на неё, по мере приближения пытаясь разобрать черты лица. В глубине души уже понимал, кто это, хотя и не решался признаться самому себе.
Пока рядом не раздалось приглушённое рычание Демьяна, процедившего сквозь зубы:
– Дарина?! Что эта ведьма здесь делает?
Глава 2
Мать настоящего Богдана не раз всплывала в моих воспоминаниях, но странное дело – я всерьёз никогда не задумывался, жива ли она и где находится. Память возвращалась очень постепенно и, как назло, большинство сцен касались раннего детства. Чем ближе к настоящему моменту – тем непрогляднее тьма. Какие у Богдана были отношения с матерью? Как он в итоге узнал об отце? Почему приехал в Демидов один? Сам Аскольд об этом не говорил, и выведать у него я тоже ничего не успел.