Сайлес Марнер [= Золото и Любовь., Золотые кудри., Сила Марнер, ткач из Равело]

Кроме романов, Элиот выпустила еще сборник стихотворений (1874) и книгу очерков «Теофраст такой-то» (1879).

II

Литературная деятельность Джордж Элиот падает в основном на пятидесятые и шестидесятые годы XIX века. Это было время расцвета могущественной Британской державы. Опередив прочие страны в промышленном развитии, Англия становится «мастерской всего мира». «Британская торговля возросла до сказочных размеров; промышленная монополия Англии на мировом рынке казалась более прочной, чем когда-либо раньше…» [1] Половина мирового производства угля и чугуна принадлежала Англии. Она строила железные дороги, оснащала свой флот паровыми судами, создала величайшую колониальную империю, по размерам в сто десять раз превышавшую территорию самой Англии. На каждого англичанина работало семь жителей колоний. Не удивительно, что при таком богатстве английской буржуазии удалось подкупить и часть рабочего класса — создать «рабочую аристократию» и, противопоставив ее остальной массе пролетариата, расколоть и обессилить рабочее движение. Энгельс писал об Англии в 1879 году: «Не следует замалчивать то обстоятельство, что подлинного рабочего движения, в континентальном смысле слова, здесь в настоящий момент не существует». [2] Революционная активность пролетариата, столь бурно проявившаяся во времена чартизма, теперь идет на убыль. Это породило иллюзии о вступлении страны в эру вечного социального мира, тогда как на самом деле именно в эти годы были созданы предпосылки для вступления Англии в эпоху империализма, в эпоху величайших войн и революций, навсегда положившую конец буржуазным оптимистическим иллюзиям. Тем не менее в пятидесятые и шестидесятые годы подобного рода иллюзии еще существовали. Философам и литераторам казалось, что гигантский научный и технический прогресс приведет людей к счастью без социальных битв, люди постепенно перестанут быть эгоистами и возникнет общество, построенное на гармонии интересов. Эти идеи, зародившиеся в недрах утопического социализма, получили новое специфически буржуазное истолкование в учении французского философа Огюста Конта, которое в эти годы стало необычайно популярным в Англии.

1

Ф. Энгельс. Протекционизм и свобода торговли. — К. Маркс и Ф. Энгельс. Сочинения, т. XVI, ч. 1, стр. 313.

2

Ф. Энгельс. Письмо Э. Бернштейну от 17 июня 1879 года. — К. Маркс и Ф. Энгельс. Об Англии. Госполитиздат, 1952, стр. 453.

Конт, бывший секретарь Сен-Симона, пытался в своем учении сочетать надежды утопического социализма с данными новейшего прогресса естественных наук. Он полагал, что в науку об обществе следует внести такие же безусловные критерии, какие существуют в точных научных дисциплинах. Он стремился создать «социальную физику», где не было бы борьбы противоположных мнений, а существовали бы бесспорные законы. По его мнению, естественные науки в своем развитии прошли три стадии: стадию «теологического» мышления, когда человек искал причинуявлений в образе бога; стадию «метафизического» мышления, когда человек пытался проникнуть в «сущность»вещи, и, наконец, сейчас они пришли к подлинно научной «позитивной» стадии, которая не стремится познать непознаваемое, не ищет ни первопричины, ни сущности, а довольствуется изучением явленийи связи между явлениями, то есть ограничивается тем, что дает человеку его чувственный опыт.

Только тогда, когда наука об обществе также отвергнет пережитки теологического и метафизического мышления, она станет, по мнению Конта, подлинной наукой. Основной тезис этой новой науки — «социологии» — Конт усматривал в невозможности и ненужности революции. «Любовь как принцип, порядок как основание и прогресс как цель» — таков был девиз этой философии, как нельзя лучше отвечавшей запросам английской буржуазии 1850—1860-х годов. Главный акцент здесь переносился с социальной борьбы на «моральное возрождение».

С 1845 года Конт приходит к проповеди новой религии. Правда, это была особая, «позитивистская религия», обожествлявшая не Иисуса Христа, а человечество. Конт рассматривал человечество как некое коллективное «великое существо». Свое начало оно берет в недрах прошлых эпох, а конец его скрывается в неопределенном грядущем. Смысл жизни отдельного человека в служении человечеству. Подлинно великие люди — те, кто служит общему благу, и в календарь новой церкви вносятся имена Колумба, Галилея, Уатта, Лейбница, Кромвеля, Лавуазье… Простые люди также должны служить человечеству. Они должны «жить для других». Традиционная христианская заповедь: «Люби ближнего твоего, как самого себя!» кажется Конту недостаточно альтруистичной. Человек должен уметь жить только ради других, забывая о себе, — в этом высшее благо. В 1848 году Конт выпустил листовки с призывом к рабочим воздержаться от политической борьбы. И это лучше всего обличает реакционный характер его философии «порядка и прогресса». Но многих представителей интеллигенции позитивизм привлекал своей связью с естествознанием, с прогрессом науки и оптимистической уверенностью в светлом будущем человечества. Они не замечали его реакционных сторон — их подкупала энциклопедичность его системы и то, что идеализм здесь был искусно замаскирован. Вот почему многие прогрессивные деятели того времени тяготели к позитивизму. Среди этих людей, не сумевших разобраться в сложных исторических путях, которыми шло развитие капиталистического общества, была и Джордж Элиот. Теория морального возрождения была ей ближе революционной теории классовой борьбы, и она в своих романах последовательно проводит идеи контовского альтруизма.

III

В первом большом романе Джордж Элиот, «Адам Бид», мы находим традиционный, часто встречающийся мотив — обольщение аристократом девушки из буржуазной или из крестьянской семьи.

Этот мотив был в свое время использован Ричардсоном, Вальтером-Скоттом и другими писателями. Смысл романа Элиот не просто в том, чтобы показать развращенность и аморализм людей из высшего общества, как это было, скажем, у Ричардсона в его романе «Кларисса Гарлоу», а в том, чтобы вокруг этого случая столкнуть героев, воплощающих в себе различные нравственные принципы, и придать всем событиям романа нравоучительный характер.

В романе «Адам Бид» выведена семья зажиточного фермера Пойзера, у которого живут в доме две племянницы: Дина Моррис и Хетти Сорел. Эти девушки по-разному смотрят на жизнь. Дина Моррис — проповедница в методистской общине. В своих проповедях она призывает людей любить друг друга и сама готова отдать жизнь на служение тем, кто нуждается в ее утешении и помощи. Она отказывает себе в праве на личную жизнь, на брак с любимым человеком, ради того, чтобы осуществить свою роль «великой утешительницы». Для нее это даже не жертва, а естественный путь в жизни, и только в конце романа она выходит замуж. Она бы и после брака продолжала свою проповедническую деятельность, но методистские общины запретили женщинам проповедовать, и Дине приходится ограничиться ролью утешительницы и подруги одногочеловека. Другая девушка — Хетти Сорел равнодушна к судьбе униженных и оскорбленных, она любит прежде всего самое себя. Страсть к наслаждениям, мечты о богатстве кружат ей голову. Она кокетничает с влюбленным в нее Адамом Бидом, будучи в то же время любовницей помещика Артура Донниторна.

Джордж Элиот показывает, как себялюбие исподволь завладевает человеком, ослабляет чувство ответственности за свои поступки и приводит к преступлению. Хетти Сорел не злодейка, это обычная сельская девушка. Она не очень любит работать, ей нет дела до других людей. Она не любит детей, которые так умиляют Дину Моррис, и хочет выйти замуж за Артура только потому, что он богат. Все это еще не очень страшно — мелкий эгоизм, «естественное» чувство в обществе, построенном на конкуренции, — но как тонко показывает автор разъедающее влияние этого «естественного» чувства! Сначала неуважение к людям, затем обман, притворство, лицемерие. Хетти обманывает тетку, обманывает Адама Бида. Обман в ее жизни становится необходимостью — ей надо скрывать следы своей связи с Артуром. Нельзя, чтобы узнали о ее беременности. Надо отделаться от ребенка. Она решает оставить его в лесу под деревом, прикрыв кучей листьев. Никто никогда не узнает об этом, — главное, чтобы никто не узнал! Но ребенок умер, и детоубийцу ожидает страшная расплата за преступление. Логика эгоистического поведения приводит не только к преступлению, но и к наказанию. Хетти попадает в тюрьму. Артуру едва удается избавить ее от смертной казни. Ее ожидает длительная ссылка за океан и смерть на чужбине.

У другого носителя эгоистического принципа, Артура Донниторна, нет даже той неприязни к людям, которой наделена Хетти. Это веселый, доброжелательный человек. Он только слишком любит себя и поэтому снисходителен к своим порокам. Он понимает, что роман с Хетти должен принести несчастье им обоим. Когда его связь начинает угрожать неприятными последствиями, Артур готов открыться своему другу-пастору, чтобы услышать благой совет и получить нравственную помощь, но так и не решается на это. Он просто уезжает, рассчитывая, что все как-нибудь само уладится. Но ничего не улаживается, и наступает время расплатиться за содеянное. Ему приходится покинуть только что унаследованное им поместье, где его имя покрыто позором. Попытка жить только ради своего удовольствия оканчивается трагически.

Аристократу Артуру Донниторну противопоставлен простой ремесленник Адам Бид, который отстаивает высокие нравственные принципы. Если у Дины Моррис любовь к людям превращалась в сострадание, в стремление утешить нуждающихся, то у Адама она выражается в труде. Труд, создающий блага для других людей, представляется ему источником радости. Однажды, придя домой и узнав, что его пьяница отец не выполнил срочного заказа, Адам работает за него всю ночь, и эта работа как бы сочетает необходимость сдержать данное слово и наслаждение любимым делом. Образ рабочего человека дает автору возможность показать гармонию между трудовой практикой Адама Бида — созданием предметов, нужных обществу, и его моралью, согласно которой поступки должны приносить людям пользу, а не вред. Напротив, у Донниторна, богатого наследника, не занятого полезной деятельностью, естественно формируется психология себялюбца. Таким образом, традиционный мотив — обольщение аристократом девушки из народа — получает здесь новое истолкование. В борьбе принципов эгоизма и альтруизма носителем альтруистического начала оказывается человек труда, а эгоистом — сын помещика, бездельник и повеса.

Роман «Адам Бид» оканчивается трагически только для тех, кто думал лишь о себе, — для Артура и Хетти. Бид в конце романа женится на Дине Моррис, и они живут счастливо.

Но во втором романе, «Мельница на Флоссе», выясняется, что одно соблюдение альтруистических правил жизни еще не делает человека счастливым. В мире, где огромное большинство людей живет по эгоистическим законам, участь альтруиста скорей трагична — он обречен быть жертвой. Такой жертвой является Мэгги Талливер, дочь владельца мельницы на реке Флосс, разорившегося в результате махинаций коварного адвоката Уэйкема. Этот роман менее оптимистичен, чем «Адам Бид». И краски, которыми пользуется автор, здесь мрачнее, и расстановка сил здесь менее выгодна для положительного героя. В первом романе рядом с основными героями действовали побочные персонажи, которые были, в общем, неплохими людьми. Пастор Вигайн, друг Артура, стремился предостеречь его от позора и греха. Брат Адама, Сет, был также человеком высокой морали, наконец добродушная матушка Пойзер, тетка Дины Моррис, с ее меткими словечками, как бы символизировала здравый смысл и нравственные принципы всей окружающей среды. В таком окружении эгоизм Хетти и Артура казался чем-то необычным, а строгая мораль Адама Бида и подвижничество Дины Моррис как бы подчеркивали доброжелательность и порядочность второстепенных персонажей.

В «Мельнице на Флоссе» среда изображена совершенно по-иному. Здесь тон задают себялюбивые и наглые тетки Мэгги, урожденные Додсон, которые бесконечно благодарны богу за то, что он их создал именно Додсонами, а не Уотсонами или Гибсонами. Одна из этих теток скупа до того, что не решается выбросить старые платья и вечно ходит в обносках, другая действует на нервы окружающим постоянными жалобами на мнимые болезни и по любому поводу готова расплакаться. Под стать им и третья сестра — мать Мэгги, глупая, «как золотая рыбка, которая все время тычется носом в стекло аквариума», не будучи в силах понять, что с ней происходит. Она нежно привязана к своим домашним вещам: скатертям, подсвечникам, сервизам, столикам, и ее сердце разрывается, когда после разорения ее мужа вся эта утварь продается с молотка. Она даже начинает нежнее относиться к прежде нелюбимой дочери, ибо Мэгги теперь оказывается «единственной вещью в доме, которую можно беречь и выставлять напоказ».