Сайонара

Я пристроил открытку на полку. Котенок раздражал меня; он будто следил за мной умильными глазками эмбриона. Я вытерпел несколько минут, затем разорвал открытку на мелкие клочки и спустил в унитаз. Обрывки отправились путешествовать в недрах системы сточных вод Осаки. Дрожа, я осел на пол, пристыженный собственной непочтительностью и неблагодарностью.

С самого раннего детства отец старался закалить мой дух. Он знал, как жесток этот мир, и хотел меня подготовить. Первое столкновение с жестокой реальностью произошло в четвертом классе. Обычно после школы я срезал путь домой, пробираясь сквозь заросли позади футбольного поля. Однажды мне навстречу из кустов выскочили Мисио и Казуо Кану – близнецы, печально знаменитые отчаянной свирепостью, происходившей от рано наступившей половой зрелости, – и принялись лупить меня ранцами. Я так удивился, что даже не сразу почувствовал боль. Несмотря на то, что в ранцах почти не было книг, удары выходил и довольно болезненными. Поразвлекавшись таким образом некоторое время, Мисио принялся стягивать куртку.

– Ну, давай; урод, – издевался он, – покажи нам, чего ты стоишь! Я согласен пропустить первый удар.

Солнечный свет падал сквозь листья и дробился на их безжалостных лицах. Мисио отдал куртку брату Казус, который поспешно отступил назад в предвкушении кровавой драки.

Я онемел. Мои длинные слабые руки безвольно висели вдоль тела.

– Ну, готов ты или нет?

Не имело смысла объяснять, что нет. Спустя две минуты я валялся в грязи, словно мокрица, закрывшись руками. Боль разрывала внутренности, на губах и в носу запеклась кровь. Мисио еще пару раз пихнул меня ногой по мягкому месту, прежде чем объявил брату:

– Готов. Так ему и надо.

Затем присел надо мной на корточки. Я решил притвориться мертвым, потому что прочел где-то, что подобный прием в минуту опасности используют некоторые представители животного мира.

– Эй ты, педик, – прошептал мне на ухо Мисио, – через месяц мы снова придем за тобой.

Они уже удалялись по тропинке, когда в кустах раздался шорох. Листва расступилась, и оттуда вышел мой родитель собственной персоной. Слезы радости заструились по щекам, оставляя грязные дорожки. Это мой отец, и сейчас он вам покажет!.. Он мрачно кивнул близнецам. Они остановились рядом. Отец извлек кошелек и выдал Мисио банкноту в тысячу йен. Близнецы Кану уважительно поклонились отцу и скрылись в кустах, оглашая воздух взрывами дикого смеха.

– Отец?

Я не слишком удивился бы, если на месте отца оказался какой-нибудь жестокий самозванец.

Тень от его фигуры упала на мое лицо.

– Вставай, Ихиро, – приказал отец. – Какой ужас. У тебя есть месяц, чтобы научиться пристойно драться. Я больше не желаю, чтобы это представление повторилось.

Некоторые отцы платят за уроки музыки, другие учат сыновей рыбной ловле. Мой же преуспел в том, чтобы настроить меня против окружающего мира. Каждый месяц до самых старших классов – цвела ли сакура, валил снег или палило солнце – близнецы Кану методично избивали меня, и каждый пинок и удар были свидетельством пламенной отцовской любви.

Кто придумал дни рождения? Глупое тщеславие. Что значат девятнадцать лет перед вечностью? В масштаба» вселенной вся человеческая цивилизация – не более чем мимолетный проблеск. К чему отмечать дни рождения застольями и подарками? Вчера я выбрался через окне моей комнатки на крышу, где и уселся, посасывая шипучую таблетку витамина С и рассматривая коричневатую дымку двуокиси серы, что заволокла горизонт. Я созерцал жителей Осаки – всех двенадцать миллионов девятьсот тысяч четыреста шестьдесят семь человек. Вот служащие суетятся в серых, извергающих нечистоты чудовищах, которые они называют небоскребами. В здании мэрии мэр Такахаси принимает взятку от представителя банка Сумитомо. А вот в Теннодзи босс якудзы в дисциплинарных целях отпиливает ножовкой палец рядовому диссидентствующему бандиту. В студии «НХК» популярная телеведущая Йоко Мори за несколько секунд до прямого эфира втягивает носом дорожку кокаина с карманного зеркальца. Я сидел на крыше несколько часов подряд. Я бы и дольше там сидел, если бы домовладелец господин Фудзи не вывел меня из состояния транса, начав поливать мои ноги из пожарного шланга.

– Ватанабе, на минутку.

С металлическим грохотом Мама-сан водрузила корзинку с ножами и вилками на кухонный стол. Мои обонятельные рецепторы уловил вонь ее лавандовой пудры, смешанную с запахом псины. Я отложил нож, которым нарезал грибы сиитаке, и вытер руки о фартук. Мама-сан впилась в меня тяжелым пронзительным взглядом. Там, где у обычных людей морщины, у Мамы-сан были борозды и рытвины. Из-под низкого выреза торчал пышный бюст, так и норовя вывалиться наружу. Как обычно, на руках Мамы-сан сидел ее чихуахуа, господин Бойанж, оставляя белую шерсть на бархате платья. Прижавшись к хозяйке, пес смотрел на меня сверху вниз с высокомерием царственной особы.

– На тебя снова жалуются, – резко объявила Мама-сан.

Опять? Что за разборчивые ублюдки эти клиенты!.. Мама-сан вытащила из корзины вилку и повертела ею передо мной.

– Посмотри на эту вилку, Ватанабе. Как она тебе?

Свет отражался от металлической поверхности. По мне, так ничего особенного, вилка как вилка. Я скользнул в четвертое измерение. В миллионную долю секунды пространственные барьеры и обычная логика были сметены, а все, что меня окружало, перенеслось в иную, более высокую реальность. Вилка словно распалась на отдельные составляющие, живущие собственной жизнью. Ионы железа вибрировали и колыхались, словно рой мошкары. Даже на молекулярном уровне с этой вилкой все было в порядке.

– Нормальная вилка, – проинформировал я Маму-сан.

– Ватанабе! – взвизгнула она, вертя вилкой в опасной близости от моих глаз. – На ней же остатки сыра!

Я взял вилку и прищурился. Действительно, какая-то твердая субстанция застыла на ручке.

– Прошу меня простить. Наверное, в посудомоечной машине было мало моющего средства.

Я склонил голову, демонстрируя раскаяние. Пора мне взять выходной. Постоянное пребывание в гиперпространстве приводит к переутомлению.

– Ватанабе, я хочу, чтобы ты еще раз перемыл все вилки. Наши клиенты привыкли к высоким стандартам гигиены. А когда закончишь е вилками, смени масло во фритюрнице – нельзя предлагать клиентам бурую картошку фри…

Мама-сан всерьез завелась. Хотя ее суровые обвинения звучали не слишком приятно для ушей, я не обижался. Я понимал, в чем истинный источник раздражительности хозяйки. Быстрый анализ выявил, что уровень гормонов в ее крови крайне низок. Что поделаешь, начало менопаузы. Подсознательно хозяйку грызло беспокойство – Мама-сан боялась приливов и остеопороза. Она размахивала лопаточкой перед моим лицом и настаивала, чтобы я и ее вымыл заново. Господин Бойанж заливисто лаял, чувствуя свое превосходство. В желудке собаки болтались полфунта паштета из кроличьей печенки, носик от дезодоранта-пульверизатора и небольшая колония ленточных червей. Я переступил с ноги на ногу, наблюдая, как Мама-сан размахивает своей саблей, и еще раз напомнил себе, что ее ярость вызвана неумелыми попытками сохранить контроль над быстро изнашивающимся телом. Внезапно я ощутил жалость. Пусть я всего лишь простой кухонный рабочий, но я молод и владею доступом к величию всевидящего гиперпространства.

– …и не забудь почистить вытяжку!

Я кивнул. Мама-сан развернулась и выскочила в бар. Хлопаньем каблуков и высоким турнюром она напоминала кентавра. Наконец-то наступила тишина. Боль прекратила давить на барабанные перепонки. Я вернулся к своим грибам, наблюдая, как нож разделяет поры. В дальнем углу кухни обитало тараканье семейство. Блестя черными доспехами, подергивая зазубренными челюстями, тараканы сновали по плинтусу с глубоко въевшейся грязью.

За поясом Ориона, далеко за спиралевидными рукавами Альфы Центавра, на самой границе дальнего космоса царила анархия. Силы, что управляют вселенной, восстали и в безумии несли хаос миру физических законов.

В этом темном углу вселенной располагалась планета – плоская, словно диск. Населял ее вид, называемый омегаморфами. Омегаморфы способны жить только в двухмерном пространстве, что означало, что они совершенно плоские. Говоря «плоскими», я не имею в виду плоскими, как лист бумаги – эти создания в принципе не ведали, что существует третье измерение.

Несмотря на упомянутый изъян, омегаморфы развили свой интеллект и создали просвещенную цивилизацию. Они перемещались по планете, скользя по плоской поверхности. Подобравшись к краю планеты, они просто переползали на другую сторону.