Сайт фараона

В тамбуре он застал интересную картину. Левая дверь была распахнута настежь, и девчонка, широко расставив тонкие ноги, зависла на самом краю подножки, глядя в видоискатель «Никона», — а проводник, напряженный и сосредоточенный, стоял в полушаге за ее спиной, крепко держа в руках концы длинного и широкого вязаного шарфа, надежно охватившего детскую талию Лизы. Как щенок на шлейке, насмешливо подумал Максим, не зная, впрочем, где и когда он видел щенка на шлейке. Ветер, врываясь в тамбур, легко и просто выметал из него запах железной дороги, заменяя мазутно-железистую вонь свежим духом скошенной травы. Лиза снимала закат, развалившийся прямо напротив повернувшего на юг поезда, — алый, вишневый, малиновый, горько-оранжевый, сплошь просеченный золотыми искрами и полосами… Над безумием оттенков красного цвета раскинулось небо, медленно наливавшееся плотным ультрамарином, темнеющее на глазах… Прямо над невесть куда торопящимся составом клубились ночные уже облака, почти черные, но еще горящие по краям фестонами невыносимого закатного света.

Грубо сколоченные деревянные лесенки, прерывистые, ведущие все выше и выше… несколько шагов по узкому настилу лесов, проложенному по самому краю огромного купола… снова лесенка… и наконец перед ним открывается вид, от которого захватывает дух… Город… река… купола и шпили… далеко-далеко внизу — крошечные люди, автомобили… и прямо напротив — другой купол, пониже, с ослепительным кружевным крестом…

Максим остановился сбоку от проводника, чуть сзади, не желая мешать сложному процессу, в который оба они — девчонка и проводник — вовлеклись с азартом и искренним интересом к предполагаемому результату. Он понимал, что пока в небе останется хотя бы единое алое пятно, Лиза не угомонится. И так оно и вышло. В аппарате кончилась пленка, и Лиза быстро сменила ее, достав новую из отвисшего кармана мутно-зеленой кофты (девчонка, похоже, переоделась во время последнего перекура Максима, а он и не заметил, что на ней другая одежка), а отснятую кассету старательно запихнула в задний карман джинсов, на этот раз почему-то темно-розовых (и это Максим заметил только теперь). Проводник молчал, его роль сводилась к страховке отчаянного фотографа, и на большее он не претендовал. Максим подумал, что за такую работу ста рублей, пожалуй, маловато будет, и что Лиза явно недоплачивает мужику. Ну, без него разберутся.

Прошло, наверное, около десяти минут, и Максим почувствовал, что, несмотря на теплоту летнего вечера, начинает замерзать на ветру. И забеспокоился — не простыла бы девчонка. Но тут Лиза наконец отступила на шаг назад, налетев на проводника, и заявила:

— Хватит на сегодня.

Проводник первым делом закрыл и тщательно запер дверь, изгнав из тамбура стремительные воздушные вихри. Потом вздохнул и сказал:

— Ох, девка, намучается с тобой кто-то!

— Это вы кого имеете в виду? — с едва заметным высокомерием в голосе спросила Лиза.

— А мужа твоего, — серьезно пояснил проводник.

— Я не намерена выходить замуж, — холодно произнесла девчонка, и проводник усмехнулся. — И у меня есть к тому причины. Это не детская глупость.

С этими словами Лиза извлекла из нагрудного кармана кофты сотенную и вручила ее проводнику.

— Спасибо. Чайку бы, если можно, а? Согреться.

— Через минутку принесу, — кивнул проводник. — А вам тоже чай? — посмотрел он на Максима. — А то у меня и кофе есть. Растворимый, конечно.

— Да, мне лучше кофе, если можно, — ответил Максим. — Спасибо.

— Я так и подумал, — сказал проводник. — Вид у вас… не чайный.

Лиза уже ускользнула из тамбура, следом за ней ушел проводник, а Максим задержался еще на минуту-другую, обдумывая слова проводника. Что значит — «не чайный вид»? Что это такое — «чайный вид»? И вообще — разве «чайные» люди внешне как-то отличаются от «кофейных»?…

Так ничего и не поняв, он вернулся в купе. На столике уже стоял поднос, нагруженный всякой всячиной. Девчонка пила чай, обхватив стакан ладонями, и вид у нее был весьма замерзший (но если по виду человека можно понять, что он замерз, то, наверное, можно понять и то, чем он предпочитает питаться — чаем или кофе? Ну, при известном опыте, конечно…) и довольно жалкий.

Лиза встретила его несколько неожиданным вопросом:

— Ну что, в ресторан пойдем?

Максим окинул взглядом расставленные на подносе тарелочки с печеньем и вафлями, металлическую вазочку с каким-то то ли джемом, то ли конфитюром (а чем они отличаются друг от друга?), бутерброды с сыром… и удивленно спросил:

— А это тебе что, не ужин?

— Нет, я хочу в ресторан, — упрямо сказала девчонка. — Надо мне туда!

— Ну, пойдем, — пожал плечами Максим, садясь к столику и беря с подноса чашку с черным-пречерным дымящимся кофе. Попробовав напиток, он поискал глазами сахар. Сахар обнаружился в металлической сахарнице — сверкающей и приплюснутой.

Они долго молчали, наслаждаясь каждый по-своему, но наконец девчонка изрекла:

— А после ужина продолжим тему исследования собственного ума.

— С удовольствием, — кивнул Максим. — Вопросы… ты говорила о том, что постоянно задаешь себе вопросы. Но ведь это очень трудно, наверное? Каждую секунду следить за тем, что происходит в тебе, в твоем сознании.

— Кому, понимаешь, как, — ответила Лиза. — Ладно, пошли в кабак. Ничего стишок вышел?

Он встал и взял бумажник.

Глава восьмая

В ресторане оказалось на этот раз довольно шумно — там ужинали сразу две компании смуглявых южан, горбоносых и мелкорослых. На столе южан справа от прохода плотными рядами стояли бутылки с «Цоликаури», громоздились мясные деликатесы и сыры, некое пряное горячее блюдо испускало аромат на весь вагон. На столе южан слева в общем виднелось то же самое, только этикетки на бутылках были другие — «Цинандали». Официант — не тот, который обслуживал их с Лизой днем, а другой, постарше и посолиднее, — в момент появления в ресторане Максима и девчонки как раз откупоривал бутылку вина для правого стола (похоже, вечерняя смена не знала о запрете на штопоры в обеденном зале). Левый стол загомонил, требуя, чтобы официант поторопился, — там тоже остро нуждались в аналогичном напитке.

— Ну и ну, — пробормотал Максим. — Пожалуй, мы не вовремя.

— Чушь, — отмахнулась Лиза. — Идем-ка вон туда, в дальний конец.

Девчонка снова выбрала удачную для себя позицию — с ее места отлично просматривались обе компании, а Максим оказался сидящим ко всем спиной. Он мог видеть лишь столик справа от себя, по другую сторону прохода, — и за этим столиком обнаружил давешнего парня с пегим хвостом на макушке. Если бы парень не сидел на другом месте, Максим решил бы, что тот и не выходил из ресторана, потому что увидел все тот же процесс поедания длинных тонких макарон, политых ярким соусом… он что, одними макаронами кормится, недоуменно подумал Максим, и если так — почему такой тощий?

Материализовавшийся рядом с ними официант оказался тем же самым, с которым Лиза завела непонятную игру днем.

— Добрый вечер, — задушевно сказал он. — Чего бы вы желали на ужин?

— Устриц в белом вине, — фыркнул Максим. — Но вообще-то чего-нибудь полегче.

Официант вопросительно посмотрел на девчонку. Та подтвердила идею:

— Да, что-нибудь легкое и непритязательное… что вы можете предложить?

Она демонстративно отодвинула от себя тяжелую папку с меню, показывая официанту, что полностью доверяется его выбору. Официант постарался доказать, что девчонка в нем не ошиблась.

— Картофельный салат с редиской… телячья печенка по-деревенски, в сметане, с луком… тушеная морковь с черносливом, под белым соусом… печеные яблочки со сливками… бананово-молочный коктейль…

Под тихое журчание голоса официанта Максима вновь одолели сомнения. Вагон-ресторан… здесь должна быть совсем небольшая кухня, маленькие холодильники… откуда такое меню?

— Мне — морковку с черносливом, — решила Лиза. — А ему — картофельный салат. Редиски побольше. А потом — печеные яблоки. И еще сто грамм коньяка. Не для меня, естественно. Для меня — ананасный сок. Есть у вас?