Сборник "Чарли Паркер. Компиляция. кн. 1-10
Шрифт:
— Вы слышали шутку о двух легионерах, идущих по пустыне? — спросил я его, после того как колокольчик над входной дверью перестал звенеть. — Один поворачивается к другому и говорит: «Знаешь, если бы я не называл свою девушку Песчинкой, то давно бы ее забыл».
Мики непонимающе смотрел на меня.
— Песок. Пустыня. Девушка... — начал объяснять я.
— Вы будете что-нибудь покупать или нет? — спросил он нетерпеливо. — Может, вас прислали, чтобы меня развлекать?
— Думаю, именно для этого я здесь. Ну как, у меня получилось?
— По-вашему, мне весело?
— Думаю, нет. Аль Зет говорил мне о вас.
— Знаю, мне звонили. Правда, они не предупредили, что придет клоун. Можете запереть дверь и повесить табличку «закрыто».
Сделав,
— Вы не против? — спросил он. — У меня есть заказы, но они могут подождать.
— Нет, не стоит, — ответил я. — Все в порядке.
— Сделайте себе кофе, — предложил он.
На полке стояла кофеварка «Мистер кофе», а рядом с ней — емкость со сливками и пакетики с сахаром. Кофе пах так, словно какое-то ужасное существо выбрало чайник, чтобы медленно там умирать.
— Вы здесь по поводу Падда? — спросил он. Казалось, Мики был занят орхидеями, но его руки опустились, когда он произнес это имя.
— Да.
— Значит, время пришло, — сказал он, обращаясь скорее к самому себе.
Какое-то время он продолжал заниматься цветами, но вскоре забросил это занятие. Его руки тряслись. Он посмотрел на них, подержал их так, чтобы я мог видеть, и засунул в карманы, забыв об орхидеях.
— Это ужасный человек, мистер Паркер, — начал он. — В последние пять лет я много думал о нем, о его руках, о его глазах... О руках, — продолжил он, содрогаясь. — И, когда я думаю о нем, мне кажется, что его тело — это пристанище злого духа, который живет в нем. Наверное, это звучит дико?
Я покачал головой, вспоминая свое первое впечатление о мистере Падде, то, как его взгляд пронизывал меня, как суетливо двигались его пальцы с волосами на сухожилиях. Я прекрасно понимал, что Мики Шайн имел в виду.
— Полагаю, мистер Паркер, что он дайбук. Вы знаете кто такой дайбук?
— Боюсь, что нет.
— Дайбук — это дух умершего, который поселяется в теле живого человека и овладевает им. Этот Падд, он дайбук, злой дух, но не человек.
— Откуда вы его знаете?
— Мне его заказали, вот как. Уже после того, как я отошел от дел, когда старые порядки перестали существовать. Я еврей, а евреи были на плохом счету, мистер Паркер. Дела у меня шли не так уж хорошо, и я решил, что должен отойти в сторону и позволить им всем перегрызть друг другу глотки. Я оказал им последнюю услугу и позволил разбираться между собой, — он отважился посмотреть на меня, и я понял, что Аль Зет был прав: именно Мики Шайн убил Барбозу в Сан-Франциско в 1976 году — это была его последняя услуга, после которой ему дали уйти.
Он надул щеки и звучно выдохнул.
— Я купил этот магазин, и все шло неплохо где-то до девяносто шестого. Тогда я заболел, и мне пришлось закрыться на год. Открывались новые магазины, клиенты уходили от меня — в общем, все было крайне плохо. Я узнал, что был заказ на одного человека, который убивал по каким-то странным религиозным причинам. Убивал докторов, занимающихся абортами, гомосексуалистов и даже евреев. Я отрицательно отношусь к абортам и гомосексуализму, мистер Паркер, и в Ветхом Завете ясно написано о... таких людях, — он старался не встретиться со мной взглядом. Видимо, Аль Зет порассказал ему об Эйнджеле и Луисе, предупредив следить за своей речью.
— Но это не значит, что нужно их убивать, — заключил он с авторитетом человека, который долгое время зарабатывал на жизнь убийством. — Я принял предложение. Сто лет не держал в руках оружия, но старые инстинкты взяли свое.
Я подметил, что он принялся растирать руку, и глаза его смотрели куда-то вдаль, как будто он вспомнил какую-то давнюю боль.
— И вы нашли его, — предположил я.
— О нет, мистер Паркер, это он нашел меня. Я вычислил, что он обосновался где-то в Мэне и отправился туда в поисках зацепок.
Остановился я в мотеле Бангора. Знаете, что это за место. Настоящая помойка. Ночью я проснулся от шума в своей комнате. Потянулся за пистолетом и не обнаружил его на месте. Потом что-то ударило меня по голове, и я очнулся в багажнике автомобиля. Рот был заклеен, руки и ноги связаны проволокой. Не знаю, как долго мы ехали, но мне казалось, что весь путь занял несколько часов. Наконец машина остановилась, и багажник открылся. Мне завязали глаза, но я мог кое-что разглядеть под неплотно прилегающей повязкой. Мистер Падд стоял передо мной одетый как бродяга. В его глазах сияли огоньки, каких я раньше ни у кого не видел. Я...Он замолчал и уронил голову на ладони, потом провел ими по лысине, как будто пытаясь пригладить несуществующие волосы.
— Я чуть не намочил штаны, — продолжал он. — Мне не стыдно в этом признаться, мистер Паркер. Я не тот человек, которого просто напугать, и много раз сталкивался со смертью, но его взгляд, ощущение его рук на теле, его ногтей... это было выше моих сил.
Он вытащил меня из багажника — он силен, очень силен — и потащил по земле. Мы находились в темном лесу, а над верхушками деревьев виднелись очертания высокого строения. Дверь открылась, и он втащил меня в помещение с двумя комнатами. В первой стоял стол со стульями, больше ничего, а деревянный пол покрывали пятна засохшей крови. По дороге он взял со стола коробку с отверстиями в крышке. Стены второй комнаты были облицованы кафелем; в ней находились грязный сломанный унитаз и старая ванна. Он положил меня в ванну и еще раз ударил по голове. Пока я лежал оглушенный, он разрезал мою одежду ножом так, что вся передняя часть тела, от шеи и до лодыжек, была оголена. Он понюхал свои пальцы, мистер Паркер, и заговорил со мной. «От вас пахнет страхом, мистер Шайнберг», — вот все, что он сказал.
Магазин вокруг нас отошел на второй план, шум улицы затих, а солнечный свет потускнел. Сейчас существовали лишь голос Мики Шайна, затхлый запах старой лачуги и дыхание мистера Падда, который сидел на ободке унитаза и открывал крышку своего ящика.
— В коробке лежали стеклянные сосуды, большие и маленькие. Он достал один и поднес ее ко мне. Этот был узким, с маленькими дырочками на крышке, а внутри я увидел паука. Ненавижу пауков. Всегда ненавидел, еще с детства. Там сидел маленький коричневый паук, но мне, лежащему в ванне и вдыхающему запах собственного пота и страха, он показался восьмилапым монстром. Мистер Падд, ничего не сказав, встряхнул склянку, открутил крышку и высыпал содержимое мне на грудь. Я пытался стряхнуть его, но он зацепился за волоски на моем теле и, мне показалось, укусил меня. Брякнуло стекло, и следующий паук упал рядом с первым, а потом и третий. Собственные крики я слышал как бы со стороны, словно их издавал не я. Всем, о чем я мог думать, были пауки.
Потом мистер Падд щелкнул пальцами и привлек мое внимание. Он доставал емкости из коробки и держал их передо мной, чтобы я видел что внутри. В одной к донышку прижимался тарантул. В другой под лист залезла «черная вдова». В третьей подергивал хвостом скорпион. Он наклонился вперед и прошептал мне на ухо: «Кого же вы выберете, мистер Шайнберг?» Но он не выпустил их. Вместо этого он убрал склянки обратно в коробку и достал из внутреннего кармана конверт. В конверте лежали фотографии: моя бывшая жена, сын, дочери и маленькая внучка. Это были черно-белые фотографии, сделанные на улице. Он показал мне каждую по разу и убрал их обратно.
«Вы станете предупреждением, мистер Шайнберг, — сказал он. — Предупреждением для тех, кто думает, что может подзаработать на мне. Может быть, вы сегодня выживете, а может, и нет. Если да, то возвращайтесь в свой цветочный магазин и забудьте обо мне, тогда я не трону вашу семью. Но если вы захотите снова найти меня, то эта милая малышка — кажется, ее назвали Синтия, не так ли? — так вот, она будет лежать там же, где сейчас лежите вы, и то, что случится с вами, случится и с ней. И я вам обещаю, мистер Шайнберг, она не выживет».