Сборник "Чарли Паркер. Компиляция. кн. 1-10

Николас указал мосты на карте, а траекторию расходящихся от них дорог обозначил пальцем. Получалась как бы опрокинутая воронка, рассеченная в четырех точках двумя внутренними дорогами, идущими через владения параллельно восточному берегу озера.

– За ними ведется наблюдение? – спросил Ангел.

– Не постоянно, но рядом там стоят дома. Некоторые из них Лихаген сдает семьям, что раньше присматривали за его скотом, или тем, кто работает на его землях. Еще пара принадлежит старожилам, с которыми он сторговался: они не лезут в его дела, а он не гонит их с насиженных мест – за бонус, само собой. Они в основном на северной дороге. Южная поспокойнее. На машине в принципе можно по любой из них подъехать довольно близко к его гнезду – по южной, опять-таки, надежней, – но если сработает сигнализация, то оба моста закрываются прежде, чем любой нарушитель сумеет ускользнуть.

– Сколько у Лихагена людей?

– Вблизи него примерно с дюжину. На территории они поддерживают меж собой связь по рации. Частотный диапазон хороший, надежный. Кое-кто из них успел посидеть, а остальные так, просто местная братва.

– Вы так думаете? – спросил Ангел.

– Лихаген – затворник, как и я. Таким его сделала болезнь. Из того немногого, что мне известно о его нынешнем положении, богатство обошлось ему большой ценой. – Хойл отыскал еще одно фото. – А вот это его сын и наследник Майкл.

Наследнику уже перевалило за сорок. В глазах определенно что-то от Лихагена-старшего, хотя весил он существенно меньше. На нем были джинсы и клетчатая рубашка, а в руках красовалась охотничья винтовка. В ногах у Майкла примостился здоровенный кобель; лежащая на бревне морда смотрела в камеру. Луису вспомнился убитый им в Сан-Антонио брат Майкла, Джонни Ли. У него сходства с отцом было заметно больше.

– Этот снимок совсем свежий, – прокомментировал Хойл. – Майкл присматривает за всеми бизнес-делами своего отца, законными и не очень. Он – связующее звено между семьей и внешним миром. По сравнению с отцом сын, можно сказать, бонвиван, хотя, по обычным меркам, тоже почти такой же затворник. Из семейных владений вылезает пару раз в год. Визитеры обычно приезжают к нему сами.

– Включая вашу дочь, – со значением заметил Луис.

– Да. – По лицу Николаса пробежала тень. – Убить Майкла тоже бы неплохо. За него я заплачу дополнительно.

Луис распрямил спину. Рядом с ним притих Ангел.

– Я никогда не создавал видимости, что все это будет легко, – посмотрел Хойл. – Если бы этот вопрос я мог решить, не выходя за пределы своего круга, я бы это сделал. Но мне показалось, что у нас теперь общий интерес поставить на Лихагене крест и что вы сумеете преуспеть там, где другие потерпели неудачу.

– Это все, что у вас для нас есть? – задал вопрос Луис.

– Да, все, что могло бы оказаться полезным.

– Вы нам так и не сказали, из-за чего у вас с Лихагеном началась вражда, – напомнил Ангел.

– Он похитил у меня жену, – ответил Хойл. – Точнее, женщину, которая могла бы ею стать. Он ее украл, и она из-за этого умерла. Она работала на шахте, помогала по бумажной части. Лихаген, видимо, считал, что ей не мешало бы отрабатывать свое содержание.

– То есть у вас все вышло из-за женщины? – переспросил Ангел.

– Мы с Лихагеном соперники во многом. Я неоднократно одерживал над ним верх. А между тем я все сильнее отдалялся от женщины, которую любил. И ее уход к Лихагену был способом отплатить мне за это. К тому же, надо сказать, внешне он не всегда был таким отталкивающим. Он много лет болел, еще до того, как у него нашли рак. Его вес – это все от лекарств.

– Так, значит, ваша женщина ушла к Лихагену и…

– И умерла, – докончил Хойл. – Тогда я в отместку предпринял усилия, чтобы его разорить: выложил о нем информацию его конкурентам, криминалитету. Он не остался в долгу. Я снова отомстил. Так мы постепенно и оказались там, где находимся, каждый запершись в своей крепости, питая друг к другу жгучую ненависть. Я хочу, чтобы это наконец закончилось. Дальше уже некуда: даже к больному и немощному, я испытываю к нему изнурительную зависть. Так что вот вам мое предложение. Убив его, вы получаете полмиллиона долларов и еще бонус в двести пятьдесят тысяч, если рядом с ним ляжет и сын. В виде жеста доброй воли я даю вам аванс – двести пятьдесят тысяч за отца и сто тысяч за сына. Остальное будет положено на депозит, с выплатой по завершении работы.

Фотоснимки и карты Хойл уложил обратно в папку, которую аккуратно пододвинул к Луису. После небольшого, секунду-другую, колебания Луис ее принял.

* * *

Звонок вырвал Майкла Лихагена из омута сна. Путаясь в полах халата, он неверной поступью пробрел к телефону и, осоловело помаргивая, взял трубку.

– Да? – сипло выдавил Майкл.

– Что ты наделал?

Этот голос Лихаген-младший узнал тотчас же. Остатки сна сдуло словно ледяным буранистым ветром.

– В смысле «наделал»?

– Тот старик. Как ты посмел? Кто дал тебе право поднимать на него руку?

От мертвенного спокойствия в голосе Блисса Майклу сводило живот.

– Право? Я сам себе дал право. Его имя нам назвал Баллантайн. Это он встречался с Луисом, согласовывал убийство моего брата. Дальше все пойдет по цепи. И обязательно приведет его сюда.

– Да, – сказал Блисс. – Приведет. Но так дела не делаются.

Голос его был отрешенным, как будто вся эта затея не вызывала у него не только энтузиазма, но вообще каких-либо эмоций. Сложно даже сказать, что у него на уме.

– Ты должен был сначала обсудить это со мной, – проскрежетал Блисс.

– Можно подумать, тебя так просто разыскать.

– Ну тогда дождаться, пока я сам тебе позвоню!

Теперь гнев в голосе Блисса слышался явственно. Просто мурашки по коже.

– Извини, – сказал Майкл. – Я не знал, что это окажется так, гм… проблемно.

– Да. – Слышно было, как Блисс делает протяжный вздох, чтобы успокоиться. – Знать ты не мог. Ну так знай другое: если след того нападения выведет на тебя, то тебе, скорей всего, придется отвечать. А потому будь готов к ответным мерам. Кое-кому твои закидоны могут не понравиться.

Майкл совершенно не мог взять в толк, о чем говорит ему Блисс. Отец добивался, чтобы все, так или иначе причастные к убийству Джонни Ли, были стерты с лица земли. Как это будет осуществляться, наследника не заботило; дальнейшие последствия тоже. Он был заинтересован лишь в конечном результате. Ждал, чтобы Блисс продолжил начатое.

– Обзвони своих людей в городишке. Пусть стягиваются. – Голос Блисса звучал теперь устало. – Все до единого. Ты меня понял?

– Уже едут.

– Хорошо. Кто стрелял в старика?

– Не думаю, что…

– Я задал тебе вопрос.

– Бентон. Стрелял Бентон.

– Бентон, – с легкой задумчивостью повторил Блисс, видимо, закладывая имя в память.

Майклу подумалось, не обрекает ли он таким образом Бентона на какие-то неприятности.

– А ты когда здесь будешь?

– Скоро, – скрипнул голосом Блисс. – Скоро…

Глава 12

Луис не сводил глаз с человека, лежащего внизу на больничной койке. Гэбриел выглядел еще мельче и старее, чем до этого, – таким дряхлым, что не сразу и узнаешь. Даже при свете дня он казался исхудалым до крайности, еще больше, чем накануне. Кожа была землисто-серой, с темно-желтыми пятнами в тех местах, где применялась мазь. Глаза ввалились в черно-лиловые впадины, напоминающие синяки боксера, которого, прижав к канатам ринга, долгое время полубесчувственного метелил противник. Дыхание слабое, едва уловимое. Прикрытые слоями примочек раны смотрелись как заклеенные бельма, под которыми кое-как теплилась рассосавшаяся по телу, уже убывающая жизненная сила. Будь Луис свидетелем той стрельбы, он бы, наверное, заметил, как она исходит, истекает из пулевых отверстий бледным облачком среди крови. Эта сила уже никогда не возвратится. Теперь она утрачена, а вместе с ней утрачена и некая сущностная часть Гэбриела. Если он и выживет, то прежним уже не будет. Гэбриэл из тех людей, что беспрерывно сражались со смертью долгие годы, неизменно наращивая темп этой борьбы. И вот теперь смерть в ней одолевает, и ее больше не поворотить вспять.