Сборник "Круг Земель"

Блуждание по коридорам окончено. Тронный зал Урайна.

– Рад, рад, очень рад! – совершенно против привычного в посольских делах этикета восклицает Урайн, подымаясь с трона. Говорит он по-варански очень чисто. На удивление чисто для сына разорителя могил.

Ошарашенный глава посольства пытается спасти разваливающуюся процедуру:

– Тебе, достойный Октанг Урайн, повелитель Земли Герва, шлет привет…

– Да, да, князь Великий шлет привет, и ему привет, и всему привет, – беззаботно перебивает его Урайн. – Гиазиры, оставим это! Приглашаю вас насладиться одним на редкость приятным зрелищем, а то ведь за болтовней пропустим.

С этими словами Урайн увлекает посольство к большому распахнутому настежь окну. Послы, недоумевая, подходят. За ними следует неотступная стража во главе с Иогалой.

Из окна открывается отличный вид на Варнаг и его окрестности. Но посольству не до этого. Брошенная на произвол судьбы посреди Киада, пылает их трехпалубная галера. Пылает от носа до кормы. Где сопровождавший их отряд? Что с гребцами?

Глава посольства поворачивает к Урайну возмущенное и одновременно растерянное лицо и вопрошает:

– Что это значит?

– Это значит, что она вам не потребуется, гиазир, – жестко говорит Урайн. – Это значит, что она доставила мне все, что должна была доставить, и ее польза окончилась. Это значит, что ей больше не помогут пенные гребни счастливой волны. Равно как и некоторым из вас.

Воля варанцев подавлена. Да и что можно сделать впятером против многочисленной стражи Урайна?

В руках у Урайна небольшой мешочек.

– Тяните, гиазиры, и вы увидите истинное плетение Нитей Лаги. Красные камешки – смерть, белые – жизнь. Вам как главе посольства тянуть первому.

Тот, покрываясь холодным потом, тянет. Белый. Хвала Шилолу, в которого я никогда не верил и никогда не поверю! Вторым решается Шет. Красный. Он обреченно опускает глаза. Прощай, твердокаменный Ордос, прощай, Брат по Слову. Прощай, прощай, но помни обо мне.

Оставшимся троим достаются два красных и один белый. Двое будут жить, трое умрут.

Глава посольства, завороженный молочно-белым камешком, от которого он не может отвести взгляда и уже предвкушает, как он завещает его своим внукам и как этот охранительный талисман будет передаваться в его роду из поколения в поколение, в ужасе вскрикивает. Камень меняет цвет. Камень розовеет. Камень становится кроваво-красным.

Зато у Шета окс Лагина, отвернувшегося к окну, за которым вниз по Киаду уносится огромный плавающий костер, камень в руках просветляется. Белый.

– Вот теперь все по справедливости, – замечает Урайн.

Быстрые, без большого замаха, удары мечей. Иогала лично приканчивает главу посольства. Варанцев остается двое.

– Ты свободен, как морской ветер, – говорит Урайн казначею посольства, вытянувшему второй белый камешек. – Эта грамота, – Урайн протягивает ему чистый лист бумаги с обугленным отпечатком ладони в центре, – послужит тебе пропуском через мои владения. Иди и говори обо всем, что ты видел. Иди и помни, что когда-нибудь мы еще встретимся и ты падешь на колени перед своим настоящим повелителем.

Урайн хлопает по плечу варанца, который так и не дождался удара в спину.

– Ну а тебя я попрошу остаться у меня в гостях. Ты не против?

Шет окс Лагин оборачивается. У цего были хорошие учителя. В его руках меч, и он – яростная молния – бьет Урайна в горло.

По залу разлетаются звонкие, жалящие осколки. Один из стражей с воем падает на колени, закрывая руками выбитый глаз. В руках у Шета теперь только треснувшая рукоять. В следующее мгновение Урайн, как кувалдой, глушит Шета окс Лагина ударом кулака.

– Что за люди эти Звезднорожденные! – восхищенно говорит Урайн Иогале. Тот вежливо улыбается непонятным словам своего повелителя.

Глава 8 ВЛАДЫКА СТЕПЕЙ

562 г., третья неделя месяца Алидам

Наратте было на вид лет сорок, но, не в пример своему знаменитому и грозному отцу, он был толст, его подбородок несколькими тугими складками спускался на грудь, а короткие пальцы с виду были более привычны к бараньим ребрышкам, нежели к мечу.

Зал, в котором он принял гостей, был поразительно прост – шагов двадцать в длину и столько же в ширину, с невысоким потолком, которого, собственно говоря, не было. Его заменяли уложенные крест-накрест балки, заплетенные виноградом. В стенах были глубокие ниши, а в нишах – неподвижные, словно изваяния, щитоносцы дворцовой стражи. Кроме них и Наратты, в зале не было ни души.

Одетый в простой длинный халат, грютский правитель сидел на необычном троне, роскошь которого с лихвой покрывала невзрачное убранство всего остального. Трон был более всего похож на увеличенный ослиный череп с глубокой вмятиной между глаз, где и помещалось внушительное седалище Наратты. Трон-череп был богато инкрустирован яшмой и сердоликом и создавал настроение трудно выразимого на словах загробного неуюта.

Герфегест и Элиен вошли уже довольно давно, но Наратта, словно совершенно не замечая их, продолжал сосредоточенно просматривать некий пергаментный свиток.

– Достойный сын Эстарты! – неожиданно для самого себя изрек Элиен. – Не последние люди Сармонтазары пришли к тебе, и не пристало им ждать здесь твоей благосклонности дольше долгого.

Наратта оторвался от своей писанины и окинул цепким взглядом пришедших.

– Сарна-ат? – спросил он недоуменно.

Герфегест, поклонившись, перевел. Его дипломатические витийства сводились к тому, что его спутник, Элиен, изволил выразить свое восхищение пышностью никогда ранее не виденного Сердца Степей и простотой, которой окружены грютские правители.

Наратта ухмыльнулся, отложил свиток, отер взмокший лоб огромным шелковым платком и ответил. Его длиннейшую речь Герфегест выразил для Элиена так:

– Он приветствует нас. Ему нравятся слова северянина, тебя то есть. Он уделит тебе должное внимание. Но пока что он должен поговорить со мной. Ты не обидишься?

Элиен пожал плечами, дескать, пожалуйста. Но на самом деле он, конечно, обиделся: Наратта хочет говорить в первую голову с каким-то безродным контрабандистом, а отнюдь не с ним, Элиеном, сыном Тремгора из достойного рода Акретов, что ведет свое начало от самого Кроза Основателя!

Наратта что-то проворчал щитоносцам, и те, вежливо указуя Элиену дорогу своими шестоперами, проводили его в смежный покой, где – о чудо! – царила невиданная роскошь, расхаживали крутобедрые и кругложивотые девушки, подносили хмельные напитки и сладости.

Элиен, пропитавшийся по самые пятки пылью степей, небритый, со здоровенной железной лепешкой щита Эллата, с мечом и багажом подарков Леворго и судьбы, впервые за свое путешествие ощутил непривычную, светскую неловкость. Словно потрепанный хромой ворон сред пестрых пав.