Сборник Любовь за гранью 11,12,13

Именно поэтому я должен был уехать. Уехать, чтобы не слететь с катушек окончательно. Поэтому и потому что мы, наконец, вышли на заказчиков нападения.

***

Дождь усиливается, теперь уже не просто настойчиво барабанит по крыше и деревянным перилам, а обрушивает вёдрами воду, словно в попытке смыть ту грязь, что осела внутри липкими комьями, оставив во рту мерзкое послевкусие.

***

– Говори, мразь! Говори, иначе лишишься второго глаза.

Поигрывать перед смертным его же глазом, насаженным на острие лезвия, глядя, как расширяется от ужаса и предчувствия адской боли зрачок его пока ещё целого глаза, когда-то зеленого, а сейчас покрытого красной сеточкой сосудов.

– Пппп…пппрррошу…не надо. Я ннничего ннне…

Ударить его со всей злости и резким ударом вонзить нож в глазницу, проворачивая лезвие. Под истошные нечеловеческие вопли, но для меня они как музыка сейчас. Музыка, которую я впитываю в себя всеми клетками. Тело сводит судорогой удовольствия, а запах его крови заставляет печь дёсны. Правда, тут же растворяется в вони его страха и мочи. Ублюдок обмочился в штаны, как только увидел, кто выбил дверь в его съёмную квартиру. Наёмники, на которых дал наводку Шейн, привели нас к этому ублюдку, оказавшемуся посредником между ними и заказчиком, а теперь сидевшему обездвиженным перед нами.

– Ц-ц-ц… Ты не захотел сохранить себе зрение, человек…как насчёт, - медленно вести лезвием по его коже вниз, вспарывая её и вздрагивая от наслаждения его агонией, - как насчёт возможности потрахаться, а? Может, - приставив к его съёжившемуся члену ножу, слегка надавить, улыбнувшись, когда он заорал, - уболтаешь меня на то, чтобы оставить тебе яйца, а, охотник? Тогда болтай быстрее, иначе лишишься и их.

И он заговорил. Всё же некоторые слишком сильно переоценивают собственную мошонку и развязывают языки. Я всё равно убил его, правда перед этим он ещё долго орал, умоляя не трогать его достоинство. Идиот. Нельзя тронуть семью Мокану и при этом надеяться остаться живым. Кем бы ты ни был: ничтожным смертным или сильнейшим на свете нейтралом.

ЭПИЛОГ

Очередная молния совсем рядом, словно приветствуя её. Видишь, малыш, мы вышли встретить тебя здесь. Слышишь, как радуется дождь твоему приезду? Он понятия не имеет, почему ты приехала, но от нетерпения всё сильнее бьёт по деревьям, самоотверженно утопает в глубоких лужах в ожидании тебя. Открыть глаза, чтобы смотреть на появившиеся вдали слабые отблески света. Фары. Всё ближе и ближе. И моё сердце присоединяется к пляске дождя, беснуется с ним, сходя с ума и теряя контроль. Смотреть, как автомобиль останавливается возле дома, и мысленно подталкивать тебя скорее выйти. Я долбаный псих, если так соскучился по тебе. Так, что свело скулы от желания приникнуть к твоим губам, когда вскинула голову вверх и посмотрела прямо на меня. Дождь целует тебя, а я вонзаюсь когтями в ладони, чтобы сдержаться, чтобы не спрыгнуть вниз, к тебе и не стереть следы его поцелуев с твоих губ. Потому что ревную. Дьявол, ревную даже к дождю. К порывам ветра, который играет твоими мокрыми волосами, нагло задирая подол твоего пальто. Ревную и не делаю ни шага навстречу. Потому что это твой путь. Это твой выбор. Я свой сделал давно. Сделал и ждал все эти дни.

А когда понял, что и ты сделала свой, сначала не поверил. Думал, померещилось…но я всегда чувствовал твоё присутствие. Не знаю, почему, но уверен, что чувствовал.

Пальцами ласкал её ресницы, скулы, целую вечность проводил по губам, чтобы потом впиться в них и застонать от дикого удовольствия, ударившего в голову, подобно виски. Жадно слизывать капли дождя, прикусывая плоть, чтобы отметить собой. Потому что впервые почувствовал своей. Только своей. И это самое охренительное, что я когда-либо чувствовал.

– Теперь моя.

Оторвавшись не короткие секунды, чтобы снова с рычанием накинуться на её рот, когда кивнула и прошептала:

– Навсегда твоя.

Наверное, так и выглядит моё счастье: она в моих объятиях самым крепким наркотиком, под шум дождя и завывания ветра.

КОНЕЦ 11 ЧАСТИ.

Ульяна Соболева

ЛЮБОВЬ ЗА ГРАНЬЮ 12

Возрождение Зверя

Ульяна Соболева и Вероника Орлова

АННОТАЦИЯ:

«Все же я его не знала. Зверь возродился, и в этом безжалостном, кровожадном чудовище я с трудом угадывала того, кто так безумно любил меня и наших детей когда-то. Или намеренно, или случайно, но Ник поставил меня перед страшным выбором…И я выбрала.

А у каждого выбора есть последствия. У моего они станут необратимыми для всех нас. Мне впервые в жизни так страшно…Я боюсь этого Зверя. Боюсь того, кем он стал.

Я лишь могу надеяться, что умру раньше, чем возненавижу его…Умру, все еще любя, а не проклиная».

Марианна Мокану.

ПРОЛОГ

Последние записи в дневнике Николаса Мокану.

Они поддерживали во мне жизнь. Каждая строчка, написанная его почерком, давала мне надежду, что он все же вернется. Тот, кто писал эти строки, должен был сдержать свое слово. Я думала, что знаю эту тетрадь наизусть. Но открывая её вновь и вновь, я находила какие-то новые штрихи, какие-то пропущенные мною тона или междустрочные признания, новые эмоции от которых душу раздирало на части, и я проживала наше прошлое уже в который раз, но теперь его глазами. Становилась им самим, пропитывалась этими противоречиями, этой горечью и его вечным одиночеством. Боль. Сколько же боли скрывается в его тьме! Он никого туда не впустил. Даже меня. Нет, не потому что не доверял, а, скорее, потому что не хотел меня в ней утопить. И сейчас, читая уже в сотый раз последние записи, я с отчаянием понимала, что он был одинок даже тогда, когда я была рядом. Одинок в своем самоедстве, в изнуряющей ненависти к своим порокам и этой самой тьме. Он любил ее и ненавидел одновременно. Он не собирался ею ни с кем делиться, и в то же время она его пожирала все больше день за днём, то выпуская на свет, то затягивая на самое дно. И словно тоненькая белая ниточка среди мрака его любовь ко мне. Та самая, хрупкая, которая, как ни странно, удерживала его на поверхности.

И меня вместе с ним. Если бы не его тетрадь, я бы сошла с ума за эти дни ожидания. Я была близка к помешательству…Хотя, кто знает, может, было бы лучше лишиться разума или умереть, чем окунуться в то жуткое пекло, которое разверзнется под нами так скоро, что я даже не могла себе представить.

{«9 ЗАПИСЬ

– Вы устраиваете охоту на людей? Вы загоняете их как животных, а потом убиваете? Это ужасно! Это бесчеловечно…Это…

Да, детка. Правильно! Браво! Наконец-то! Добро пожаловать в реальность. Неужели ты поняла, что я такое? Не прошло и пары недель? Быстро это или медленно, решать не мне и не тебе.

С наслаждением, смакуя каждое слово, ответил:

– Конечно, бесчеловечно. Ты знала, что мы не люди, и знала, чем мы питаемся. Так что истерики сейчас ни к чему, и я предупреждал тебя об этом, когда мы ехали в Лондон. Вудвроты живут по другим законам.

– Ты…ты тоже в этом участвуешь? Ты будешь охотиться на этих несчастных, которых вы обрекли на смерть?

– Да, Марианна. Я тоже буду участвовать в охоте. Более того, я должен ее выиграть. Таковы правила, таковы обычаи, не мне и не тебе их менять.

Марианна отвернулась и закрыла лицо руками. В который раз спросил себя, что мы делаем рядом с друг другом? Где она, а где я. По разные стороны баррикад, и ей никогда меня не понять. А мне на хрен не нужно, чтоб понимала. И никогда не было нужно ничье понимание. Главное, чтоб я сам себя понимал, а с этой маленькой ведьмой это становилось архитрудно. Я вдруг превращался в непроходимый квест для собственной логики.