Сборник "Монах" Книга 1-3

Стальные жала копий, тускло отблескивающие в свете фонарей, поставленных на пол у стены, потянулись к Андрусу, медленно, но неумолимо, как змеи, подкрадывающиеся к ничего не подозревающей мыши. В тесном тоннеле развернуться было трудно, потому Андрус рванулся вперед, раздвинул в стороны древки и начал резать кинжалом, предназначенным для тварей. Как оказалось, людей это оружие убивает ничуть не хуже, чем мутантов, заполонивших весь Лес.

Тоннель за стальной дверью продолжался еще шагов двадцать, прежде чем выйти в смердящую канализационную трубу, по которой сливались в реку нечистоты всего города. Первыми стояли копейщики, видимо, перед началом боя они встали на колено, поверх их голов и стреляли арбалетчики, заряжавшие теперь свои неуклюжие приспособления. Заряжать их было непросто, на это уходит достаточно много времени, и это время работало не на них.

Выпад! Кинжал с хрустом пробил панцирь, попав между пластинами, – спасибо кузнецу, выковавшему этот клинок!

Выпад! Прямо в глаз! Кровавая дыра, и человек, только что напоминавший несокрушимую стальную башню, медленно заваливается назад, как подрубленное дерево.

Удар! Кинжал описывает полукруг и вонзается в левую подмышку, рассекая мышцы, проникая между ребрами и вспарывая пульсирующий ком сердца.

Андрус отталкивает трупы, все еще стоящие на ногах, идет вперед, с каждым движением, с каждым выпадом убивая, калеча всех, кто, на свою беду, оказался в это время в этом месте. Бойцы попытались достать мечи, но разве размахнешься в тоннеле, где и стоять-то можно лишь слегка нагнув голову? Все, что могли делать эти люди, – умирать. И они умирали.

Через считаные минуты бой был закончен. Когда Андрус вышел из боевого режима, на полу лежали лишь трупы да тяжело раненные, один за другим устремляющиеся вдогонку за своими товарищами по дороге в преисподнюю. Уйти не смог никто.

Первое, что услышал Андрус после того, как вошел в нормальный режим, – это ругань. Урхард матерился, как десять грузчиков, вместе взятых. Андрус обернулся. Урхард боролся с неизвестным, исступленно вонзая в него свой кинжал. Противник вцепился в горло купца, Урхард хрипел, но не сдавался и, прежде чем Андрус успел прийти на помощь, буквально перепилил шею мужчины, напрочь отрезав ему голову. Тело упало, будто тряпичное, а голову Урхард так хрястнул о стену, что та раскололась, забрызгав мозгами все вокруг. Одна капля попала Андрусу на щеку, и он с отвращением вытер ее рукавом, не замечая, что мажет себя кровью – он был залит ею с головы до ног.

– Это кто? – хрипло спросил Андрус. – И откуда он взялся?

– Из дома, – мрачно ответил Урхард. – Это Идраз.

– Что?! Как? – оторопело выпалил Андрус, не веря своим ушам. – Ты же убил его!

– Перерезал глотку. И, когда уходил, он был мертвее мертвого.

– И тогда – как?!

– Болван я. Надо было его кинжалом для тварей проткнуть. А я мечом глотку перерезал. Вот и результат.

– Не понимаю! – помотал головой Андрус. – Он был мертв, но вдруг встал? Почему?

– Я слышал про такое, но сам не встречал. Он был тварью, возможно, с самого детства. Есть такой вид тварей – их не определишь, пока с человеком что-то не случится. И были случаи, когда мертвецы вставали. И тогда плохо приходилось всем, кто оказывался рядом. Мне рассказывали про одного такого: скончался старик-торговец, когда прощались, сын наклонился к гробу, а усопший хвать его за горло! Шею сломал. Выбрался – и давай гоняться за домочадцами. Троих успел задавить, пока его не порубили на части. Но вообще-то такое редкость. По крайней мере раньше так было. Я всегда говорил, нужно испытывать людей кинжалом. Ткнул острием, если задымился – все ясно. Башку с плеч.

– А ты Адану и Беату проверял? – грустно усмехнулся Андрус.

– Проверял. Тыкал кинжалом в палец. Нормальные, обе, – заверил Урхард. – Говорю же, редкость это. И где он подцепил такую гадость, непонятно. То, что эта пакость из Леса, ясно. Ну да ладно, плевать на гада! Валить надо отсюда, пока еще толпа не появилась! А ловко ты их… ну чисто зверь!

– Зверь… – отстраненно повторил Андрус и нахмурился. – Знаешь, а я ведь почувствовал в нем что-то такое… странное. Но не смог определить, что он тварь.

– А я всегда это знал! – хохотнул Урхард. – Тварюга настоящая! Хорошо, что он сдох! А если и его братец такой же, что запросто, то он сейчас гоняется за своими подчиненными, желая немножко покусать!

– Не гоняется. Я ему голову снес, – рассеянно заметил Андрус. – Хватит, пойдем уже отсюда. Только вот куда?

– Будем идти, пока не найдем выход. Тут должны быть лестницы наверх, каменные. С детства помню. Я забирался со своими дворовыми приятелями в эти подземелья – клады искали. Говорили, что разбойники прячут награбленные сокровища в подземельях под городом.

– Нашли? – спросил Андрус, стараясь привыкнуть к невыносимой вони, поднимающейся в тоннель из канализационной трубы, в которой журчал поток нечистот.

– Кроме дерьма, ничего не нашли, – усмехнулся Урхард и поднял с пола один из фонарей, оставленных нападавшими. – Ты не будешь возражать, если я возьму светильник? Хоть видеть буду, куда ногу ставлю. И как ты видишь в такой темноте?..

– Вроде стемнело. – Урхард осторожно поднялся по лестнице и выглянул наружу через сливную решетку. – Ага, звезды сияют… ты как, в порядке? Отошел? Я было напугался, когда тебя трясти начало. Как в лихорадке!

– После перенапряжения, – устало кивнул Андрус. – Знаешь, я никогда так быстро не двигался. Если бы я их не убил – нам конец. Мне бы сейчас кусок мяса побольше… два куска мяса… три куска…

– Кроме дохлой крысы… вон, мимо тебя плывет!.. мяса не наблюдаю! – хохотнул Урхард и тут же нахмурился. – Масло в фонаре кончается. Как ни берег, а все-таки закончилось…

– И так надолго хватило, – вздохнул Андрус. – Все, пошли? Поднимай решетку, осилишь один?

– Попробую, – хмыкнул Урхард, забрался на самый верх лестницы и встал, упершись спиной в металлические прутья, каждый толщиной в большой палец руки. Немного постоял, примерился и начал разгибаться, крякнув от натуги. Тяжелая решетка поддалась напору и с грохотом поднялась, осыпав с себя засохшую грязь и листья, нападавшие с дерева, растущего на обочине. – Есть еще здоровье! – пробормотал Урхард и, осмотревшись, негромко позвал: – Пойдем! Чисто!

Андрус выбрался наружу, его пошатывало, и он с усмешкой подумал о том, что такое состояние стало для него уже привычным.

– От кого так воняет? – спросил Урхард. – От тебя или от меня? А! От обоих! Ну и видок у тебя! Мясник, которого сбросили в яму с дерьмом! Пошли скорее – меняла жаждет выдать нам денег! Вру, конечно. Придется выколачивать их с руганью – он очень не любит расставаться с ними ночью, говорит, тот, кто отдает деньги ночью, навлекает на себя гнев богов и удачи у него не будет семь раз по семь лет! Врет, гадина, спать любит по ночам, вот и не хочет работать. Придумывает всякую ерунду, приметы всякие дурацкие.

– Ты найдешь дом менялы в темноте? – спросил Андрус, перебив поток красноречия Урхарда. – Ты вообще-то знаешь, где мы сейчас находимся? Честно сказать, я даже не представляю, где мы.

– Где мы? В городе, конечно, – усмехнулся Урхард. – Не переживай, это окраина купеческого квартала, я знаю эту улицу как свои пять пальцев. Пройдем во-о-он туда и окажемся перед маленьким домишком с белыми окнами, забранными красивым узором из стальных прутьев. Это и будет дом менялы. Пойдем! Можешь сам идти?

– Пока могу, – кивнул Андрус и двинулся за своим провожатым.

«Маленький домишко» оказался здоровенным домом, можно сказать, почти замком, фасад которого выходил на улицу, а тыльную его часть прикрывал высоченный забор, утыканный наверху стальными штырями, заточенными до кинжальной остроты. Окна были только на последнем этаже и действительно забранные решеткой толщиной чуть ли не в руку. Меняла хорошенько отгородился от враждебного мира, и, похоже, он мог в этом доме обороняться от целой армии.