Сборник "Похитители душ"

– Постойте, постойте! – Хренов задвигал стульями, пробираясь к Мише. На лице тонкого знатока человеческих душ заиграла лукавая улыбка. – Только не говорите, что торопитесь, я же вижу, что это не так! – Одновременно Ромуальд Иванович подпихивал и Юру, так что у дверей столовой все трое чуть не столкнулись. – Здравствуйте, здравствуйте!

Ах, этот открытый доброжелательный взгляд! Ах, эта светлая «ленинская» улыбка и широким жестом протянутая рука! Десятилетиями вырабатываемый стиль «мудрого вожака». Простой темный пролетарий должен реагировать на такую фигуру однозначно: вначале схватить и крепко пожать протянутую руку, а потом, рванув на груди последнюю рубаху, крикнуть со всей дури: «Веди нас, товарищ, в светлую даль!» И пойти, пойти, пойти… Впрочем, увлеклись. Сейчас, к сожалению, большие проблемы и со «светлыми далями», и с «темным пролетариатом». Хренов, ничуть этим не заботясь, продолжать гнуть свое и даже умудрился артистично разыграть милую сценку «Владимир Ильич и Михаил Иванович обсуждают с „ходоком“ виды на урожай».

– Вообразите, Юра, какого страху нагнал на меня этот молодой человек! Удивительные, доложу я вам, документы скрывает эта скромная папочка! – Он бесцеремонно ткнул пальцем в Мишину черную папку. И сразу же переключился на Шестакова: – Как ваши дела? Добились чего-нибудь?

– Добился, – спокойно ответил Миша. – Последовал вашему совету. Теперь мы – официальная организация.

– Ну-ка, ну-ка! – Хренов обрадовался, как ребенок. Особенно восхитило его сообщение о том, что кто-то последовал его совету. – И как вы теперь называетесь?

– «Выборгские крысоловы», – небрежно сообщил Шестаков.

Хорошее настроение еще не покинуло его, и он спокойно поддерживал пустой разговор. Юра стоял рядом, внимательно прислушиваясь. Собственно говоря, «внимательно прислушивался» в Юрином исполнении очень напоминало корову, которая, стоя на лугу, спрашивает сама себя: «Не слишком ли много травы я съела на обед?» Мишу он напрочь не узнавал. Что ж, это и не странно. Юра-контрабандист, который мог бы узнать лейтенанта Русского космического флота Шестакова, давно уж был покойником. «Интересно, – вдруг подумалось Мише, – как там сейчас жжарги? Не балуют?»

– Гениально! Вот видите! Я был прав! – В чем именно был прав Ромуальд Иванович, он не уточнил. – Ну что ж, теперь – милости просим ко мне. Попробуем вместе что-нибудь придумать.

– Спасибо. Все, что нужно, мы придумали сами.

– Ну, ну, ну! Молодые, горячие! Гордость! Я понимаю. И что же – и деньги нашли?

– Нашел.

Хренов в запале открыл рот, но сказать уже было нечего. Но тут в разговор включился Юра:

– Стебное у вас название. А почему «крысоловы»? И почему «Выборгские»?

– Так я ж тебе говорю: напугал он меня! – Хренов даже не обратил внимания на то, что вопрос был задан Шестакову. – Вообрази, Юрон, – теперь Хренов уже нисколько не напоминал «продолжателя дела Ильича», а разговаривал как обычный, средней руки, ларечник. «Ох, и многоликий вы наш», – беззлобно подумал Шестаков. Его прекрасное настроение было непоколебимо.

– …мало того, что тонели затопило, так еще и на оставшихся станциях, говорит, чуть ли не привидения завелись!

В глазах у Юры мелькнул так хорошо знакомый Шестакову наглый жирный огонек.

– Привидения? А ты кто? Колдун?

– А что – похож? – в тон ему спросил Миша.

– Ерунду вы оба говорите! – по-женски замахал на них лапками Ромуальд Иванович. – Юрон, ты не подкалывай человека, а послушай, здесь все гораздо серьезней, и безо всяких шарлатанов! Господин Шестаков, вы сейчас к себе, на «Политех»?

– Скорее всего да. – Мише тут же пришла в голову очень славная идея: отметить удачный день небольшим фуршетом с Мухиным. Или с Петуховой.

– Вот и отлично! Юра как раз едет в ту же сторону! Он вас подвезет. А по дороге можете его постращать, как меня тогда. Ты как, Юрон, не против?

Шестаков с Юрием посмотрели друг на друга с большим сомнением.

В другое время Миша не сел бы с Юрием не то что в одну машину, а даже, выражаясь народным языком, на одном поле естественную нужду справить. Но какое-то непонятное, зудящее любопытство удерживало его рядом с бывшим врагом. Во-первых, живой и невредимый Юрон вызывал у Шестакова вполне реальное ощущение некоей «недобитости». А во-вторых, где-то в глубине сознания ерзала шальная мысль: а вдруг узнает?

Но, судя по всему, Мишино лицо не вызывало у Юрия ни малейших ассоциаций. И вообще, с ассоциациями у бывшего коммерческого, а ныне генерального директора «Петер-экстры» было туговато. Та, космическая, жизнь начисто стерлась из его памяти. А в этой, реальной, каким-то седьмым или двадцатым звериным чутьем Юра понимал, что Шестаков ему больше, чем просто чужой. Но и с этой стороны взыграло любопытство. Страсть как любил Юра всякие истории «с чертовщинкой». На журнальном столике в его офисе джентльменский набор составляли глянцевые номера «Penthouse» и «Playboy» (русские издания) вперемежку с «Очень страшной газетой», «НЛО» и прочей мистической ерундой. Прав был бывший шеф Юрия, покойный Виталий Николаевич Антонов, говоря: «Юра у нас человек многогранный. У него на пузе – крест за шесть миллионов, а в голове – „летающие тарелки“.

Короче, так Шестаков и оказался в сверкающем Юрином «Опеле». Наворочено там было! Кнопки, ручки, мигалки, пищалки и свистелки, четыре колонки по всем углам, а главное – пришлепка-дезодорант очень неприличного вида, пахнувшая то ли земляничным мылом, то ли губной помадой. При этом мрачный громила-охранник вызывал смутные ассоциации с «Убийством на улице Морг».

Разговор не клеился. Да и куда ж ему клеиться, если Юра, усевшись на переднее сиденье, изредка поворачивал голову не более чем на семь градусов влево и заинтересованно гудел:

– Ну-ну, что там у вас?

У Шестакова дико чесались руки – вмазать хорошенько по этому маячившему перед ним жирному красному уху, но он лишь цедил сквозь зубы:

– Да вот, крыс ловим.

– Шалят? – понимающе реагировал Юра.

– Безобразничают.

– Неужели и на людей нападают?

– Постоянно.

– Ну и как?

– Что – как?

– Кусают?

– Со страшной силой. – Мишка плотоядно посмотрел на Юрин затылок. – Нападают сзади, прыгают на шею и прокусывают сонную артерию.

– И часто у вас такое? – Юра от любопытства даже увеличил угол поворота головы до тридцати двух градусов.

– Пять-семь трупов ежедневно.

Тут только Юра сообразил, что над ним издеваются, и замолчал.

Попрощались на «Политехнической» довольно прохладно. «По замашкам – бывший мент», – подумал Юрий, провожая Шестакова взглядом. «Фраер деревянный, – решил Миша. – Тебе лишь бы нервишки пощекотать, а то, что народ в метро заходить боится, – по фигу».