Сборник Попаданец
Шрифт:
Между тем видимый успех Рингмара в штурме вражеской пехоты — похоже, всего лишь последний козырь в битве, и крыть ему больше нечем.
Правый фланг все же опрокинут Когдейром, конница разгромлена, мощное воинство Рингмара, еще днем шествовавшее по своей земле, практически все лежало бездыханным.
Для меня же самым страшным оказались ворвавшиеся в лагерь солдаты противника. Черные с желтыми полосами туники — цвета Когдейра. Убийцы моей приемной семьи, все словно повторялось. Солдаты, войдя в лагерь, учинили настоящую резню: рубили безоружных слуг, раненых, прорвавшись к шатрам, установленным для знати, стали рубить благородных дам, спутниц гостей барона.
Мы с Ви лежали под телегой, боясь пошевелиться
Как такое вообще возможно? Неужели это люди?
Неверный свет вечера и алые лучи заходящего солнца уступили место ночи, а битва все продолжалась. Удары, наскоки, отошли одни, подошли другие. Суматоха, крики и ржание раненых лошадей — все смешалось во тьме, укрывающей землю бархатом непроглядного покрывала.
Нужно было на что-то решаться, нужно было действовать. Сколько мы сможем еще прятаться под телегой? Сколько раз солдаты пройдут мимо? Бежать без оглядки? В ночь, где все еще слышны крики и гул сражения?
Сумбур в моей голове предлагал один план безумней другого. Рингмар отбил лагерь, сейчас мы среди своих, но где гарантия, что битва останется за нами? Скорей всего, мы уже проиграли, все, что у нас оставалось, это сам барон и его рыцари, разбитое воинство насчитывало единицы выживших, а меж тем у Когдейра были в резерве так и не вошедшие в бой лучники. Легковооруженная, но меж тем пехота.
Одно было ясно: нужно выловить лошадь, а лучше две, чтобы иметь возможность менять их, только так может появиться шанс спастись, ускакав от возможного преследователя. Но проще сказать, чем сделать. Свободные кони стояли стреноженные у разбитых шатров, под охраной десяти стражников.
Безумный день подсказал мне безумную идею. Я сам не верил в успех, но нервы уже сдавали, требуя действий. Выбравшись из-под телеги, я стал раздеваться сам и раздевать молодого барона, так и лежащего, уткнувшись лицом в землю, рядом с нашим убежищем. Мы были примерно одного возраста, роста, совпадал даже цвет волос, в этой кутерьме и хаосе была возможность, что меня охрана примет за него, нужно лишь правдоподобно сыграть этого хама — наглым образом потребовать лошадей, не думаю, что кто-то осмелится мне отказать.
Слабым местом моего плана была Ви, маленькая оборванка, по мнению окружающих, рядом с Ульрихом ее не могло оказаться. Каким образом провести ее? Это был серьезный риск: даже в случае первоначальной удачи, что меня ждало потом? Смерть, за такой обман со стороны простолюдина меня ждала смерть. Впрочем, плевать, мне нужно было выбираться отсюда и спасать Ви, на все остальное мне плевать. Как же сыграть? Что будет верным? Где я смогу найти подсказку?
Словно услышав мои мысли, судьба не иначе как своей рукой обрушила меня на землю, когда я пытался стянуть с барона штаны. Взгляд испуганно метнулся в сторону шатров, выхватывая краем сознания цветастый бутон на краю света от костра в лагере и тьмы, властвовавшей у телеги, где мы прятались.
Мне хотелось плакать от своей жестокости и цинизма, но бутоном была убитая дочка Вирт Кофа. Маленькая девочка, взятая в поход тупоголовым папочкой-рыцарем, лежала на земле, раскинув руки и кривя рот в немом крике боли, застывшем на ее детском ангельском личике.
Я сам себе кричал мысленно: «Как тебе не стыдно? Что ты за тварь бессердечная?» Но иного выхода я не видел, схватив девочку за ноги, я потащил ее к телеге, всхлипывая и стараясь не разрыдаться в голос. Мне нужна легенда для Ви, мертвым уже все равно, а у нас был шанс, безумный, глупый, но шанс выжить в этом кошмаре, и я его не упущу. Пусть я потом себя буду проклинать и ненавидеть всю оставшуюся жизнь, но что я скажу себе, когда подведу свою маленькую Ви, испуганно смотрящую на меня из-под телеги
загнанным, перепуганным зверьком?— Тихо, девочка. Главное, молчи и делай все, как я скажу. — Меня била с ног до головы дрожь, я весь перемазался в земле и крови. — Слышишь, Ви? Молчи, доверься мне, девочка. Все будет хорошо.
Раздевал трупы сам, своими руками. Ви пришлось силой доставать из-под телеги, срывая с нее жалкие лохмотья старого платья. Бедный перепуганный ребенок даже не плакал, просто в отчаянии смотрел на меня, не в силах вымолвить и слова.
— Не бойся. Прости, маленькая, так надо. Мы должны жить. — Я нес какую-то чушь, одевая ее в окровавленное платье, потом одеваясь сам, все это время оглядываясь и замирая в испуге при малейшем шорохе. «Нужно успокоиться, мне нужно успокоиться, — твердил я, пытаясь унять дрожь в руках, ощущая, что сердце вот-вот выпрыгнет из груди. — Как же страшно, Боже, как же страшно! Что я творю? Все это впустую!» Паника то нарождалась во мне, то гасла под ударами животного страха, твердящего, что нужно выжить любой ценой.
Все было легко и сложно одновременно. Оделись мы быстро, немного посидев и отдышавшись, я одел и трупы в наши обноски, сложил рядышком, в обнимку, у телеги, присыпая их пылью. Вот так, сейчас они похожи на нас, двух крестьянских детей, подобранных вчера бароном в обоз. А вот нам еще предстояло с Ви сыграть роль этих покойных детей аристократов, сыграть четко, без запинки, потому что, возможно, это станет последней ролью в наших жизнях.
— Идешь сзади, держишь меня за руку, никуда не отходишь, Ви, слушай меня внимательно и запоминай. — Я встал перед ней на колени, обхватив ее голову руками. — Ви, молчи или плачь, но ни слова, слышишь? Ни слова, никогда и ни при каких обстоятельствах, о том, кто ты и что видела. Ты понимаешь меня?
Она испуганно кивнула, всем телом содрогаясь в моих руках. Она тряслась, отчаянно боясь, до ужаса, до умопомрачения, не в силах спорить.
— Молодец, умничка. — Я поцеловал ее в лоб. — Только держись, девочка, скоро все закончится.
Подобрав с земли чей-то выроненный меч для более солидного вида, держа Ви за руку, устало и отчаянно труся, пошел к оставшейся в живых охране лагеря. Я принял решение, была не была.
— Барон, хвала богам, вы живы! — Из толпы, кучкующейся в лагере, выскочил пожилой мужчина, сквайр Энтеми, управляющий делами Каливара. Немного грузный, небольшого роста, с черной ухоженной бородой до груди. Как хорошо, что я вчера потратил день, изучая всю компанию Рингмара, знаю теперь всех их в лицо и по именам. — Это печальный день для всех нас, победа досталась дорогой ценой!
Победа?! От неожиданности я выронил меч, зажатый в руке. Это что же получается: все уже закончилось и весь мой план, весь этот маскарад не нужен? Какой же я идиот! Прислушавшись, я действительно понял, что больше не слышу звука битвы. Молчало, насытившись кровью, железо, никто больше никуда не бежал, никто больше не драл глотку, организуя оборону или атаку, битва окончена, оставшиеся в живых, похоже, все собрались в лагере, перед поваленными шатрами.
— Простите меня, барон, что стал дурным вестником, ваш отец… он погиб. — Энтеми низко склонился, выражая мне свою скорбь. — Вы теперь в своем полном праве, вы наследник, и мы приносим вам свою клятву верности, наш господин.
Le Roi est mort, vive le Roi! Все это понятно, но как же мне быть? Как я буду выглядеть теперь, после битвы требуя себе коня и сбегая уже от своей свиты и своих солдат? Ну почему? Почему я такой дурак? Это крах, нас с Ви убьют — другим в назидание.
Отчаяние, внутренняя боль скрутили меня, заставляя упасть в бессилии на колени.
— Ваше благородие! Ваше благородие, что с вами, вы ранены? — Помимо Энтеми, ко мне ринулся еще какой-то народ, подхватывая на руки.
— Ставьте шатер! — крикнул Энтеми. — Барону нужен отдых!