Сборник "Приграничье" (1-5 части)

— Ой, — вздрогнула девушка. — А такой красивый.

— Просто не трогай больше ничего незнакомого, хорошо?

— Конечно, конечно. Капец…

Мы пошли по объездной дороге дальше, но теперь я смотрел не только по сторонам, но и за остальными. Понаберут детей на стройку, блин… Все руками потрогать надо. Неужели не понимают, что не только сами без рук остаться могут, но и коллег в гроб загонят? Красивый… Тьфу!

Хорошо, хоть местность пока удачная — вокруг одни поля. Скорее даже не поля, а пустыри — среди уже порядком вымахавшей травы чернели высохшие ветки бурьяна. Пусть не особо зрелищно, зато не подберется никто. А вообще у меня эти красоты природы уже в печенках сидят.

Все, похоже, до съезда на грунтовку мы почти дошли — впереди на фоне затянутого облаками неба четко выделялся крестообразный силуэт столба. Обрывки электрических проводов свисали с перекладины, будто веревки, с которых срезали висельников. Мрачноватое зрелище, ничего не скажешь.

Дальше потянулось зеленое поле, для заброшенного слишком ухоженное. Да оно и не заброшенное: вон покосившаяся наблюдательная вышка торчит, на том краю еще две. Деревня где-то рядом должна быть. И точно — из-за рощицы выглядывал высокий частокол и выкрашенные синей краской церковные купола.

У ближайшей к дороге вышки горел костер, вокруг него сидело пять человек в серых от дорожной пыли плащах. Вооружены кое-как: двустволка, обрез, два арбалета, топоры, длинные ножи. Сразу видно — народ пришлый, а не крестьяне.

— Лед, пошли. — Григорий передал свой рюкзак Мельникову и зашагал через поле.

Пошли так пошли. Поставив сумку на дорогу, я поплелся за ним.

Люди у костра на нас никак не прореагировали, зато с вышки сразу же начал спускаться кряжистый мужчина лет сорока в обшитой посеребренными пластинками кожаной куртке. За спиной у него болтался длинный посох одной из первых моделей «свинцовых ос» — вещь, хоть и не особо скорострельная, зато крайне дальнобойная. На поясе широкий длинный тесак, на шее связка оберегов. Вот этот сразу видно — местный. Парень с оснащенным оптическим прицелом карабином так и остался прикрывать его сверху.

— Патруль, — неожиданно для меня представился Гриша и показал местному какие-то корочки. — Как у вас?

Стараясь не выдать своего удивления, я перевел взгляд на изрезанные охранными символами бревна вышки. Ишь ты, сколько всего понакрутили. Еще и на гвозди заклятые не поскупились.

— Спокойно все. — Мужик кивнул, только мельком взглянув на удостоверение. Куда больше его интересовали мы сами. — Как гнездовье навьев на прошлой неделе вывели, так и спокойно все стало. Правда, вон в том лесочке стая вьюжников поселилась, но до нас не долетают. Сегодня пасмурно, так что смотрите…

— Это кто? — оглянулся на костер Григорий.

— Травники.

— Сами собирают? — поинтересовался я, оценив снаряжение собравшихся около костра людей. Не ахти у них со снаряжением, прямо скажем, не ахти…

— Какой! — усмехнулся, встопорщив усы, коренастый. — Скупщики.

Вот это запросто. Ходят от деревни к деревне, травы и ягоды, уже собранные, покупают. Думаю, если в сумках хорошенько покопаться, то и что-нибудь запрещенное найдется. Например, беляника, из которых Л-13 варят. А что? Запросто. Дело-то житейское.

— Мы по дороге до поворота на Песчаное дойдем? — зашуршал картой Григорий.

Блин, ну какой патрульный на людях картой пользоваться станет? Минус тебе, Гриша, однозначный минус. Мы же из себя все такие крутые, с завязанными глазами Приграничье с запада на восток и с севера на юг проходим. Это, уже местных порасспросив, среди своих…

— Дойдете. Поворот аккурат перед Столбом, верст через восемь будет. — Мужик на карту даже не посмотрел. — Там на развилке вправо берите.

— Спасибо, — что-то отметив карандашом на карте, поблагодарил коренастого Григорий и, видимо вспомнив про организованную у Октябрьского облаву, спросил: — Волки не шалят у вас?

— Бог миловал.

Мы вернулись на дорогу и двинулись дальше. Чего Гриша меня с собой брал, совершенно непонятно. На всякий случай? Похоже на то. Или хотел, чтобы я в курсе ситуации на маршруте был?

— Кто такие вьюжники? — решил уточнить Конопатый, когда до леса, про который говорил крестьянин, осталось метров двести.

— На белых летучих мышей похожи. Летом на людей не нападают, но ребенка или пьяного выстудить могут.

— Что сделать? — не понял прислушивавшийся к нашему разговору Мельников.

— Выстудить. Заморозить. Тепло высосать, — как мог, объяснил я. — Смотрите!

Выпорхнув из леса, стая стремительно махавших крыльями льдисто-белых летучих мышей окружила замешкавшуюся сороку, на миг сплелась вокруг нее в тугой комок и сразу же унеслась обратно. Упавшее с высоты тельце птицы с костяным звуком ударилось о землю.

— Ничего себе продукты быстрой заморозки! — присвистнул Напалм. — Может, возьмем? Вер, приготовишь?

— Только, чур, ты ее есть будешь, а свою порцию тушенки мне отдашь, — сразу же нашлась девушка.

— Не, я так не играю, — отказался пиромант. — Слышь, Лед, мне эта сорока про гавайскую синицу напомнила, которая мороза не боится и много чего на лету делать умеет…

— Ты это к чему? — Я не сразу сообразил, какую синицу имеет он в виду.

— Да так, вспомнилось. — Напалм искоса посмотрел на Веру, и та, покраснев, ушла вперед. — Вот…

Я покачал головой и ничего говорить не стал. У меня и своих проблем хватает, чтобы других уму-разуму учить. А тут еще того и гляди дождик зарядит…

— Как думаешь, Димитрий на Братство работал? — убедившись, что никто не может услышать наш разговор, спросил пиромант.

— Тут вариантов два. — Я решил держать язык за зубами и своими размышлениями не делиться. — Либо он специально к нам внедрился, либо его действительно вышибли из Братства. В первом случае с его хозяином все ясно. Во втором нанимателем может оказаться кто угодно. Хоть Лига.

— Да ты гонишь!

— А чего такого? Если уж они своим разрешили замуж выходить и из мужиков отряд формируют, то и брата наймут не задумываясь.

— Не, я все же думаю, что это Братство.

— Какой им резон наркотой торговать? — Мысль, что именно Братство наводнило Форт мозговертами, не укладывалась у меня в голове. Бред.

— Если разобраться, им на переезд в Туманный столько бабла надо, а мозговерты — это ж золотое дно!

— Ерунда.