Сборник "Приграничье" (1-5 части)

Тут уже и мы расслышали доносившийся от дороги шум автомобильных двигателей. Если бы шли напрямик – точно не успели бы схорониться, а так времени оказалось предостаточно. Выглянув из-за забора, я проводил взглядом проехавшие по плохо расчищенной дороге два здоровенных черных внедорожника с наглухо тонированными стеклами и присвистнул:

– А не по нашу ли это душу?

– Пошли, – толкнул меня в спину пританцовывавший на месте Напалм. – Вон за тем домом спуск в «Кишку».

– Знаю. – Я еще раз огляделся по сторонам и неосторожно глянул вверх. Глаза моментально защипало, голова пошла кругом. Уж не знаю, каким чудом удалось устоять на ногах, но, когда вновь начал соображать, где нахожусь, времени перевести дух уже не осталось – пришлось поспешить за остальными.

Поспешить-то я поспешил, но тут же чуть не свалился в высокий сугроб, наметенный ветром у стены пятиэтажки. Все тело враз стало каким-то ватным, и только резь вонзившейся в запястье цепи мультичар острым скальпелем кромсала затопивший сознание туман. Вскоре жадными языками пламени занялось правое предплечье, а немного погодя и от висевшего в чехле на поясе ритуального ножа потянулись стылые струйки мороза.

– Лед? – словно сквозь толщу воды донесся удивленный возглас Веры. – Что с тобой?

Попытавшись взять себя в руки, я только помотал головой и ускорил шаг. Три рвавшее меня на части силы, наконец, сплелись в единый клубок, и ватная слабость сменилась какой-то прямо-таки кристальной ясностью сознания. Давившее на психику и коловшее злыми лучами лазурное светило вдруг потускнело, зрение выкинуло странный фортель, и перед глазами замерцали полупрозрачные силовые линии, пронизывавшие весь Форт насквозь.

И, в отличие от подверженных влиянию хаоса энергетических потоков за городскими стенами, открывшаяся мне картина скорее напоминала сложный механизм старинных часов. Почти незаметные полупрозрачные нити, непонятные сгустки, толстые жгуты обработанных силовых линий и даже окутывавшее их легкое марево образовывали единую систему, изредка вздрагивавшую, будто от ударов невидимого сердца. Силуэты домов стали напоминать нанесенные на тончайшую папиросную бумагу чертежи, а между ними дрожали тянувшиеся к небу энергетические потоки. Где-то над городом они сливались в серебристую защитную пелену, куполом накрывавшую весь Форт. И совсем уж в невероятной выси чернела дыра лазурного солнца.

На какое-то неуловимое мгновение вдруг сделалось ясно, каким именно образом гимназистам удалось защитить город от магического излучения, и какова основа всей этой постоянно совершенствующейся системы, но тут что-то ударило меня по носу. Наваждение схлынуло, оставив после себя притаившуюся за глазами боль, и вместе с наваждением унеслись прочь и все мои догадки.

– Осторожней ты, – развернулся Ветрицкий, которому я ткнулся носом в затылок. – Обратно давай.

– Чего еще? – Ничего не понимая, я вновь прикрыл глаза из-за отражавшихся от снега отблесков лазурного солнца.

– Кордон там, – буркнул, пробираясь по глубокому снегу в обход меня, Напалм.

– Какой, на хрен, кордон? – ухватил я его за рукав. Сердце заколотилось, словно пытавшийся сорваться с цепи бешеный пес, а ноги опять стали ватными. Неужели влипли? Всего ничего осталось…

– Дружинники, – вырвал руку пиромант, спеша убраться подальше от расположившихся в соседнем дворе у выезда на дорогу служивых. – Если чё, в Форте чрезвычайное положение…

– Пару домов пройдем, попробуем мимо них проскочить. – Нагнавшая меня Вера завертела головой по сторонам. – Не могут они под каждым кустом пост выставить.

– Твою мать! – Сощурившись, я посмотрел на начавшие сливаться в одно пятно желтое и лазурное солнца. В глазах сразу же потемнело, в темечко словно забили раскаленный штырь, но все же удалось понять, что времени осталось совсем немного: между двумя едва-едва сцепившимися краями дисками уже начинала наливаться чернотой пока еще тонкая полоска.

Начинается затмение. Совсем скоро и без того неяркий свет потускнеет, а из черной кляксы обжигающе-холодным потоком хлынет первородная стужа. И тогда горе тем, кто не успел найти надежное укрытие. Даже в прекрасно защищенном от сочившегося с Севера магического излучения Форте у проведшего на улице Черный полдень счастливчика были все шансы пополнить ряды обитателей гетто. Почему счастливчика? Да просто обычный человек вряд ли вообще может рассчитывать пережить эти сорок с копейками минут царства стужи. Если уже похолодало так, что лицо и пальцы ног ничего не чувствуют…

– Успеем, – не понимая причин столь нервной реакции, попыталась успокоить меня девушка, изо рта которой при каждом слове вырывались густые клубы моментально рассеивавшегося пара. – Пара минут и на месте.

Так оно и оказалось: пробежав через опустевшие дворы трехэтажек, мы юркнули в арку выстроенного буквой «П» пятиэтажного дома, в подвале которого размещался один из ближайших входов в «Кишку». Планировка пятиэтажки оказалась на редкость удачной – небольшой двор-колодец был открыт только на запад, и сейчас от лазурного солнца его прикрывали стены.

Думаю, в обычное время вряд ли здесь наблюдалось хоть какое-то оживление – слишком уж далеко было до Красного проспекта, но сейчас жизнь била ключом. У распахнутых настежь дверей подъезда разгружались забитые какими-то ящиками сани, а из подвала взмыленные грузчики таскали в припаркованный прямо посреди двора грузовик картонные коробки. Да и боязливо посматривавшие на небо торговцы не торопились покидать свои на скорую руку сооруженные прилавки и явно до последнего намеревались зазывать спешивших мимо людей. А вот искавших укрытия в «Кишке» обывателей оказалось не так уж и много. То ли основной наплыв уже прошел, то ли все решили по домам отсидеться.

Мельком взглянув на разложенные на раскладных прилавках, картонных коробках и сколоченных из досок ящиках залежи всякого барахла – вязаные варежки, носки, кофты, самодельные ножи, арбалетные болты и капканы соседствовали с банками тушенки, кирпичами черного хлеба и прочими товарами когда первой, а когда и не очень, необходимости, – я направился прямиком к центральному входу. Разгруженные сани уже отъехали от высокого крыльца, а на их место влезла серьезно нуждавшаяся в кузовном ремонте «газель».

– Гиоргадзе убили…

Услышанный обрывок фразы заставил замереть на месте и начать присматриваться к выложенной на мятую газету мороженой рыбе. Топтавшиеся у соседней торговой палатки, на реечный каркас которой натянули брезент, торговцы не обратили на меня никакого внимания и тише говорить не стали, но слова удавалось различить через одно.

– Когда?

– Ночью…

– Будешь брать? – без особой надежды сбыть товар поторопил меня бородатый продавец.