Сборник рассказов

Дальше в обратный путь.

Я опять прилипла к занавеске: на кровати сидела женщина, обложенная подушками, Торба в двух метрах от меня гремела посудой, а потом подсела к женщине и стала кормить ее с ложки…

— Гу-гу-у-у — завыла женщина.

— Гулять хочешь? — спросила Торба. — Сейчас посуду помою, и поедем.

Я спряталась во дворе за бочкой с водой.

Ждать пришлось недолго. Торба появилась с ношей и стала посреди двора.

— А-а-гу-у-у-а — выла женщина.

— В огород хочешь?

— А-а-а-гу-у-у.

И Торба повезла ее в огород…

Сидя за бочкой, я совсем разомлела.

Очнулась от всплеска воды. Передо мной стояла Торба с ведром:

— А ты что здесь делаешь? — удивилась Торба.

Я молчала, завороженно глядя на эту девушку-мужчину.

— Что тебе здесь надо? — строго спросила Торба.

— Мне… мне…

Я растерялась и неожиданно для себя сказала:

— Покатай меня тоже…

— Так ты давно уже здесь?

Странное дело: мне не хотелось бежать.

— Покатай меня… пожалуйста, — попросила я.

— Покатать… Ну, давай покатаю, — Торба поставила ведро и присела.

— Покатаешь? — не верила я.

— Залезай! — скомандовала Торба.

Я забралась и обняла Торбу за плечи. Торба встала, и мы поехали:

— Ты легкая как пушинка!

— А папа, когда тащит меня с моря, говорит, что я тяжелая.

— Да он просто тяжелого не носил…

К вечеру Торба через весь поселок привезла меня обратно к бабушке. Оказалось, что Торба — это не прозвище, а фамилия…

Года через три я увидела Женю проезжающей на тракторе. Прокатила она меня…

Учился со мной в одном классе огромный парень — штангист. В институт физкультуры поступил, сделал мастера и завязал со спортом. Жена у него — маленькая, худенькая. Я их как-то вдвоем встретила. Он мне жену представил и добавил: «Надоело тяжести носить».

А я вообще тяжелое не могу носить: поясница слабая. В последнее время она у меня даже от неприятных разговоров ноет. Иногда мне на почте приходится отправлять заказные письма. Так там женщина работает — обязательно кого-нибудь облает. Вот и меня облаяла. Поясница сразу заныла. А я молча так смотрю на женщину, и на бейджик скользнула: «Булгакова»? Присмотрелась — отлегло: «Булкина».

А еще я одну семью знаю, фамилия у них Капилетьевы. Так они себя потомками Капуллети считают. Детей назвали Ромео и Джульетта, но это уже другая история.

Любовь к искусству

Офисные работники ее мало интересовали. Она любила людей искусства. Вначале извергающийся вулкан творчества завораживал ее своей лавой, а потом заставлял бежать сломя голову. Наглотавшись творческой пыли и подпалив пятки, она возвращалась в мир менеджеров: ей требовался глоток банального свежего воздуха. Этим глотком для нее всегда был Евгений, банковский служащий, обоснованный и предсказуемый в режиме дня и ночи.

Уже лет пять он пытался построить серьезные отношения с Полиной, списывая ее внезапные исчезновения на свою занятость и «карьеру на первом месте». После длительных разлук Евгений как будто не замечал излишнюю худобу Полины, странный цвет волос, милые фенечки, новую татуировку и синяки на знакомых изгибах тела, ведь через неделю Полина вновь превращалась во вполне убедительную блондинку, переставала сутулиться и ругаться матом.

Вот и сегодня она сидела перед Евгением в его любимом кафе, уже посвежевшая и отдохнувшая. На ней был светло-серый брючный костюм и лиловая водолазка, тугой ворот которой скрывал следы, оставленные на шее поэтом-душителем. Салат «Цезарь» после месяца гречки с кетчупом Полине казался изысканным блюдом, а Евгений напоминал включенный для фона телевизор. Некоторые обрывки фраз, типа: «нам надо серьезно…», «я решил…», «ты для меня…», «не может продолжаться…», «…какая-то определенность», — слегка отвлекали Полину от «Цезаря», но переключить «канал» было лень.

Во время горячего обрывки фраз объединились и агрессивным напором брандспойта били в Полину: Евгений предлагал ей руку и сердце. «Бежать, не дожидаясь десерта», — пронеслось в голове у Полины, а нож и вилка сложились крестом. «У тебя есть время подумать. Я готов ждать, но не вечно», — донеслось до Полины, и брандспойт утих.

После ужина Евгений пригласил Полину к себе «посмотреть ремонт».

— Все новое, все новое, — бормотала Полина.

Она ходила из комнаты в комнату молча, поражаясь полному отсутствию вкуса. Евгений вился за ней, готовый в любой момент приступить.

— О, Моне, — безразлично пошутила Полина, глядя на сонный пейзаж в мощной раме.

— Что ты, это копия, — радостно объяснил Евгений.

«Идиот», — подумала Полина и побрела на кухню за новыми впечатлениями. Проходя по коридору, она заметила еще одну картину: почти схематичные человечки плыли в лодке. Обрамляло картину паспарту, сделанное из обоев таких же, как в коридоре.

— Вот это — здорово, — искренне сказала Полина и остановилась. — Чья это работа?

Евгений подошел к Полине сзади, нежно обнял и страстно прошептал на ухо:

— Это я делал…

— Что ты делал? Паспарту?

До этого момента Полине было известно, что Евгений никогда ничего не делал, только ходил на работу.

— У тебя, что, краски есть?

Полина, не отрываясь, смотрела на картину.

— Есть, — так же страстно прошептал Евгений. — И кисточки.

— Покажи, — не унималась Полина.

— Они на даче, — сказал Евгений.

— И давно ты этим занимаешься?

— Со школы.

— А почему ты мне ничего не показывал?

— На даче все. Увез, чтобы квартиру не загромождать.

— А что ты еще делаешь?

— Из камушков кое-что… — неопределенно ответил Евгений. — Ты же не хочешь на дачу ездить.

— Там твоя мама, — пояснила Полина, продолжая рассматривать картину.

— А почему ты так странно подписал работу? «СD»?

— Так просто, в голову взбрело: си-ди.

— Не ожидала от тебя. Так шифроваться. Я хожу, брожу, а здесь рядом такое. Ну ты даешь, Женька. У тебя же талант!

В эту ночь Полине, как никогда, было хорошо с Евгением.

Спустя три месяца она вышла за него замуж, а еще через три, приближаясь к ЦДХ по подземному переходу, увешанному картинами, на одной из них она увидела почти схематичных человечков, идущих по пустыне. Паспарту было сделано из таких же обоев, как у них с Женей в коридоре…

Этот рассказ очень понравился продавцам картин. К Полине подходили все новые и новые слушатели и просили повторить.

— Сила искусства, — сказал кто-то из продавцов.

— А телефон не дадите этого «СD»? — обратилась к ним Полина.

— Сереги? Демина? А вон он и сам идет…

Да… Кого-то тянет на запад, кого-то на восток. У каждого свои географические предпочтения. Один мой приятель, например, любит русский Север, а живет в Крыму. А другой преклоняется перед Байкалом, хотя ни разу там не был. А я живу в Москве, но как на вулкане.