Сборник рефератов по истории. 9 класс
Шрифт:
19 октября В. И. Ленин писал в ЦК партии: «Но неужели трудно понять, что Троцкий не мог, не имел права. Не должен перед врагами говорить больше, чем он сказал. Неужели трудно понять, что долг партии, скрывшей от врага свое решение потому (о необходимости вооруженного восстания, о том, что оно вполне назрело, о всесторонней подготовке и т. п.), что это решение обязывает при публичных выступлениях не только „вину“, но и почин сваливать на противника. Только дети могли этого не понять».
Л. Б. Каменев из книги «Как произошла организация первого в мире рабоче-крестьянского правительства»: "Главная роль в этой работе принадлежала, конечно, тов. Ленину. Еще во время демократического совещания тов. Ленин считал момент назревшим для перехода власти в руки Советов. Вынужденный жить в подполье, он требовал от ЦК партии решительных шагов для организации восстания и низвержения правительства Керенского. Еще более настойчивым сделалось его требование в течение ближайших к демократическому совещанию недель. Решено было, наконец, собрать партийное совещание вместе с товарищами из Москвы для решения вопросов о восстании. Таких совещаний
На этих собраниях точка зрения Ленина о необходимости дать решительное сражение правительству Керенского окончательно победила. Там же была выбрана пятерка, которой было поручено политическое руководство начавшейся борьбой. В эту пятерку вошли: Ленин, Троцкий, Сталин, Дзержинский и я. Совещания пятерки происходили на разных квартирах рабочих на Выборгской стороне. В Смольном в это время уже действовал и руководил операциями Военно-революционный комитет, вокруг которого тов. Троцкий сгруппировал силы петроградского гарнизона и в руках которого находилось все руководство боевой подготовки. Только в ночь с 23 на 24 октября события приняли столь решительный характер, что оказалось необходимым и возможным сконцентрировать всю деятельность по организации революции в самом Смольном. В эту ночь тов. Ленин впервые появился в Смольном, но об этом знал только узкий круг членов Военно-революционного комитета и ЦК партии…
В тот день, когда должен был открыться съезд Советов, на улицах уже происходили отдельные стычки наших революционных войск с защитниками Керенского. Для нас было совершенно ясно, что не только рабочее население Петрограда, но и весь петроградский гарнизон стоит за нами. Выяснилось также, что за нас стоит подавляющее большинство съехавшихся делегатов Советов. Надо было приступить к практической организации новой власти.
В то время как Военно-революционный комитет под руководством товарищей Свердлова, Урицкого, Иоффе, Дзержинского и др., заседавших в третьем этаже Смольного, руководил захватом всех боевых пунктов, рассылая воинские части, комиссаров и т. д., а товарищи Антонов, Подвойский и Чудновский подготовляли взятие Зимнего дворца, в нижнем этаже Смольного, в маленькой 36-й комнате, под председательством Ленина вырабатывался первый список народных комиссаров, который я на следующий день огласил на съезде. Помню, как тов. Ленин предложил назвать новую власть рабоче-крестьянским правительством. Тут же были прочтены и рассмотрены написанные лично Лениным декреты о земле и мире. Эти декреты были приняты почти без прений и поправок; было решено отменить старое название министров и заменить их званием народных комиссаров, а правительство, помнится, по моему предложению было названо «Советом Народных Комиссаров»[294].
Продолжает Троцкий: "Правительство по-прежнему заседало в Зимнем дворце, но оно уже стало только тенью самого себя. Политически оно уже не существовало. Зимний дворец в течение 25 октября постепенно оцеплялся нашими войсками со всех сторон. В час дня я докладывал петроградскому Совету о положении вещей. Вот как изображает этот доклад газетный отчет: «От имени Военно-революционного комитета объявляю, что Временного правительства больше не существует (Аплодисменты). Отдельные министры подвергнуты аресту („Браво!“). Другие будут арестованы в ближайшие дни или часы. (Аплодисменты.) Революционный гарнизон, состоящий в распоряжении Военно-революционного комитета, распустил собрание предпарламента. (Шумные аплодисменты.) Мы здесь бодрствовали ночью и по телефонной проволоке следили, как отряды революционных солдат и рабочей гвардии бесшумно исполняли свое дело. Обыватель мирно спал и не знал, что в это время одна власть сменяется другой. Вокзалы, почта, телеграф, Петроградское Телеграфное Агентство, Государственный банк заняты. (Шумные аплодисменты.) Зимний дворец еще не взят, но судьба его решится в течение ближайших минут. (Аплодисменты)».
Этот голый отчет способен дать неправильное представление о настроении собрания. Вот что подсказывает моя память. Когда я доложил о совершившейся ночью смене власти, воцарилось на несколько секунд напряженное молчание. Потом пришли аплодисменты, но не бурные, а раздумчивые. Зал переживал и выжидал. Готовясь к борьбе, рабочий класс был охвачен неописуемым энтузиазмом. Когда же мы шагнули через порог власти, не рассуждающий энтузиазм сменился тревожным раздумьем. И в этом сказался правильный исторический инстинкт. Ведь впереди еще может быть величайшее сопротивление старого мира, борьба, голод, холод, разрушение, кровь и смерть. Осилим ли? – мысленно спрашивали себя многие. Отсюда минута тревожного раздумья. Осилим, – ответили все. Новые опасности маячили в далекой перспективе. А сейчас было чувство великой победы, и это чувство пело в крови. Оно нашло свой выход в бурной встрече, устроенной Ленину, который впервые появился на этом заседании после почти четырехмесячного отсутствия. Поздно вечером, в ожидании открытия заседания съезда Советов, мы отдыхали с Лениным по соседству с залом заседаний, в пустой комнате, где не было ничего, кроме стульев. Кто-то постелил нам на полу одеяло, кто-то – кажется, сестра Ленина – достал нам подушки. Мы лежали рядом, тело и душа отходили, как слишком натянутая пружина. Это был заслуженный отдых. Спать мы не могли. Мы вполголоса беседовали"[295].
Сталин писал в «Правде» 6 ноября 1918 г.: «Вся работа по практической организации восстания проходила под непосредственным руководством председателя Петроградского Совета Троцкого. Можно
с уверенностью сказать, что быстрым переходом гарнизона на сторону Совета и умелой постановкой работы Военно-революционного комитета партия обязана прежде всего и главным образом т. Троцкому». Самооценка Троцкого, данная им в марте 1935 г.: «Для ясности я бы сказал так. Не будь меня в 1917 г. в Петербурге, Октябрьская революция произошла бы – при условии наличности и руководства Ленина… Если б в Петербурге не было Ленина, вряд ли кто справился бы с сопротивлением верхов… исход революции оказался бы под знаком вопроса. Но, повторяю, при наличии Ленина Октябрьская революция все равно бы привела к победе»[296].4. ВЗАИМООТНОШЕНИЯ ТРОЦКОГО И ЛЕНИНА ПОСЛЕ ОКТЯБРЯ
На заседании ЦК 1 ноября 1917 г. Троцкий выступил против предложения Зиновьева и других о приглашении в состав Совнаркома представителей правых эсеров и меньшевиков. Высоко оценив такую его позицию. В. И. Ленин заявил: «Троцкий давно сказал, что объединение невозможно. Троцкий это понял, и с тех пор не было лучшего большевика»[297].
В первые месяцы революции Ленин не раз прямо одобрял действия Троцкого не только как наркоминдела, но и как члена ЦК партии. Первые послеоктябрьские разногласия между ними обозначились при решении вопроса о мире с Германией. Назначенный председателем советской мирной делегации, Троцкий в качестве наркоминдела повел в этом вопросе непоследовательную политику, по сути дела, солидаризировавшись с «левыми коммунистами». Выдвинув двусмысленный лозунг «Ни мира, ни войны», он тем самым фактически спровоцировал немцев на новое наступление. И, в конечном счете, был подписан Брестский договор, более тяжелый, чем предполагалось ранее. Надо отметить, что во время решающего голосования вечером 18 февраля 1918 г. Троцкий вместе с Лениным голосовал за заключение мира, не присоединившись к пятерке, голосовавшей против.
24 февраля 1918 г. Ленин опубликовал в «Правде» статью «Несчастный мир», которая начиналась так: «Троцкий был прав, когда сказал: мир может быть трижды несчастным миром, но не может быть похабным, позорным, нечистым миром, мир, заканчивающий эту стократ похабную войну». Известно, что в этот же день на заседании ЦК Троцкий просил освободить его от должности наркоминдела, но, по предложению Ленина, вопрос этот был отложен. «…Полемизировать немного отнюдь не вредно»[298], – заметил при этом Ленин.
Отношения Ленина и Троцкого после подписания Брестского мира ясно показывали, что во многих вопросах они солидарны, действуют совместно, постоянно встречаются, советуются друг с другом по разным вопросам военной и мирной жизни страны. Не раз Ленин выражал благодарность Троцкому за успехи на фронтах, хотя одновременно и критиковал за некоторые его акции, требуя принимать срочные меры для устранения тех или иных просчетов и ошибок в военных действиях, в кадровой политике. Тем не менее его критика не носила больше того резкого характера, как это было до революции. Нет возможности просто перечислить круг дел и вопросов, которые Ленину приходилось обсуждать и решать с Троцким как наркомвоенмором и председателем РВС, а потом и наркомпути. Можно лишь сказать, что больше всего им приходилось контактировать при решении военных вопросов. Таким образом критика взглядов деятельности Троцкого не мешала Ленину доверять ему самые ответственные партийно-государственные посты и поручения.
Троцкий – сложная и противоречивая личность, революционер, который часто ошибался, но сыграл отнюдь не последнюю роль в Октябрьской революции и гражданской войне, немало лет дискутировал с Лениным, но восемь лет работал с ним плечом к плечу. Довольно распространено мнение о Троцком, что он, якобы, «больше любил себя в революции, нежели саму революцию». Но до 1924 г. никто не подвергал сомнению выдающуюся роль Троцкого в Октябрьские дни и годы гражданской войны. Однако с приходом к власти Сталина на Троцкого, как, впрочем, и на других выдающихся политических деятелей того времени, начались гонения. В 1927 г. Л. Д. Троцкий был арестован и выслан из Москвы, а в 1929 г. депортирован из России. 21 августа 1940 г. он был бандитски убит подосланным Сталиным фанатиком-террористом Рамоном Меркадером.
5. ЗАКЛЮЧЕНИЕ
До 1917 г. в глазах марксистских теоретиков понятия «Россия» и «социализм» считались несовместимыми. Сам Ленин – автор социалистического проекта преобразования России, полагал, что не будь Первой мировой войны, наша страна годы и десятилетия могла бы прожить без революции против капиталистов. И, более того, указывал приблизительный срок ускорения, вызванный этой войной, – 30 лет.
Ленин в своем обосновании неотложности социалистической революции в России и перехода ее к социализму руководствовался не буквой марксизма (необходимость высокого уровня производительных сил и пролетаризация большинства населения), а опирался на марксистский анализ конкретно-исторической обстановки, сложившейся в России в 1917 г. Война обострила все общественные противоречия. Хозяйственная разруха вследствие отсталости страны приобрела небывалые масштабы, поставив Россию на грань национальной катастрофы. К началу ХХ в. в России перспективы эволюционного прогресса уже не существовало. Во всяком случае, самодержавие, растущий бюрократический аппарат, придававшие российскому империализму «военно-феодальные» черты, не допускали появления такой возможности. Капитализм в России не только не создал целостности хозяйственной жизни и относительного культурного единства нации, как это было в развитых странах, но и привел к прогрессирующей замкнутости различных общественно-экономических укладов, растущей социальной напряженности во всех классах и слоях населения. «Противоречие между сравнительно развитым капитализмом в промышленности и чудовищной отсталостью деревни становится вопиющим»[299], – отмечал В. И. Ленин в 1917 г., когда из 160 млн населения более 130 млн проживали в деревне. В социалистической революции Ленин видел не прыжок в неведомое, а конкретный ответ на конкретные проблемы и назревшие потребности.