Сборник "Русские идут!"

– Встать! – велел он страшным голосом. – Одно опасное движение – стреляю!

Он прижался к стене, разом охватывая одним взглядом, слишком много мебели, слишком много зеркал, все двоится, троится, свет перекатывается, идет со всех сторон.

– Не стреляйте... – прошептал один перехваченным ужасом голосом. – Только не стреляйте!.. Мы встаем...

Он поднялся, белый как хорошо вываренная курица, еще молодой, с животиком, глаза вытаращены, а рядом с ним встала женщина, короткая стрижка, плоская грудь, такой же животик, длинные ноги.

Ее губы шлепали, всю трясло,

– Радо бога... только не стреляйте!.. Все, что угодно!.. Только не стреляйте!..

По коридору прогрохотали сапоги, злой окрик Акбаршаха, чужие плачущие голоса, и Валентин повел стволом автомата на разбросанную на кресле одежду:

– Одеться. Быстро. Без лишних движений.

Мужчина медленно, не сводя вытаращенных глаз с черного дула автомата, слез с постели. Валентин перевел ствол на женщину. Мужчина с облегчением вздохнул и задвигался быстрее. Валентин наблюдал с гадливостью. Любой мужчина, если он мужчина, должен больше пугаться, если угрожают его женщине. Пусть это не жена и не любовница, но каждая женщина становится твоей, как только ей угрожает опасность, и обретает свободу в тот же миг, когда опасность уходит.

Их руки тряслись так, что он даже заподозрил, что затягивают нарочито. Рыкнул люто:

– Одежду в руки... и вперед! В коридор.

Они почти выгибались в спинах, словно он тыкал им в обнаженные спины острым копьем.

В раскрытых дверях зала стоял с автоматом наготове Акбаршах. Черные глаза возбужденно блестели. Не отводя взора от внутренностей зала, чуть шагнул в сторону, мужчина и женщина как привидения проскользнули вовнутрь. Валентин вошел следом, сразу охватил взглядом банкетный зал, роскошный, претензионный, богатый.

На стену словно выплеснули гигантскую кастрюлю роскошного украинского борща, который сполз на пол: мужчины и женщины сидели пестрые, кто в чем, розовое мясо выглядит свежесваренным, но без пряностей, американцы берегут здоровье, трое в брюках салатного цвета, зеленый полезен для глаз, женщины такие же трясущиеся и перепуганные, как и мужчины.

Ему даже показалось, что они и стекают по стене, как выплеснутый на нее борщ, опускаются как можно ниже, горбятся, стараются выглядеть как можно незначительнее, не опаснее, недостойными внимания людей с автоматами.

Один, судя по мундиру, майор, а рядом жмутся как овцы двое «технических советников». Бугаи на редкость, квадратные челюсти, широкие, все еще заспанные, но в глубоко сидящих глазках откровенный страх. Это не ногами бить в камерах арестованных, не орать, брызгая слюной и тыкая в лицо пистолетом... Двое охранников, этих взяли тепленькими на посту, одеты по форме, только оружие отобрали, оба с лычками сержантов...

Глава 21

Мелодично пропел телефон. Заложники вздрогнули, повернули головы. Валентин помедлил, приводя дыхание в норму, неестественно ласковая успокаивающая мелодия, напротив, разозлила, берегут нервы, сволочи!

Он резко сорвал трубку:

– Алло!

Перепуганный насмерть голос закричал:

– Что у вас там стряслось?.. Что за грохот?.. У вас пожар, что-то взорвалось?.. Высылаем пожарные машины!.. Пострадавшие есть?

Валентин обвел заложников мрачным взглядом:

– Пока нет. Но будут.

– Кто говорит? – закричал голос.

– Командир борцов за свободу, – бросил Валентин. – Вы их ухитряетесь называть террористами. Слушай меня, придурок, внимательно. Пусть твои пожарные не приближаются. Тут само погаснет, если что и загорелось. Или сами погасим... Да заткнись, осел! Только слушай. У нас здесь взрывчатки хватит, чтобы разнести все это здание. Вместе с заложниками. Понял?

Мобильный телефон пискнул, Валентин бросил трубку, одновременно нажал кнопку:

– Первый слушает.

– Они приближаются! Сразу на десятке машин!

– Богато живут, – буркнул Валентин. – Поляки?

– Откуда? С их же базы.

Валентин перевел дух:

– Хорошо. Действуй, как договорились.

Через мгновение в черноте мелькнул тонкий огненный след. После долгой паузы далеко-далеко бухнул глухой взрыв, взметнулось пламя, расширилось, словно взрывались бензобаки полицейских машин.

Снова прозвучал мелодичный, такой жалкий среди лязга автоматов и стука сапог звоночек. Валентин выждал, рассчитано неспешно захватил трубку огромной ладонью:

– Ну?

Послышалась торопливая скороговорка на польском, в которой ясно слышался английский акцент:

– Не отключайтесь! Пожалуйста, не отключайтесь. Какие ваши требования?

Валентин кашлянул, сказал веско:

– Вы уже знаете, что здесь двадцать два заложника. По-моему, перебор? Мы сейчас одного пристрелим, чтобы вы видели нашу серьезность.

Из мембраны донесся крик:

– Вы не должны! Не должны!.. Скажите ваши требования!

– Скажу, – пообещал Валентин, – но поторопитесь. Нам понадобится... э-э... самолет. Большой, чтобы поместиться всем заложникам. Да-да, всем. Здесь нет больных и беременных... разве что мои ребята постараются, га-га-га!..

В дверях стоял с автоматом Сергей, морщился. Бравый десантник не понимает, что говорить надо нарочито грубо. Сразу двух зайцев: видят, что не пощадят, и в то же время начинают надеяться, что такого тупого громилу сумеют обыграть.

– Хорошо, хорошо, – закричало из мембраны. – Будет самолет!.. Бензином заправлять?

Валентин зарычал:

– Ты со мной шутки шутить?.. Самолет и пять миллионов долларов!.. Нет, семь миллионов, пся крев!..

– Согласны! – донеслось из трубки. – Но на это потребуется время!.. Не торопитесь! Ничего не предпринимайте!..

– Поторопитесь, – прорычал Валентин люто. – Мы не очень-то добрые...

– Все выполним, – заверили в трубке, в голосе говорившего Валентин уловил облегчение. – Только подождите, пока соберут деньги, упакуют, перевяжут, доставят сюда, а сейчас там на шоссе ремонт, надо будет в объезд... Потерпите! Все будет ол-райт...

– Долго терпеть не будем, – прорычал Валентин. – Чтоб быстро, понял?

– Все будет быстро!.. Только позвольте переговорить с заложниками.

– Это зачем? – гаркнул Валентин. – Чтоб, значится, сказали, что нас только пятеро, а автоматов у нас тоже всего пять? Хрен вам. Обойдетесь.

В трубке заторопились:

– Нет-нет, вы не так поняли! Мы просто хотим убедиться, что там не трупы. Понимаете? И скажем, чтобы там не очень тревожились. Это вам же лучше!