Сборник "Русские идут!"

Дмитрий дрожащими руками пошарил по карманам убитых. Сигареты, мелкие деньги, ключи, два пакетика со жвачкой, скоты жующие...

Не переворачивая лейтенанта, он стащил с него одежду. Как маникенщица, мелькнуло в голове ироническое, все чужие наряды примеряю...

Форма сидела как на него шитая, он даже помахал руками, но в подмышках ни жмет, на груди в складки не собирается, здоровый был бугай, кормят их, сволочей, как на убой... Хотя почему «как»?

Внезапно на столе захрипело, послышался сильный отчетливый голос, наглый и настолько уверенный, что Дмитрий как воочию увидел перед собой выпускника элитной военной академии:

– Вызываю отряд В-3. Доложите обстановку!

Дмитрий затравленно оглянулся, торопливо схватил автомат, дел короткую очередь в стену палатки, закричал в микрофон испуганным срывающимся голосом:

– Сэр, я на связи!.. На нас напали!..

Из микрофона раздался голос еще строже:

– Кто?..

Он выстрелил еще дважды, надеясь, что на той конце услышат, закричал еще испуганнее:

– Откуда я знаю?.. Стреляют со всех сторон!.. Трое уже убиты! Офицер тяжело ранен!.. Что делать, сэр?

Он чуть не закричал «нас предали!» или «нас подставили!», но из динамика голос прозвучал уже торопливо и встревоженно:

– Такого не может быть!.. Он один, это совершенно точно!.. Подмога... помощь уже вышла. Продержитесь минут десять, в вашу сторону пошли два вертолета.

Дмитрий вскрикнул:

– Один?.. А почему же пули летят с двух сторон?

Он выстрелил, из микрофона голос прогремел громче, с отчетливой брезгливостью профессионала к этому сброду, именуемому элитным подразделением:

– Что с майором? Он может говорить?

– Не знаю, – прокричал Дмитрий. Огляделся по сторонам, выстрелил, крикнул, – Он в отключке! Потащу к машине, связь прерываю!

Он выскочил стремглав, уже начиная отсчитывать минуты. Сымпровизированная речь насчет раненого майора, которого спасти – долг младшего по званию, вообще-то идея. Он быстро отыскал среди трупов офицера с майорскими знаками отличия, он еще дергался, истекая кровью, лезвие рассекло артерию, быстро донес до джипа, зашвырнул в кабину.

Мотор заработал с полоборота. Он мысленно поблагодарил беспечного дурака, оставившего ключи в замке зажигания, а в голове уже стучала мысль, ничего ли не забыл, руки крутили руль, ноги выжимали сцепление, глаза обшаривали небо и землю в поисках противника.

Глава 36

Дорога бросилась под колеса, исчезала бесследно. Ветер разбивался о лобовое стекло, с боков все сильнее рвали крохотные смерчи. В черепе точно так же вертелись и сшибались мысли, планы, картинки. Он уже мысленно видел как через десять минут вертолеты опустятся в разгромленном лагере. Вернее, опустится один, а второй будет настороженно поводить стволами всех пулеметов по сторонам.

Как только обнаружат, что все убиты, а майор исчез, тут же сообщат по всем постам. Его быстро засекут. Даже если подумают, что в самом деле тупой, но преданный морпех потащил тяжело раненого майора до ближайшего городка, его постараются перехватить, чтобы оказать помощь раненому на месте, а затем отвести в госпиталь прямо на военном вертолете.

У него уже возникла было мысль вытолкать труп прямо на дорогу, все равно на нем не сыграть, но далеко за спиной послышался треск. Оглянувшись, он увидел как два вертолета приближаются к лагерю и уже издали поливают огнем все кусты и скопления деревьев.

Нога автоматически вжала педаль газа до упора, он вцепился в руль, даже в Империи не везде их хваленые дороги, невольно пригнулся, словно могут рассмотреть с такого расстояния...

Вообще-то могут, мелькнула мысль, не стоит оглядываться. Пусть в свою оптику увидят его сгорбленные плечи перепуганного морпеха и истекающего кровью майора, которого он в панике везет на огромной скорости к ближайшему медпункту...

Еще поворот и еще, а затем вдали на прямом участке шоссе увидел заслон из пяти машин – не скупятся на технику, сволочи, – и не меньше дюжины фигурок в полицейской одежде. Все держатся спокойно, никто не прячется за машинами, не держит его на мушке, но это и лишнее при таком количестве машин и народа... Правда, эти юсовские вояки в любом случае попрятались бы за машинами и держали его на прицеле все до единого, даже если бы их была здесь тысяча, а он полз в их сторону голый и с перебитыми ногами.

Он катил все еще на скорости, а тормозить начал не раньше, чем заслонщики забеспокоились. Остановившись наконец, но не глуша мотор, закричал сорванным голосом:

– Врача!.. Скорее врача!

К нему подбежали без опаски, множество рук потянулись к убитому. Старший полицейский потрогал пульс майора, приложил пальцы к сонной артерии, помедлил, а когда заговорил, голос был полон участия:

– Сочувствую, парень. Он скончался по дороге. Ты ничего не смог бы сделать.

Он резко обернулся:

– Как? Он был жив, когда я его посадил! Он еще сказал, что рана совсем легкая!

Полицейский сказал сочувствующе:

– Легкая, но опасная. Пуля задела артерию. Там все держалось на тонкой пленке. То ли от тряски, то ли майор волновался... но артерия все-таки лопнула.

Он вскрикнул как раненый зверь:

– Это я виноват! Не надо было так гнать... Это я убил его!

Его похлопывали по плечам, утешали, на миг даже стало стыдно, что обманывает в общем-то хороших людей, хоть и туповатых. Майора уже вытащили, положили на землю. Дмитрий беспокоился, не обратит ли кто внимания, что из артерии должно бы вылиться крови впятеро больше, если лопнула именно в машине, любой из спецназа уже заметил бы и насторожился, но эти вороны все еще говорят нужные слова, которые их научили говорить полицейские психоаналитики и дипломированные специалисты за семь тысяч в месяц.

Он понуро побрел к машине, с угрюмым отрешенным видом сел за руль. Полицейский офицер спросил сочувствующе:

– Ты куда теперь, парень?

– Надо бы обратно, – ответил Дмитрий хмуро, – но там с этими сволочами... что как с неба упали, уже разобрались! Но я хочу задать пару вопросов в нашем управлении...

Он постарался сделать голос как можно зловещее, вырулил машину в сторону заслона. Один из полицейских прыгнул в кабину, через мгновение проход расширился: пусть парень явится в штаб поорать о своих правах человека, которого бросили под пули. Дмитрий нажал на газ и понесся на предельной скорости, интуитивно чувствуя, что именно так и должен поступить, именно этого от него и ждут.

Когда справа мелькнула полоска дороги, что какое-то время шла параллельно, он бросил джип на обочину, выбрался по косогору, рискуя перевернуться, дальше соседнее шоссе уходило круто на север, он заставил джип выбраться на эту серую заасфальтированную полосу, вжал педаль гад до отказа, и его понесло с такой скоростью, что встречный ураган едва не раздирал машину на части, раздирал ему рот и слезил глаза.

Дорожный знак указал, что скоро будет проселочная дорога, и когда та показалась, аккуратно отмеченная, Дмитрий уже чувствовал, что роща клином уходит далеко, там в глубине есть речушка, воздух неуловимо пахнет влагой быстротекущей воды, и что дальше эта равнина перейдет в балки, байраки, буераки и овраги.