Сборник "Русские идут!"

По ту сторону палатки прошли двое. Сильный насмешливый голос Ивана произнес громко и отчетливо:

– Обед готов?..

– Заканчиваю, – ответил другой голос, – а ты смели пока кофе.

– Сделаю, – сказал Иван. – А кто не успел, тот опоздал.

– Да, – ответил голос от костра, – тогда поедим без опоздателей…

– Опоздунов, – поправил Иван. – Или опозданцев… черт, не выйдет из меня лингвиста…

Шаги удалились. Дмитрий с усилием поднялся, Виолетта лежала навзничь, раскраснелась. По всему телу пламенеют пятна от его безжалостных пальцев. Глаза сияющие, накусанные губы и груди разбухли и стали вдвое крупнее. Вытянутые соски торчат, как наконечники пуль, кожа блестит от влаги.

– Встаем, – сказал Дмитрий. – Слышала, что задумали эти мерзавцы?

– Обед без нас?

– Да.

– В самом деле мерзавцы, – согласилась она весело. – У меня тоже волчий аппетит. И хотя во всем моем теле не осталось ни единой целой косточки… ты просто зверь!.. к вашему котлу я поползу хоть на брюхе! Зато ух и наемся…

Костер горел, как показалось Дмитрию, особенно ярко. Солнце уже склонялось к закату, долина оказалась в гигантской тени. В накаленном воздухе чувствовалось ожидание ночи, поэтому огонь из бесцветного превратился в насыщенное золотом бешено полыхающее пламя.

Боевики сидели и лежали вокруг костра. Ал-Мас примостил на треноге кофейник. Так готовили кофе их далекие предки, открывшие целебные свойства этого напитка, пусть же и теперь так.

Иван настраивал гитару. Он тоже застыл и смотрел на приближающихся почти восторженными глазами. Они были просто красивы: мужественный и смуглый, как араб, Дмитрий, золотоволосая и чистая, как пери, Виолетта. Ее крохотная юбочка не скрывала ее наготу, она подходила к костру молодая, но уже созревшая, спелая, все ощутили зов молодой самки, готовой тут же раздвинуть ноги.

Едва Дмитрий с Виолеттой подошли к костру, Иван запел сильным красивым голосом. Пел он по-арабски, на ходу подставляя слова. То ли в нем умер великий лингвист, то ли такой шедевр никаким переводом не испоганишь, но слова звучали красиво и торжестенно:

Люди посланы делами, Люди едут за деньгами, Убегая от обиды и тоски. А я еду за туманом, за мечтами И за запахом тайги…

Слушали его удивленно, только Ас-Зайдин переспросил, что такое «тайга». Иван объяснил, что это такая пустыня, на которой тесно-тесно растут огромные и толстые деревья, высокие настолько, что низкое небо опирается на их верхушки, а вместо раскаленного песка – снег, и жара такая, что птицы замерзают на лету и падают на промерзшую землю комочками льда.

Дмитрий похлопал Ас-Зайдина по плечу, тот откатился в сторону, Дмитрий и Виолетта сели в круг. Боевики смотрели круглыми глазами. Глаза Ас-Зайдина заблестели, он старался вообразить ту дивную сказочную землю, где птицы от жары на землю комками льда…

– А я еду за туманом, – повторил он мечтательно, – за… мечтами… и за запахом тайги… Как здорово!

Моджади сказал саркастически:

– Тебе хорошо, у тебя счет в банке за миллион долларов. Тебе за мечтами можно!..

Ас-Зайдин спросил быстро:

– А ты? Ты бы за деньгами поехал?

Моджади пожал плечами:

– Сейчас – нет. Но шайтан может подстеречь, когда я не так тверд.

Дмитрий перехватил его быстрый взгляд, слишком скользящий, чтобы быть случайным. Да и Иван тоже покосился в сторону своего командира. Виолетта переводила непонимающий взгляд с одного на другого.

Пожаловалась Дмитрию:

– Ничего не понимаю! А почему ехали в эту тайгу?

– Великая стройка, – объяснил он с неловкостью.

Виолетта просияла:

– А, все понятно! Туда были брошены большие деньги из бюджета! Еще – направлены финансовые потоки разных фирм, у людей появилась возможность заработать быстро и много. Конечно, поедут многие!

Иван повернулся в сторону красивой американки, сказал осторожно:

– Однако в этой песне как раз про тех, кто ехал не за деньгами.

Она удивилась:

– А за чем же?

– За туманом, – объяснил он очень серьезно. – Тайга – это дикое место. Там надо было спилить деревья, выкорчевать пни, проложить дороги, заасфальтировать, лишь потом завозить оборудование… А дома и удобства – намного позже.

– А где жили? – спросила она недоверчиво.

– В палатках, – ответил Иван спокойно. – В которых летом нет спасения от комаров и мошки, а зимой – от морозов. Да и жрать никогда не подвозят вовремя… Как раз то, что надо. Ведь ехали не за длинным… хе-хе… долларом.

Она смотрела непонимающе, потом вдруг догадалась, глаза заблестели:

– За золотом? Большие залежи?

– Крупнейшие, – подтвердил Иван. Дмитрий наконец уловил в голосе напарника не холодок, а даже нечто вроде отвращения. – Золотые самородки валялись на поверхности, размером с кулак! А уж с орех или горошину – так повсюду, где жилы выходят на поверхность.

Арабы переглядывались. На их лицах читались то озадаченность, то смятение, но в их черных глазах Дмитрий начинал улавливать и некое понимание. Он ощутил тянущую пустоту. В сердце натянулась тонкая струна, тонко-тонко звенела.

– Так бы и сказал, – засмеялась Виолетта. – А то «за туманом»!

Дмитрий проговорил тихо:

– Виолетта… они в самом деле ехали за туманом и за запахом тайги. Золотые самородки блестели под их ногами! Но люди смотрели не под ноги, а на звезды, на вершины кедров. Золото втаптывали, не глядя… Туда, где ему место: в грязь…

Она рассудительно покачала головой:

– Если не поднимали золото, то, значит, это было запрещено. Но если все-таки ехали в эти дикие места, то им платили очень много. Так?

– Нет, – ответил он, отвел взгляд, не мог смотреть в ее красивое непонимающее лицо. – Нет… там платили не больше. А если и больше, то не настолько, чтобы из-за этого бросать квартиры… А ведь бросали. Был закон: кто ехал в тайгу – терял прежнюю квартиру.

Она сказала сердито:

– Что-то ты говоришь не так. Разве каждый не старается заработать много и быстро? Каждый должен зара­батывать побольше, чтобы отложить денег на спокойную старость. Чтобы в последние годы жизни могли подключить к системе с принудительной прокачкой кислорода через легкие, к капельнице. Это обходится недешево, но если у вас в молодости был хороший заработок, если вы регулярно откладывали часть денег…

Она щебетала, просвещала, ее голосок звенел чисто и мелодично, а вокруг повисло долгое тягостное молчание. Она сидела среди них, юная и чистая, и в то же время словно инопланетянка или существо, выращенное в пробирке: умное, правильное, рациональное.

Наконец Иван сказал с двусмысленной улыбкой:

– О, Запад есть Запад, Восток есть Восток, и с мест они не сойдут, покуда не призовут на страшен Господень суд…

Виолетта удивилась:

– Но ведь сейчас общемировые ценности пришли и сюда, на Восток…