Сборник статей 2008гг. (v. 1.2)

Убитый вместе со своей женой команданте Рауль Рейес действительно был вторым человеком в FARC, только являлся лидером не военным, а политическим. В частности, занимался освобождением заложников, захваченных его организацией. Как раз за несколько дней до гибели Рейеса была в одностороннем порядке освобождена очередная группа из четырех человек. Среди лидеров FARC Рейес считался умеренным, сторонником переговорного процесса.

По мере того как стали выходить на свет детали произошедшего, стало ясно, что расправа с команданте была тщательно подготовлена и согласована на самом высоком уровне. Возможно, власти использовали информацию, полученную от одного из бывших заложников (кстати, они уже объявили о выплате огромного вознаграждения, официально обещанного за помощь в организации убийства).

Роковую роль, однако, сыграл телефонный разговор Рейеса, по которому его местоположение и вычислили. Последовал удар высокоточными ракетами. Откуда, кстати, они в Колумбии? Такое оружие есть только у американцев. Затем высадился спецназ и хладнокровно добил раненых. Тело Рейеса увезли как трофей.

Команданте прекрасно понимал, чем может закончиться сеанс мобильной связи. Но он занимался переговорами, посредниками в которых выступали президенты Венесуэлы и Франции - Уго Чавес и Николя Саркози. Предполагалось, что при подобных обстоятельствах стрелять не будут. Рейес ошибся.

Получается, что колумбийцы попросту подставили двух президентов, сделав их косвенно ответственными за гибель повстанческого лидера. Саркози не выразил по этому поводу особого восторга, а Чавес просто пришел в ярость. Произошедшее лидер Венесуэлы воспринял как личное оскорбление.

Впрочем, расстрел в эквадорской сельве имел еще одну политическую цель. Саркози и Чавес не просто вели переговоры об освобождении заложников, но и пытались вытащить конкретного человека - Ингрид Бетанкур. Эта женщина-политик с двойным, колумбийским и французским, гражданством собиралась баллотироваться на пост президента страны и имела неплохие шансы.

Вряд ли пребывание в плену у бойцов FARC вызвало у нее положительные чувства к этому движению, но по крайней мере понимание проблемы появилось уникальное. Бетанкур обещала начать переговоры и добиться соглашения. Ее предполагаемым партнером на переговорах был бы все тот же Рейес. Теперь угроза мирного урегулирования эффективно предотвращена. Рейес мертв, а Бетанкур прочно заперта где-то в глубине колумбийской сельвы.

И вечный бой

По мере того как всплывают новые и новые факты, картина вырисовывается все более неприглядная. Однако за деталями убийства уходит на задний план собственно политический вопрос - кто, с кем и за что сражается в Колумбии?

Гражданская война, или, точнее, непрекращающееся вооруженное насилие (violencia), тянется здесь уже более 50 лет, причем корнями все это уходит еще в события XIX века, когда в стране происходили кровавые столкновения между консерваторами и либералами.

На протяжении последнего полувека в Колумбии возникали и исчезали все новые повстанческие группировки, из которых укрепились и стали военно-политической силой две. Одна из них - Армия национального освобождения (ELN) - имеет маоистские корни и пользуется некоторой поддержкой в городах. Другая - FARC.

Хотя повстанческих движений в истории Латинской Америки было немало, FARC по-своему уникально. Это единственная повстанческая организация, идеологически восходящая не к теориям Че Гевары, не к идеям Мао или индейскому антиколониальному сопротивлению. Она была создана выходцами из официальной промосковской компартии.

Во всех остальных странах континента просоветские коммунисты осуждали герилью, действовали исключительно парламентскими методами, проявляя образцовый оппортунизм. Взяв власть на Кубе, Фидель Кастро и Че Гевара довольно скоро добились роспуска старой промосковской коммунистической партии и создали новую, свою собственную. В Никарагуа лидеров компартии, действовавших легально при диктатуре Сомосы, приходилось охранять от сандинистских повстанцев.

Готовность колумбийских коммунистов перейти к вооруженной борьбе была связана с тем, что в этой стране других методов политической работы для партии, находящейся в оппозиции к олигархическому режиму, просто не оставалось. Всех, кто не устраивал господствующие элиты, просто убивали, причем относилось это даже к левому крылу либералов. Легальной работой на левом фланге могли заниматься только люди безнадежно наивные или сознательные самоубийцы.

Нынешний президент Колумбии Альваро Урибе называет фарковцев террористами на том основании, что они ведут вооруженную борьбу против демократии вместо того, чтобы отстаивать свои идеи политическими методами. Это заявление явно рассчитано на иностранцев, не знающих истории Колумбии. Дело в том, что FARC один раз уже попытались выйти из подполья и легализоваться. Ими были прекращены боевые действия и зарегистрирована партия «Патриотический союз».

В скором времени все ее лидеры, активисты и даже рядовые члены, засветившиеся в публичной деятельности, были просто убиты. Всего более 5 тыс. человек. Уцелевшие бежали обратно в сельву и снова взялись за оружие.

На протяжении истории в Колумбии сформировался режим, который можно характеризовать как соединение демократии в нескольких крупнейших городах с откровенной диктатурой в деревне.

Реальная власть на местах принадлежит крупным землевладельцам и поддерживается - вполне в феодальном духе - вооруженными дружинами, не признающими никакого закона, тем более что и армия, и полиция всегда оказываются на их стороне. Часть этих современных феодалов торгует наркотиками, часть занимается вполне легальным агробизнесом, но от этого их отношения с крестьянами не становятся более гуманными (часто - наоборот).

В качестве повстанческой организации FARC постепенно выработала собственную политическую идеологию, прочно укоренившись в сельской местности. Это своего рода крестьянская самооборона, организованные Робин Гуды, пытающиеся снизу провести аграрную реформу и создающие альтернативную власть - столь же стихийную и неподконтрольную никакому писаному закону, как и власть феодалов.

В частности, бойцы FARC не видят ничего зазорного в том, чтобы брать в заложники людей, которых считают своими политическими оппонентами. Именно оппонентами, а не врагами. Считали бы врагами, просто убили бы.

В связи с этим, естественно, встает и вопрос об отношении FARC к колумбийскому наркобизнесу. С одной стороны, отряды фарковцев постоянно вступают в боевые столкновения с бандами наркобаронов, причем последние на местах то и дело выступают в качестве союзников официальных полицейских сил, армии и ультраправых «эскадронов смерти». Но с другой стороны, фарковская администрация в зонах, находящихся под контролем повстанцев, не пресекает производство и продажу коки. Партизаны требуют лишь уплачивать за это налог, как и с любой другой производственной деятельности.

Стороннему наблюдателю трудно представить себе, как вообще может жить общество в ситуации бесконечной локальной войны, когда человеческая жизнь порой ничего не стоит, а представления о праве, законе и уважении к личности отсутствуют. Однако для сотен тысяч людей все это давно стало повседневностью, бытом. Война войной, а жизнь продолжается.

Мой знакомый английский журналист несколько лет назад прошел довольно большой маршрут по сельве партизанскими тропами, ни разу не попав в перестрелку. Больше всего ему запомнилось, как фарковский отряд торопился занять какую-то захолустную деревню к 19.00 по местному времени. Селение захватили без единого выстрела, не встретив сопротивления. И только тут изумленный британец понял, в чем состоял смысл операции. Побросав ружья и автоматы, повстанцы бросились к телевизорам: ровно в 19.00 начиналась очередная серия мексиканской мыльной оперы.