Сбой реальности. Книга 4

Я молча смотрю на нее, все еще пытаясь успокоить бешеное сердцебиение. Потом говорю низким, сдавленным голосом.

— Это имя тебе ничего не скажет. Но, кажется… он не совсем человек. И вряд ли наша или любая другая система безопасности в силах его остановить.

Темноволосая замирает, словно обдумывая мои слова, потом мотает головой, не веря услышанному.

— Это невозможно… Я проверила все. Доступы защищены, камеры, датчики движения — ни одно живое существо не должно было приблизиться к базе на пушечный выстрел. — Она резко обрывает себя, будто только что поняла, что ляпнула какую-то глупость.

Я поднимаю взгляд и, собравшись, спокойно добавляю.

— В этом нет твоей вины. Кажется, оно, — я выделяю это слово, — априори знает, где мы находимся.

— Я видела камеры, Майк. Ты упоминаешь только одного «человека». Тут их было двое. Еще девушка, в черном облегающем костюме, с черными волосами.

— Мы видели только одного. Если камеры засекли что-то еще — сохрани запись, я должен ее видеть.

Мэй кивнула, потерла виски. Видно, что она пытается взять себя в руки, но потрясение дает о себе знать. Пока она обдумывает ситуацию, рыжая срывается с места и подходит ко мне. Ее лицо все еще бледное, в глазах блестят навернувшиеся слезы.

— Майк, Майк… кто он? Как он… почему он здесь? — ее голос дрожит, на грани истерики.

Илья тоже подходит ближе, сложив свои огромные ручищи на груди. Его лицо серьезно, глаза внимательны и сосредоточены.

— Да, братишка. Ты, похоже, знал этого типа. И явно не рад был его видеть. Пора рассказать, что происходит.

Я тяжело вздыхаю. Не хочется бередить эту рану, вновь ворошить часть своей жизни, которую я хотел бы забыть, как символ собственной слабости. Но они имеют право знать, да и скрывать особо смысла нет. Я присаживаюсь на край своего кресла для погружения и, уставившись в пол, начинаю говорить:

— Илья, помнишь, тебе позвонил какой-то парень, не помню его имени, и потребовал, чтобы ты зашел в игру по моей просьбе? Я тебе тогда объяснил, что меня похитили.

— Помню. — кивает он. Я продолжаю.

— Я тогда возвращался с тренировочного зала. Помню лишь удар по голове, дорогу в багажнике. Мало приятного.

Юля садится рядом, ее рука осторожно ложится на мою. Она вся во внимании. Илья стоит напротив, не сводя с меня глаз.

— Саин с группой людей приволокли меня к подземному бункеру, за трущобами, на свалке. Встретил меня какой-то дед, представился Хауллом. Говорил спокойно, уверенно. сказал, что ему нужен я, и что он видит во мне потенциал. Вот как сейчас Саин вам говорил. Но я отказался тогда. — я останавливаюсь на секунду, вспоминая то жуткое ощущение беспомощности, когда он впервые приблизился ко мне, прикованному к койке. — этот Саин просто исполнитель. Он выполняет волю этого Хаулла, и задача была меня сломить.

Юля вздрагивает от каждого моего слова, напрягается, сжимая мою руку сильнее. Я стараюсь не смотреть ей в глаза, стыдясь тех событий, и боясь увидеть там ужас. Или презрение.

— Каждый день… пытки. Он выдирал мне ногти. А я уже тогда был… ну, регенерация, все такое. Он возвращался каждые восемь часов, хоть часы сверяй, ублюдок. Раз за разом, снова и снова. — Я стискиваю зубы, не желая погружаться в воспоминания глубже. — Сейчас жалею, что когда выбирался из того бункера, не разнес его целиком к херам собачьим, тогда думал лишь о спасении.

В студии повисает гнетущая тишина. Только легкий шум вентиляции нарушает ее. Илья шумно выдыхает, мнет пудовыми руками лицо.

— Твою ж мать… — тихо выдыхает он.

Мэй молча стоит в углу комнаты, скрестив руки на груди. Юля, наконец, находит в себе силы включиться в разговор.

— И что значит… его приход? Нас тоже ждут пытки?

— Я НЕ ПОЗВОЛЮ. — вырывается из меня гораздо громче и злее, чем я рассчитывал. — Костьми лягу, но заберу в могилу этого обмылка с собой.

Мы удостоверились, что на базе никого не осталось. Отсмотрели записи с камер, действительно, Саин был не один.

— Слушай, Майк. — вкрадчиво обращается ко мне друг, — помнишь, мы сидели у тебя, и твой домашний ИИ сказал, что кто-то приходил?

Я даже отдаленно не мог вспомнить, о чем он говорит. Покачал головой.

— Не суть, я еще просил тебя скинуть мне запись, мол, поспрашиваю своих. Так вот, я глянул ее пару раз, потому запомнил. Я эту парочку узнаю. Они тогда и к тебе приходили… Это сто процентов они были. Рожа протокольная слишком запоминается.

Когда стало понятно, что на базе больше угроз нет, Мэй принудительно выключила режим боевой готовности и реагирования на угрозы. Я попросил дать мне время побыть одному. Все, что я считал успехом до сей поры, разбивается о жестокую действительность — я даже не могу представить, какими силами могут обладать люди, которым я вознамерился бросить вызов. И я свято уверился в том, что мне все по плечу.

Я сидел один в нашей с Юлей комнате, не в силах оторвать взгляд от своих рук. Казалось бы, что такого страшного в обычных пальцах? Кожа, мышцы, кости. Но я помню, как Саин выдирал из меня ногти плоскогубцами. День за днем. Медленно, методично, словно смакуя процесс. Я сжимаю кулаки, так сильно, что суставы хрустят. Слишком хорошо помню ту боль. Слишком хорошо помню его ухмылку.

Шум за спиной возвращает меня в реальность. Дверь тихонько приоткрывается, и в комнату заглядывает Юля. Ее лицо все еще слегка бледное, но глаза спокойные, внимательные. Хоть и покрасневшие. Она входит без слов, осторожно, стараясь не шуметь, закрывает за собой дверь и подходит ко мне, так тихо, словно кошка.

— Майк, можно я к тебе?.. — ее голос мягок и тих.

Я оборачиваюсь от окна на нее. Она спросила для проформы, потому что намерена поступить по своему. Просто села рядом, коснулась моего плеча. Прикосновение теплое, обволакивающее. Словно та необходимая мне соломинка, вытягивающая меня из бездны темных воспоминаний.

— Ты как?.. — она говорит осторожно, будто боится задеть меня.

Я пожимаю плечами, пытаясь выдавить что-то вроде спокойной улыбки. Вышло криво. Потому что на самом деле внутри все горит и клокочет. Страх за нее и за Илью, панические попытки найти способ избежать угроз, перестать быть беспомощным. Да, проклятая беспомощность. Я не знаю, как защитить их от таких существ, как Саин. Насколько бы сильным я не стал, сейчас я думаю, что все это бесполезно.

— Да… нормально все, — отвечаю я, но сам в свои же слова не верю.

Она качает головой и обнимает меня. Ее тонкие, холодные руки обвивают мое плечо и шею, а ее волосы, пахнущие булочками с корицей щекочут мне нос и подбородок. Я чувствую ее тепло и понимаю, что она тоже пытается так успокоиться. Это нужно не только мне.

— Когда он появился… я думала, что умру, — признается она тихо, и в ее голосе слышится дрожь. — Это был первый раз, когда я действительно испугалась. По-настоящему. И даже когда Марину… было не так.

Я вздыхаю и притягиваю ее ближе. Мне тяжело видеть ее в таком состоянии. Хочется защитить от всего этого, но я не знаю пока, как этого достичь.

— Он ушел, ты в безопасности, Юль. Я больше не позволю ему приблизиться к нам, — говорю я твердо, четко для себя решив, что в следующий раз без раздумий кинусь его убивать. И не важно, по силам мне это будет или нет.

Она поднимает на меня взгляд, в ее глазах страх заменяется на веру. Она молчит несколько секунд, а потом произносит то, что я сам боюсь признать: