Сбылась мечта бегемота

Геннадий откашлялся.

– Говорил уже, он почему-то продукцию Apple ненавидел, шарахался от нее. Думаю, Андрей не в себе был, нет в его словах смысла. За месяц до его самоубийства у Степы день рождения был. Мальчик компьютерами бредит, разбирается в них, мечтает об айпаде. С отцом у него хорошие отношения сложились, ребенок об его алкоголизме понятия не имел. Алина мальчика на Остоженку привозила, когда Андрей в трезвой фазе находился. Парнишке девять лет, его пока легко обмануть. Мы ему говорили: «Папа часто по командировкам летает, работа у него ответственная, поэтому он с тобой каждый день встречаться не может». Андрей эту версию поддерживал. Любил Крапивин сына. А я пацана своим ребенком считаю. Ради Степы все изображали, что у нас порядок. Ну, разошлись мама с папой, появился дядя Гена, ничего страшного, у Степана теперь два отца, не всякому так повезет. В общем, пошли мы все вместе в магазин – покупать мальчику в подарок планшетник. Идем мимо стенда, я Андрюхе говорю: «Понимаю, тебе Apple поперек горла, но ведь не себе покупаешь. Объективно айпад лучше, чем все остальное». Андрюха покраснел, затрясся и забормотал: «Нет, нет, нет. Я его в руки не возьму. Ненавижу! Ненавижу! Лучше купим другой планшетник». Что мне оставалось делать? Только плечами пожал. У каждого свой пунктик имеется. Крапивина на Apple переглючило, а меня в детстве собака укусила, теперь я к псам настороженно отношусь.

Я отодвинула тарелку с нетронутым куском кулебяки.

– Ладно, вы не поняли, что ненависть Андрея к Apple может свидетельствовать о начале серьезных проблем с психикой. Но почему не отвели его к психиатру, когда он заговорил о призраке? Хотя бы в районный диспансер обратились.

– Уж не идиоты! – фыркнул Геннадий. – Ты сейчас всерьез спросила или Ваньку сваляла? Андрюху бы сразу на учет поставили, карточка в регистратуре останется. Подрастет Степа, лет через девять захочет права на вождение получить, придет за медицинской справкой, а ему из окошка: «Вы у нас числитесь!» Перепутают дуры в регистратуре документы, потом замучишься им объяснять, что ты Степан Андреевич, а не Андрей Эдуардович, ты сын Крапивина, не он сам. Сколько я таких случаев знаю! Или жениться соберется на девушке из хорошей семьи и ее родители проверить захотят, какие у будущего зятя отец с матерью. С Алиной полный порядок, а в биографии папы пороются и обнаружат у него психиатрический диагноз. Ты захочешь иметь внуков от человека, у кровного родственника которого шиза? Только честно! С распростертыми объятиями примешь зятя с дурной наследственностью?

– Думаю, нет, – призналась я. – Побоюсь, что болезнь детям передастся. И не ясно, что с мужем дочери станет лет через десять, вдруг он сам в сумасшедший дом загремит.

Геннадий кивнул.

– Вот-вот. К тому же учти: у Степы мог возникнуть страх, что отцовские гены в нем голову поднимут. Мы не хотели неприятностей для пацана, поэтому я начал искать врача, который бы по-тихому Андрюху лечил. На дорогой медцентр денег нет, на наши с Алиной две зарплаты четверо живут, причем коммуналка за хоромы Крапивина кусается. Требовался доктор, который нас догола не разденет. И я такого нашел, да только Андрея к нему отвезти не успел.

– А еще вы скрыли, что Алина находилась в комнате, когда ее муж из окна выпрыгнул, – напомнила я. – Да и про айпад нигде не упомянули.

– Нет смысла! – разозлился Геннадий. – Мне с начала повторить? Андрей с ума сошел, чудилась ему всякая дрянь. Эдуард Семенович с ним разговаривал! А его слова: «Надо всем рассказать, что в тюрьме случилось…» Не сидел Андрей никогда, не привлекался. Я проверял – у Крапивина биография мажора. Детство в богатой семье, престижная школа, институт. Диплом он, правда, не получил. На четвертом курсе у него отец умер, мать-то еще раньше ушла, парень академку взял, квасить начал. В армии Крапивин не служил, голода не знал. Короче, избалованный кадр, такие жизненных испытаний не выдерживают, хлопнет их судьба газетой по заднице – все, лапы вверх, сдались. Навидался я таких! Приведут в кабинет чмо несусветное, а оно мне заявляет: «Я сын академика, отец скончался, теперь вот я сирота, денег нет, поэтому кошельки ворую. Пожалейте меня, несчастного». Многие родители думают, что правильно поступают, когда деточек от жизни берегут. Получил балбес в школе двойку? Ему репетитора в подмогу. В армию не пускают, в вуз пристраивают, потом на работу. И что получается, когда добрые мама с папой на кладбище уезжают? Андрей Крапивин. И это еще не самый ужасный вариант, он просто в водке плавал, никого не убил, не покалечил.

– Спасибо, Гена, – остановила я раскипятившегося полицейского, – мне понятна твоя жизненная позиция. Алина, вы можете принести пакет с чаем, который заваривали для Андрея?

– Нет, – приуныла женщина. – После похорон я выкинула его. Зачем хранить? Гена, слава богу, на выпивку не глядит, он спортсмен, самбо занимается, от полиции на соревнованиях выступает.

Я решила не сдаваться.

– Дайте телефон дилерши.

– Откуда бы ему у меня взяться? – удивилась собеседница. – Мы не подруги.

– Ладно, назовите имя торговки, – попросила я.

– Ира. Отчество она не говорила, молодая еще, – тут же ответила Алина.

– А фамилия? – не отставала я.

– Понятия не имею.

– Как часто Ирина приходит в ваш банк?

– Один только раз появилась, – пожала плечами Крапивина.

– Кто ее пригласил?

– Не знаю, – растерялась Алина. – Я сидела на рабочем месте, позвонила Вера, секретарь управляющего, и шепнула: «Беги скорей в тридцатую переговорку, к нам принесли всякие БАДы». В банк, в служебную зону, просто так не пройти, наверное, Верка пропуск гомеопату и заказывала. Возможно, фамилия докторши у нее в книге заявок на вход есть. А тогда я сразу помчалась в переговорную. Там уже Нина Глаголева была, у нее брат сильно пьет. Но продавец тот чай, что мне, ей не дала – Нинкин родственник не подходил по знаку зодиака. А вот Андрюша был прямо создан, как дилерша сказала, для этого напитка. У нее всего одна такая упаковка была. Очень хороший врач-гомеопат, внимательный.

– Отлично, – выдохнула я. – Теперь диктуйте телефон секретарши.

Глава 27

Попрощавшись с Алиной и Геной, я села в джип, позвонила Роберту и спросила:

– Юрий Мамонтов приезжал?

– Он тут, – заявил Троянов. – Сидит в офисе, я в коридор вышел, когда твой вызов увидел.

– Вот здорово! – обрадовалась я. – Спроси у него, не начала ли Ольга пить какой-нибудь БАД месяца за два до смерти. И еще не болела ли она гриппом с высокой температурой, потерей сознания.

Из трубки послышался звук шагов, потом полетели короткие гудки.

Я положила сотовый на колени, и он тут же завибрировал, но это оказался не Троянов, а Нюся с вопросом:

– Тетя Таня, ты придешь?

– Куда? – не поняла я.

– Забыла! – со слезами в голосе отозвалась Нюся. – Через час благотворительный аукцион стартует. Родители обязаны быть. А еще ты не пришла на встречу с Инессой Леонидовной. Талон купила и не явилась. Она ваще так озлобилась! Сказала мне: «Что себе твоя родственница позволяет? Я, как дура, ее ждала, пообедать не успела, теперь желудок разболится». И хренак мне двойбан!

– За что? – возмутилась я.

– Придралась, что сменки нет, – шмыгнула носом Нюся. – Вернее, есть, но не по форме. Нужны темные туфли, уродские, а я взяла красивые, голубые. На самом деле училка на тебя вызверилась, у нас многие в неправильной обуви ходят, и ничего.

Я быстро завела машину.

– Уже еду в твою распрекрасную гимназию. Не волнуйся, прибуду вовремя и выщиплю из Инессы Леонидовны перья.

Анечка захихикала и отсоединилась.

Дверь в гимназию была из цельного листа стали. Я потянула за ручку – тяжелая створка не шелохнулась. Следующая попытка войти в здание тоже потерпела неудачу.

– Чего надо? – раздался хриплый голос. – Чего вход ломать? Чего дергать? Чего рваться?

Я посмотрела на висящую сбоку камеру.

– Добрый день. Хочу войти в школу.

– Этта зачем еще?

– Сегодня проводится благотворительный аукцион и…

– И чего? – не дал договорить невидимый охранник. – Звонка не видишь?

– Нет, – удивилась я.

– Во народ! Все слепые! Дверь автоматическая, звякнешь – распахнется. Электронное оборудование, дорогое. Ежели всякие его пинать будут, враз сломается.

– Простите, но нигде даже намека на звонок нет, – смиренно возразила я.

– Какие тебе растакие намеки нужны? Загляни за угол. Тама кнопка.

– За угол? – удивилась я. – За какой? Я у центральной двери.

– За правый! – рявкнул охранник. – За левый никто не ходит, люди завсегда направо глядят. Вот народ! Чума просто! Ни воспитания, ни соображения нет!

В полном недоумении я обогнула здание и увидела объявление, под которым чернели три круглые кнопки, снабженные указателями. Окончательно растерявшись, я начала читать текст