Сценарий для Незалежной

«Может про деньги не надо… – помня бескорыстность российского президента, подумал Виктуар, – а то обидится ещё! – и стал подбирать другую рифму. – Надо бы показать стишата Андрюхе Кукаревичу, может поможет положить на ноты?!». Этот мог: и на ноты, и на кухне, и на Майдане! Что и говорить, песенка оказалась пророческой, но Витек об этом еще не знал. Надо сказать, политический бомонд любой страны инфицирован сразу двумя вирусами: словоблудием и рифмоплетством. И если словоблудием и трепологией грешили все, то рифмоплетство было уделом избранных. Украинский президент, кроме творчества, обожал российского министра иностранных дел Сержа Бодрова (но президента Путина, конечно, больше!) был его преданным фанатом и, подражая ему, стал называть себя на французский манер.

Откровенно говоря, на этот высокий и ответственный пост Виктуар стремился давно, но попал совершенно случайно. Просто в какой-то момент в Украине не осталось нормальных кандидатов: были либо уголовники, либо геи. Народ мудрить не стал и остановился на кандидате Худаковиче, хоть и с темным, но прозрачным прошлым. Не забыл ещё, как промахнулся с предыдущим президентом, тоже Витьком – лидером оранжевой революции, который впоследствии оказался агентом Госдепа США со звучной кличкой «Зомбак»! Поэтому избиратели решили: лучше уж бывший сиделец, чем непонятный гей с вилами в руках. Кстати, многие украинцы и не знали что такое «гей» и с чем его едят, вернее, знали: «Гей мой конь, не бей копытом», но не догадывались, что это мужик.

Кроме неприятностей с Радой, прибавилась еще одна! Виктуар был зол и на своего генерального прокурора Витька Овсянку. Вчера этот подлец-притвора, коварно вломившись по телефону на аукцион «Сотбис», увел у него из-под носа редчайший (по подлости) бриллиант «Эврика» (алмаз, приносящий войну, плохая примета!), отдав за него практически годовой бюджет Украины, а потом ещё и нагло пригласил Виктуара в гости, чтобы похвастаться приобретением!!! «Шоб ты сдох!!! Шоб ты жил на одну зарплату… в гривнах!!!», – мстительно пожелал прокурору-миллиардеру президент. Управлять разнузданной Украиной Худаковичу было сложно. Всё давалось с большим трудом. Нет… успехи, конечно, тоже просматривались, не без этого. Неимоверными усилиями, например, совместно с Овсянкой, удалось, наконец, загнать на нары эту непотопляемую («Оно не тонет!», – подумал Виктуар) «газовую принцессу» (по версии «Газпрома» и Кремля) Юлию Смертенко – лидера партии «Бабовщина». Теперь же эта куртизанка изощрялась и издевалась над правительством как могла: требовала к себе в камеру немецких косметологов, французских устриц и шампанского, а для подъема настроения испанских мачо! Под давлением Госдепа и Евросоюза отказать этой «с косой» было невозможно, поэтому в Украине всегда имелся дефицит бюджета.

«Б…! Накроемся все скоро медным тазом! – с грустью думал Виктуар, уже присматривая острова для побега, но трезво размышляя, что ЭТИ могут достать повсюду. – Только „Рублёвка“! – озарило вдруг президента. – Скромно, конечно, но другой альтернативы пока нет!».

Единственное, в чем был уверен украинский президент, так это в своем финансовом состоянии, нажитом «непосильным трудом». Он не боялся вынужденной «ссылки» – знал, что не придется таскаться по «Рублевке» с протянутой рукой. В его сокровищнице имелось главное достояние, продав которое, можно было припеваючи жить и на этом свете, и на том! Собственноручный автограф российского президента Владимира Путина – вот какой козырь для безбедной старости был в руках Виктуара! Многие лидеры других стран тоже мечтали иметь подпись Путина и пытались не только подкупить Худаковича, предлагая ему (если что) убежище в своей стране, но даже выкрасть… Однако Виктуар не соглашался, потому что хотел (когда Путин освободит мир от ИГИЛ, цены ещё поднимутся!) выгодно продать автограф на одном из крупнейших мировых аукционов. Лидеры США и Европы, разумеется, не простили ему этой принципиальности. А один даже сказал: «Шо ты вцепился в Володю, як клещ в тетю Розу?! Отдай по-хорошему, и мы всё простим!». Но Виктуар не был продажной крысой и во чтобы то ни стало решил распорядиться драгоценным росчерком, по-своему. Худакович не сомневался, что Россия, вместо него, сможет удавить проблему в зародыше, еще реально не понимая, что Украина уже летит в бездну и вытащить ее оттуда будет не под силу даже России. Обстановка не просто беспокоила, нет! Она выглядела пугающей! Неожиданно на волне революционных настроений начали поднимать голову националисты, которых и в спокойное-то время было предостаточно, особенно на Западе страны. Активизировались и радикальные партии правого толка и их руководители: Лягнивлоб и Ярый.

Олег, по своей странной агрессивной фамилии Лягнивлоб, был явно украинцем и поддерживал дружеские отношения с такими же как у него, но очень мелкими «патриотическими» группировками и их лидерами: Семеном Небабой, Василием Пиздедерко и Олесей Сухозад. К своему полтиннику, у Олега было единственное, но существенное «достижение»: центр Симона Визенталя включил его в топ 10 антисемитов и израилененавистников всего мира! Больше хвастать было нечем. Да, собственно, и в своей ненависти к иудеям Лягнивлоб рулил, как говорится, «не в ту степь». Он и не догадывался, что миром как раз и правили 50 самых богатых еврейских семей под управлением «Чахлика Невмеручего» (Кощея Бессмертного) – миллиардера Цореса, который, по своей ненависти к миру, мог составить Олежке серьезную конкуренцию. После иудеев, за своей порцией ненависти к Олежке потянулись россияне, а потом и украинцы, вслед за которыми в очередь встали уже и европейцы, наотрез отказавшиеся открывать ворота перед этой правосектральной гопотой. Помимо украинского, Лягнивлоб гутарил еще и на немецком. Хорошо ли, плохо ли – никому неизвестно, ведь немцы его к себе не приглашали и разговоры не разговаривали. А вообще, каким же языком должен был владеть последователь нацистов?! Не монгольским же! На русском он говорил редко, но метко, обычно красноречивыми междометиями: мать – б-ть, копец – п-ц, на х… – по х…! И всё бы для его партии «Неволя» складывалось неплохо, если бы на пятки не наступали эти самозваные паршивые нацики: Гейко, как дурак, разгуливающий с вилами в руках заместо автомата, позоря и унижая националистическое движение, и этот заумный и занудный учитель Ярый – «суффикс-пуффикс-окончанье», который в последнее время уже посягал на святое – Олежкино лидерство в правом движении, а ведь местечко это было выстраданным, заслуженным и, по-настоящему, оправданным!

Дмитро Ярый, сперва… после перестройки, сильно гордился своими инициалами, поскольку был тезкой российского премьера в квадрате и в недалеком прошлом президента Дмитрия Анатольевича Ведмедева. Но как только задули вихри враждебные, срочно сменил имя, чтобы уже никто не ассоциировал его с этим заклятым москаликом «Ведмедкой Клещаногим» (Мишкой Косолапым).

В национализм Дмитро пришкандыбал совершенно случайно. Как-то раз, будучи тогда еще учителем русского языка, стоя у доски, он разбирал диктант одного олуха-второклассника, который написал: «Хочу быть Хитлером, а ты?». «Я тоже!», – неожиданно для себя решил учитель и после уроков срочно пошел создавать партию «Правый крен». Всё получилось и было бы прекрасно, если бы поперек дороги не встали эти хламурные хеи! Как ни старался Дмитро, задвинуть их пока не получалось. Но несмотря ни на что, Ярый, словно новобранец, полз на пузе к власти и очень надеялся когда-нибудь доползти, поскольку на горизонте уже маячили створки дверей Верховной Рады!

Свое учительское прошлое, а заодно и русский – великий и могучий, Дмитро не забывал, регулярно пописывая книжонки националистического толка, в первую очередь, чтобы умыть этих двух невеж Гейко и Лягни… как там его… то ли в ухо, то ли в зад! Ему очень хотелось занять одну полку с гитлеровским «Майн Кампфом», но… к большому разочарованию письменника, его книжонки с «Кампфом» рядом не только не стояли, не лежали, но даже не пылились! Свою политическую карьеру Дмитро начал с приключения… на свою пятую точку, а конкретно с письменного обращения к тогда уже покойному (он ведь не знал и на похороны его не приглашали!) террористу-международнику Доку Умарову с просьбой поддержать Украину в борьбе с Россией. Доку не услышал призыв, принимая по приказу Аллаха горячие ванны в Джаханнаме (аду). За такое беспардонное отношение к покойному, который, если бы даже очень захотел, все равно не смог бы без разрешения вылезти из котла и присоединиться к Ярому, президент Чечни Рамзан Батыров тут же сделал щедрый жест и собственноручно выписал Димитрию билет по месту новой прописки Умарова, оплатил его и лелеял надежду когда-нибудь вручить руководителю «Правого крена». Настойчивость Батырова несколько беспокоила Ярого, поскольку президент Чечни слов на ветер никогда не бросал. А вообще, украинцы «уважали и обожали» Димитрия, и на выборах он набрал аж целых 0,70 % голосов! Ну, а когда провели социологический опрос, выяснилось следующее. На вопрос:

– Вам нравится Дмитро Ярый?

Все дружно ответили:

– Да!

– Почему? – поинтересовались корреспонденты.

– А у него жинка гарная!

Лягнивлоб и Ярый очень хотели походить на чеченских боевиков – беспредельщиков, хотя их пути с Северным Кавказом почти не пересекались. Просто один в студенческую пору ездил в Грозный на картошку, другой отдыхал на дагестанском курорте, но оба часто видели себя во сне в рядах боевиков, а потом наяву с упоением вешали окружающим лапшу о своих боевых «подвигах» в священной войне на Кавказе.

Третий конкурент «чеченцев» был из другого теста. Тракторист с журналистским уклоном, еще не забывший свое пастушье простолюдинское прошлое, хоть и кувырком, все же докатился до Верховной Рады. И чего только с ним не было за время его политической карьеры: от трех судимостей (за хищение государственного имущества, мошенничество и клевету), что для Украины – норма, до оголтелого депутатства в законодательном органе страны. У Олежки было три великолепных качества: громогласный внятный голос, неуемная энергия и чутье. А также умение крутиться, як Бася Шнобель с Дерибасовской, ныне успешно работающая вентилятором в аду. Он приспосабливался к любым обстоятельствам, в том числе и к политическим, к тому же (особенно в молодости), различными нетрадиционными способами умел угождать богатым и влиятельным.

Русским языком, в отличие от учителя Ярого, Гейко владел не очень хорошо, что иногда приводило к неожиданным и неприятным последствиям. Когда однажды он приехал в Москву, то выйдя из поезда и не желая тащить на себе свой чемодан, сказал проходящему носильщику:

– Носильник, потаскун, я хочу шоб ты имел меня первым…

Носильщик не заставил просить себя дважды… Гейко с трудом отбили у вокзального «маньяка» миллиционеры, без дела болтавшиеся на перроне. И тогда в сердцах, страшно обидевшись на москвичей, Олежка сказал новое слово в националистическом движении: «Москаляку на гиляку!». Позже, Гейко заматерел и взял в руки вилы. А уж когда свободолюбивый гей берет в руки вилы или автомат, он непременно становится «чикатилой»! Вот и получается, что национализм (любой) имеет два аспекта: либо это наносное, либо наследственное, но никакой идеологической подоплеки в этом НЕТ!

Виктуар в задумчивости побарабанил пальцами по столешнице, отметив про себя, что надо бы обновить маникюр. Он усиленно размышлял о том, на кого из соратников можно сделать ставку в борьбе за страну и власть, перебирая всех, кто рулил вместе с ним. К сожалению, как ни старался, остановиться ни на ком не мог. Кандидатов не наблюдалось! «Может… поговорить с этой… „с косой“? – подумал Виктор, но тут же вспомнил, что она еще сидит. – Нет… не стоит… если я ее выпущу, она меня посадит!». Только теперь украинский президент отчетливо понял, какую роковую ошибку совершил, поддавшись на уговоры министра своего правительства Петьки Парашина. Не надо было с ней ссориться и сажать, а следовало отправить куда-нибудь подальше… в глубинку… например, в Новую Гвинею. Виктор Федорович не зря сокрушался, ведь поддержка этой – самой крученой бабы планеты, сейчас очень пригодилась бы!