Сценарий. Эпилог

Крестовский? Да, наверно, для жизни это чудесное место. Красивая архитектура посреди природы. Но вроде как дорого для меня. Именно для меня, для кого-то ведь вполне нормально. Нюанс еще в том, что там почти все квартиры огромны. Было ведь важно показать, какая у тебя площадь. А еще помню, как один знакомый сказал: «Не могу жить на Крестовском, излишняя роскошь. Мусор ходят выбрасывать в норковой шубе».

Сейчас акцент премиум-сегмента смещается в нишевые локации. Это тихие места в спальных районах, но имеющие какую-либо уникальную особенность. Например, большой сад с прудом. Таким образом дом как бы дополняет собой естественный шарм места.

Представляю, как двигаясь навстречу ночи, я вижу свой дом – искусный почерк автора, воплощенный в камне. Он явно отличается. Американская мечта эпохи джаза и свободы. Дом для тех, кто следует собственным идеалам, оазис посреди суеты мегаполиса. Неспешно заезжая в подземный паркинг, я чувствую желание выйти во двор, пройти к саду, где в пруду плавают утки. В такие мгновения мне кажется, что я сумел найти зачарованное место – подлинник картины. Наслаждаясь архитектурным произведением искусства, я понимаю, что вижу очертания успеха, роскошь изысканной простоты. Поднявшись к себе, я, не включая свет, подойду к границе, границе между реальностью и сном. Сквозь многочисленные окна я будто бы могу коснуться белых ночей. Выше – только звезды. Дома и проспекты Петербурга открывают мне свои ночные секреты. Жизнь над городом, мое личное место для наслаждения магией ночных огней Петербурга.

Это все сказочно. Но есть один момент: я провожу в центре практически каждый вечер. Добираться до центра сквозь старые угрюмые постройки – нет желания. Да, сейчас я тоже живу там, куда надо ехать после прогулки. Но я еду по набережной вдоль Невы, на которой нет светофоров, а есть лишь успокаивающие фонари.

Когда же я смотрю на дома, которые с шестидесятых и по нынешнее время строят, то думаю про большинство этих зданий следующее: как такое можно было вообще построить? Просто – как? А потом думаю: может, это послевоенное настроение, недостаток идей, когда на первое место выходило просто понятие жилья, своего дома? С другой стороны – и сейчас продолжают строить эти убогие, безархитектурные коробки. Сейчас переизбыток идей? Были раньше такие стили, как постмодернизм, неоклассицизм. Красивые названия, красивые стили. Глядя на все эти постройки, которые появились после заката Российской империи, рождается такой термин как «говноцизм». Не иначе.

Помню двор, где стоит заброшенная водонапорная башня, являющаяся достопримечательностью. Она выглядит максимально разрушено. Но даже в таком состоянии она смотрится ценнее современных многоэтажек. Такое чувство, что у нее есть будущее, в том время, как у новостроек – никаких перспектив. Я выбрал бы вид из окна на нее, на безлюдную, но имеющую душу, нежели на стену с маленькими окнами, за которыми вроде как есть существование.

Жить нужно там, где хочется сделать фотографию. Даже если ты не любишь фотографии. Фотографируя, я пытаюсь поймать настоящее, и тем самым упускаю его. Нет более легкого способа упустить, чем пытаться поймать. Это как про ту птицу в клетке.

Гуляя по улицам золотого треугольника, я нахожу то самое настоящее, прихожу в себя. Откуда бы я ни приехал, чем бы ни занимался, оказываясь где-то в пределах Невского, Дворцовой и Фонтанки, я обретаю спокойствие и желание идти. Иногда стоишь на месте и думаешь, куда бы пойти? А потом начинаешь идти. Сначала без направления. Но постепенно строится такое количество маршрутов, которые ты не увидел бы, стоя на месте.

Верхом чувства близости и ответственности за город будет тот момент, когда вечером ты сможешь подняться с брусчатки и собрать мусор в виде пустых коробок от MacDonalds, оставленный на площади туристами. Или не петербуржцами.

* * *

– Привет, Софи.

Я встретился с подругой, с которой как-то вместе пересекались по подработке. Местом встречи мы выбрали чисто питерскую историю: во многих домах в центре Петербурга есть такие квартиры, которые в какой-то момент стали прибежищем для тех, кто боится вечеров, ищет спутников, чтобы разделить отсутствие чего-то нового. Или, напротив, поделиться радостью, успехом. Делиться событием нужно вовремя. Писать и звонить нужно сразу, на первой же волне эмоций. Все остальное – это уже эмоции завтрашнего дня. Именно поэтому такие вот отчасти тайные заведения весьма популярны. Сюда приходят за разговором в атмосфере беззаботности.

– Знаешь, я все больше задумываюсь о жизни в центре. Не могу без центра, каждый свободный миг сюда мчу, – переключившись с приветственных тем, начал я.

– А что именно тебя тут цепляет? Шум? Движение?

– Тут жизнь, Софи.

Пауза для наполнения бокала вина для девушки.

– Я жила на территории «Ленфильма». На Горьковской.

– Мне нужен самый центр. Золотой треугольник.

– Может, это временно?

– Я все свои питерские лета/года здесь. С каждым годом все больше. Этим летом впервые всерьез задумался о жизни здесь. Потому что провожу на этих улицах каждый вечер. Практически.

Спустя паузу, в которую наполнил уже для себя пиалку чаем.

– На Яхте нравится близость «Зенит-арены» – что бы ни говорили, издалека он выглядит волшебно, особенно в вечерней подсветке.

– А вблизи?

– Стадион «Зенита» красив именно издалека. К стадиону Краснодара хочется быть ближе, – сказал я, показав Софи фотографию южного творения.

– Ого, как Колизей прям, – какая необычная реакция.

– У арены на Крестовском сами материалы отделки фасадной части мне не нравятся, дешевые, нет в них души, архитектуры Петербурга. В сравнении с тем же «Петровским». Штукатурка – и та выглядела бы теплее. Но вот стрелы на крыше – это вышка, очень эффектно.

– Это все, что тебе нравится на Яхтенной?

– Еще в том районе есть «Лахта-центр». Но мне нужно движение. Очень интересно, сможет ли башня Газпрома изменить жизнь района, насколько там станет увлекательней с точки зрения развлечений, атмосферы. До уровня центра, Невского с Дворцовой, всяко никак не дотянуться, но придать новый импульс – вполне возможно. И сам дом LEGENDA, конечно, меня радует. Эстетика в деталях.

– Но ведь центр получается все равно рядом с твоим домом?

– Понимаешь, это как иметь возможность продавать что-либо, будучи посредником, или же продавать, работая напрямую. Понимаешь?

– Вроде бы. Но в центре трудно с недвижкой: либо коммуналка раздолбанная, либо дорогие огромные квартиры.

– Да, знаю. Мне нужен новый дом. Построенный в наше время. Есть два таких на примете: дом на Фонтанке и дом у памятника Тургеневу. Там мое место. Достаточно нагло, да, – с улыбкой отметил я.

Пауза. На этот раз на замену углей, поддерживающих тепло кальяна. Наше тепло поддерживали звуки укулеле, которые периодически наигрывала Софи.

– В центре особая атмосфера, – указав на окно, в котором виднелись проплывающие по каналу кораблики.

Еще через маленькую паузу:

– А как тебе большое количество людей? – спросила Софи.

– В Москве вообще избегал скопления людей, некомфортно было. Здесь, наоборот. Москва – сложный город. Там есть много всего, но, чтобы это получить, нужно очень заморочиться. После нее такое чувство, будто она забрала внутреннюю часть тебя, и ты остался существовать только внешне.

И вновь пауза. Такой размеренный ритм был не осознан, но осязаем. И важно было принять такие условия игры.

– Иногда мне кажется, что, переехав в центр, начну чаще, чем сейчас, гулять в парке 300-летия, – смеясь. – Важно не забывать про «хорошо там, где нас нет».