Счастье бродит на кошачьих лапках... Книга 1

Они такие яркие и жёлтые, как...
– Александр Петрович запнулся. пытаясь подобрать подходящее сравнение.

– Как солнышко?
– подсказала оборотница.

– Как цыплята, - поправил старик. — Такие же непоседливые и писклявые.

Девушка улыбнулась, осторожно придерживая кормушку, пока лекарь насыпал туда семечки. Подстёгиваемая охотничьим инстинктом, она жадно следила за птицами, порхающими с ветки на ветку. Калина иногда охотилась в звериной ипостаси. Вот и сейчас голова оборотницы непроизвольно вытянулась вперёд. Кошке хотелось прижаться к земле и замереть. Дождаться, пока добыча расслабиться, и броситься на неё..

– А вот зимой я жду снегирей, - продолжал тем временем Александр Петрович.

Калина через силу отвела глаза от весело тинькающей птички.

– На кого, по-вашему, они похожи?

– На сердце, - с ходу ответил человек.
– На живое, бьющееся сердце.

Калина задумалась. Лекарь похлопал её по руке.

– Снегири обожают рябину. Сегодня уже поздно: нам пора возвращаться и вы замёрзли. А вот завтра я покажу вам любимое место этих пташек в нашем парке.

Хотите?

– Очень. Я буду ждать.
– согласно кивнула оборотница.

Она тоскливо обернулась на здание лечебницы, догадываясь, почему Александр

Петрович велел возвращаться в палату. Скоро здесь появится альфа прайда.

Тандекар навещал кошку каждый день. И каждый его визит становился пыткой для девушки. Мужчина понимал это и не задерживался надолго. Ограничивался скупыми вопросами, оставлял принесённые гостинцы и уходил. Калина видела, что тигр сдерживается, прячет недовольство, но молчала, желая только одного: чтобы он поскорее убрался. Для неё Самхейн и забытые две недели были катастрофой, а

Виджей Тандекар - тем, кто в ней повинен. Его молчание выглядело сейчас как признание вины, а забота - как извинения.

Оборотница уже примирилась со случившимся, не рыдала по поводу потерянной девственности. Однажды это всё равно случилось бы, и первым стал бы не

Тандекар, а кто-то другой. Как правило, если у самки не было возлюбленного, для течки звали кого-то из высокоранговых свободных оборотней. Среди ликоев сейчас это был Илья Ратомский — сын альфы и пока номинальный бета клана. Учитывая их родство, Калине пришлось бы искать другого партнёра. Так что, возможно. всё не так и плохо: и альфа прайда на роль её первого мужчины подошёл идеально...

Именно так утешала сестру Настя. Тётя вообще отказалась говорить с племянницей, стоило Калине попросить забрать её домой. На жалобы девушки, что её держат против воли, дядя как всегда спокойно пояснил:

– Пока не решится вопрос с беременностью, альфа в своём праве.

Илья тоже звонил сестре, но прилетать отказался наотрез:

– Иди ты, кисуня! Я после Самхейна неделю в себя приходил!

Калину обожгло стыдом: что было в общежитии, она помнила.

– Илька, прости! Ты можешь подумать, что я что-то чувствую к тебе, но ты мой брат!

А это всё течка! Ты же сильный оборотень. Вот меня и.

Ликой разозлился.

– Калина, я что, по-твоему дебил?! Конечно, я понимаю. когда меня любят. а когда хотят, - брат отвел взгляд в сторону.
– Да я чуть в штаны не напустил от страха!

Думал, что не спасу... что умрёшь у меня на руках... Ракшас! Не простил бы себя до конца жизни!

Мужчина зажмурился. прогоняя из головы пугающие картинки. А кошка ободряюще улыбнулась:

– Илья, всё хорошо! Я жива и в относительном порядке. Пожалуйста, слетай на капище, помолись Верховному коту, чтобы помог мне вырваться отсюда, и мы с тобой забудем этот Самхейн!

Оборотень растерянно глянул на неё и послушно затряс головой:

– Хорошо, кисуня! Слетаю

...Ночь, а сна ни в одном глазу. За время, проведённое в лечебнице, оборотница уже хорошо отоспалась, восстановилась после течки и теперь не нуждалась в таком количестве отдыха. Девушка валялась на кровати и без интереса перелистывала старые журналы. Потом вспомнила, что видела у заступившей на дежурство Зены свежий выпуск, и оживилась.

Калина бесшумно шла по коридору, гадая, где может быть шустрая тигрица.

Заглянула на пост, потом в процедурную и вдруг услышала шорохи вперемешку со стонами. Она приоткрыла дверь в пустую палату и ошеломлённо уставилась на голую мужскую спину и задницу. Растерявшаяся девушка, открыв рот, слушала громкое дыхание любовников, ритмичный скрип кровати, характерные шлепки... которые она уже слышала раньше

– Сильнее! Да! Да-а-а!!! Кончи в меня! — на пике страсти кричала тигрица.

Кошка задрожала. И словно яркая вспышка взорвалась в голове!

Тоже ночь. И она на шёлковой простыне. Золотистые глаза Тандекара совсем близко. Ощущение его тела на себе и в себе. И толчки - резкие, мощные. Её руки, цепляющиеся за мужские плечи, когда от острого удовольствия перехеатывало быхание, а мышцы сводило сладкой судорогой. И хриплый шёпот. Её шепот!

– Джей, Дже-е-ей!

Калина вспомнила! Словно в тёмной комнате включили свет - и стало видно всё. даже то, что пряталось в дальних закутках. Да, это она позвонила Тандекару.

САМА! Да, они занимались любовью и ей это понравилось. И то, что добило оборотницу окончательно. Она вспомнила, что тигр всегда пользовался презервативами. А потом...

– Кали, подожди, — мужчина через силу отстранился от льнувшей к нему девушки и напомнил: — Резинки...

Он потянулся к прикроватной тумбочке:

– Ракшас!.. Да где же они?

– Мы в гостиную забрали, - напомнила кошка, поглаживая крепкую спину любовника.

– Я сейчас сбегаю вниз.

ОНА остановила оборотня. Толкнула его навзничь и оседлала.

– Не надо... Я рожу тебе сына, Джей!

Тигр на мгновение растерялся, заглянул в глаза девушки и тихо спросил:

– Ты уверена, что хочешь этого?

– Абсолютно. Он родится в густаре, как мой отец, и станет достойным наследником Тандекаров и Ратомских.

Оборотница изящно выгнувшись, — кошка же! — поелозила на мужских бедрах.

Виджей рвано выдохнул и тут же выгнулся, чувствуя её губы на своей шее, улыбнулся:

– А если будет девочка?

– Нет, Джей Будет сын, - Калина выпрямилась. уверенно насаживаясь на твёрдый член.
– Я точно знаю! Я так хочу! .

Протяжно застонав, оборотница свернулась калачиком на кровати в своей палате.

Её трясло в нервном ознобе. И вроде причин ненавидеть Тандекара не было, а

Калина ненавидела! И себя ненавидела за то, что делала, за то, что говорила! И плевать на течку! Мозг отказывался верить, что это всё вытворяла она — ОНА! Та, которая даже целоваться ещё толком не научилась. А тигру позволяла всё и сама ласкала его тело, руками, губами... Воспоминания о минете были самыми неприятными, вызывающими тошноту. Представлять себя на коленях перед мужчиной было унизительно. Как она решилась на такое?! Как можно было это проглотить?! ...