Счастье и тайна

Дом занимал площадь около акра. Это было высокое узкое строение, подъемные жалюзи на окнах напоминали мне Глен Хаус. Перед домом были посажены ели. Они вытянулись высоко и росли беспорядочно, сильно затеняя дом.

На двери была медная пластинка с надписью, гласящей, что это дом доктора. Когда я позвонила в колокольчик, дверь открыла седая служанка в хорошо накрахмаленной шапочке и переднике.

— Добрый день, — сказала я. — Доктор дома?

— Пожалуйста, войдите, — ответила служанка. — К сожалению, его сейчас нет дома. Может быть, передать ему что-нибудь?

Ее лицо напоминало маску, и я подумала, что такое же выражение лица было у Дамарис. Но нервы у меня были так напряжены, что в этот день мне все казалось странным. Я чувствовала себя совсем не тем человеком, каким я была этим утром. Разумеется, я не сомневалась, что нахожусь в здравом уме, но мне в душу заронили злое семя, и я не знаю, какая женщина могла бы сохранить хладнокровие, услышав о себе такое.

В холле было темно. На столе был какой-то цветок и рядом с ним — медный поднос, на котором лежало несколько визитных карточек. Здесь также был блокнот и карандаш. Служанка взяла их со стола и спросила:

— Будьте добры, ваше имя, мадам?

— Я — миссис Рокуэлл.

— О! — она изумленно посмотрела на меня. — Вы хотите, чтобы доктор пришел к вам?

— Нет, я хочу увидеть его здесь.

Она наклонила голову и открыла мне дверь. За ней виднелась какая-то безликая комната, наверное — приемная.

Но тут я подумала, что я ведь не просто пациентка. Доктор — мой друг. Я хорошо знаю его дочь. Я спросила:

— Скажите, а мисс Смит дома?

— Ее тоже нет, мадам.

— Ну тогда, может быть, можно увидеть миссис Смит?

Служанку явно удивила моя просьба, но все же она сказала:

— Я передам миссис Смит, что вы здесь.

Она ушла и через несколько минут вернулась, чтобы сообщить, что миссис Смит будет рада принять меня. Она пригласила меня следовать за ней.

Мы поднялись по лестнице и вошли в небольшую комнату. Жалюзи были опущены, в маленьком камине горел огонь. Возле очага стояла кушетка, на которой лежала женщина. Несмотря на ее бледность и худобу, я тотчас узнала в ней мать Дамарис: на ее лице читались следы былой красоты. Она была укрыта мягкой шерстяной шалью. Ее рука, лежащая поверх этой шали, выглядела такой хрупкой, что, казалось, не могла принадлежать живому человеческому существу.

— Миссис Рокуэлл из Керкленд Ревелз, — сказала она, когда я вошла. — Я рада, что вы пришли навестить меня.

Я пожала ей руку и как можно быстрее выпустила ее. Она была холодная и влажная.

— Видите ли, — начала я, — я пришла к доктору. Но поскольку его нет, я подумала, что, может быть, вы примете меня.

— С удовольствием.

— Как вы себя чувствуете сегодня?

— Как всегда, благодарю вас. То есть… в таком состоянии, как сейчас… я могу только ходить по комнате и то не каждый день, а ступеньки мне уже не под силу.

Я вспомнила, как Рут говорила мне, что жена доктора — просто ипохондрик и для доктора совместная жизнь с ней — большое испытание. Но на ее лице было написано неподдельное страдание… хотя в данный момент она больше интересовалась мной, чем собственным здоровьем.

— Мне говорили, что у вас будет ребенок? — сказала она.

— Наверно, доктор сказал вам?

— О… нет! Он со мной никогда не говорит о своих пациентах. Это дочь сказала мне.

— Я ее видела много раз. Она часто бывает в Ревелз.

Лицо женщины смягчилось.

— Да, Дамарис обожает все, что связано с Ревелз.

— А там очень любят ее. Она прелестна.

— У нее есть только один недостаток. Ей надо было родиться мальчиком.

— Вы так думаете? Я тоже надеюсь, что у меня будет мальчик, но ничего не имею против, если родится девочка.

— Я тоже ничего не имела против — мне-то было все равно.

Я пыталась за разговорами забыть то, зачем пришла сюда, и, наверно, даже не вдумывалась в то, что она говорила, поэтому сказала:

— Значит, доктору было не все равно?

— Большинство честолюбивых мужчин хотят иметь сына. Они хотят увидеть в них свое продолжение. И разочаровать их — целая трагедия. Скажите мне, у вас что-нибудь случилось?

— Почему вы так подумали?

— У вас просто такой вид…

— Я… я хочу проконсультироваться у доктора.

— Ну конечно. Для этого вы и пришли сюда, не правда ли? Я уверена, что он скоро будет.

Хотя бы он скорее пришел, молила я про себя. Мне нужно поговорить с ним. Я сделаю так, что он поймет.

— Он вам нужен так срочно? — спросила она. — Да… очень.

— Из-за вашего положения, наверно?

— Да.

— Я помню, когда я была беременна, каждый раз было столько проблем.

— Я не знала, что у вас еще есть дети, миссис Смит.

— Нет, только Дамарис. Но несколько раз я пыталась родить сына. И безуспешно. У меня два раза рождались мертворожденные девочки и были еще выкидыши на ранней стадии беременности. Последний раз, четыре года назад, мертвым родился… мальчик. Это был такой удар для меня!

Хотя она находилась спиной к свету и я не могла разглядеть ее лица, я почувствовала, как выражение его стало другим.

— Это доктор хотел, чтобы у нас был мальчик. В течение последних четырех лет… после рождения мальчика я так и не смогла оправиться, и все время болела.

Чувства мои были обострены. Хотя я и была озабочена решением собственных проблем, но все же я ощутила, как она страдала. Что-то связывало нас, хотя я и не могла до конца понять — что, но она-то это прекрасно понимала. Однако не знала, замечаю ли это я. Это было странное ощущение. Мне уже пришло в голову, что это плод игры моего воображения. Но я тут же отбросила эту мысль.

Я оставалась сама собой — практичной женщиной, стоящей обеими ногами на земле. «Никто, — яростно твердила я про себя, даже слишком яростно, — не докажет мне, что я схожу с ума»!

Ее руки покорно лежали на шерстяной шали.

Она горько усмехнулась:

— Больше попыток уже не было…

Наш разговор не клеился. Я уже жалела, что не осталась в этой безликой приемной ждать возвращения доктора.

Она попыталась завязать разговор опять.

— Я была очень расстроена, когда услышала о вашей трагедии.