Счастье играет в прятки: куда повернется скрипучий флюгер

Это означало, что Артура тоже нет в городе и что он тоже уехал, не предупредив. Она представила еще одну запертую дверь и пошла к своему дому, не глядя по сторонам.

Ветка большого разлапистого дерева закачалась над самой головой. Марина остановилась. Голубые глаза глядели на нее из листвы.

— А я подумал, если ты не уехала, может, пойдем на озеро? — И поспешно и решительно добавил: — Или еще куда-нибудь погулять. — И еще решительнее: — Можно вечером на дискотеку, но я не умею танцевать. Макс учил, ничего не вышло, лучше и не пробовать.

— Не бойся, я не заставлю. — Только что полная обиды и отчаяния, Марина улыбнулась: сосредоточенный вид Ника не мог не забавлять. — Если спрыгнешь с дерева, обещаю никогда в жизни с тобой не танцевать. Мне как раз на озеро и хотелось.

* * *

Накануне вечером отец спросил:

— Ну что, поедешь к дяде Алику?

Взять и тоже уехать! В Москве не заскучаешь, и на раскопках столько интересного… А завтра Ник обещал разузнать, что делать с адамовым деревом. И показать место в центре, где хорошо кататься на роликах. А еще они собирались покататься на лодках. И Марина покачала головой:

— В другой раз.

— А ты ничего не хочешь ему передать?

— Только саму книгу. Но Грачевы не помнят, кто ее приносил.

— Не везет Алику. И у меня для него нет хороших новостей.

Марина пропустила это мимо ушей — она смотрела на свой подоконник. Белые цветы не появлялись ни вчера, ни сегодня. Значит, это все-таки был кто-то из своих мальчишек. А жаль. Тут она запуталась — чего жаль? Что цветов больше нет или что их приносили старые друзья, а не… Конечно, цветов! Они такие необычные! Марина и мысли, и сожаления изо всех сил старалась вогнать в рамки приличия. Нельзя же, в самом деле, предполагать, что… И фантазировать надо в пределах правдоподобного. Это никак не мог быть Ник, они только вчера познакомились.

Глава 26

— У нас есть адамово дерево? — спросил Ник.

— Да, на нижней аллее, я попробовала посадить, посмотрим, что получится, — ответила его мать, такая же черноволосая и голубоглазая, осматривая высаженные прошлой весной молодые деревца земляничника. Этой осенью они должны зацвести, а плоды созреют только через год, к будущей осени и следующему цветению. Подняла глаза на сына. — Ба, ты, что ли, майку сменил?

— Не важно.

Какую-нибудь любимую майку и джинсы Ник носил обычно весь сезон, отдавая только время от времени постирать, и ни за что не соглашался надеть что-то другое. Зимой к этому комплекту прибавлялся избранный свитер, который так же преданно носился до лета. Но сегодня майка была другая! Чистая! Вдохновленная тем, что сын, возможно, взялся за ум, мать предложила:

— Может, и в парикмахерскую сходишь?

— Ну уж нет. Еще чего. Я про адамово дерево. Мне надо узнать для одного человека, как его правильно выращивать.

— А этот человек — девочка? — полюбопытствовала мать. — У меня на рынке в этот раз одна покупательница и была — остальных интересует только съедобное…

— Не важно, — нахмурился Ник.

— Так ты же утверждал, что с девчонками разговаривать не о чем. Кажется, еще в те времена, когда включал утюг в розетку для радио, чтобы он заговорил.

— Не было этого, — категорично заявил Ник.

— А кстати, Николай, где ты вчера пропадал?

— Гулял с Максом.

— А он заходил за тобой с симпатичной подружкой, я не знала, что сказать.

— А ничего. Нужен будет — сам найду. Мы про дерево говорили. Чего с ним делать-то надо? Я и бумажку взял, чтобы записать.

Глава 27

Надо сказать, что в их дружбе получалось как раз наоборот — это Макс находил Ника, когда ему было нужно. Хотя была ли это дружба, тоже вопрос. Они не проводили вместе целые дни, как Марина со своей компанией, не учили вдвоем уроки, не ходили вместе в школу и обратно. Время от времени Макс возникал с деловым предложением, и они начинали его воплощать, а потом так же непроизвольно расставались до нового замысла.

Идеи взрослели вместе с их генератором, но цель не менялась: каждый раз Макс надеялся разбогатеть. Сначала вполне традиционным способом — выкопав клад. И шаги отсчитывались, и лопаты натыкались на что-то твердое, и сердце замирало, и даже сильно стертая монетка выкатывалась Нику под ноги. Три копейки 1967 года. А совсем рядом с Кудрино в это же время археологи раскапывали древнюю стоянку со множеством украшений и древней посуды, и музей дяди Алика пополнялся новыми экспонатами. Так что идея Макса была вполне здравой, просто копнули не там.

Потом удача стала больше улыбаться: Максим договорился с торговцами на базаре помогать им таскать арбузы, и мальчишки каждый вечер получали арбуз за труды. И елся он, заработанный, по-особенному.

Про пункт приема цветных металлов Макс тоже узнал первым, правда, за мотками медной проволоки должен был лезть Ник, как более ловкий. Причем это оказалась не свалка, а чье-то частное владение, чуть ли не какой-то фирмы, но Ник вовремя унес ноги, а Макс сказал: «Ну и ладно, еще что-нибудь присмотрим».

Присмотрел он бензоколонку, где можно было мыть машины всем желающим. Но бизнес пресекли другие пацаны, заявившие, что это их место.

— В некоторых семьях есть нечего. Мальчишки, может, на еду себе зарабатывают, — сказала мама, слушая возмущения Ника. — А вы на что?

Он, честно говоря, озадачился. Макс не мог прожить без мороженого, жвачки, без новых кассет, лазерного фонарика, хороших роликов и многого другого. И трещал без умолку, чего себе накупит, когда они приступали к очередному проекту. Нику же нравились привкус риска и холодок неизвестности, сопровождавшие их вылазки, больше, чем будущая прибыль.

А это можно было, в общем, и иначе ощутить. Дать себе задание доплыть дотуда, откуда берег кажется совсем неразличимым — и доплыть. Забраться на крышу девятиэтажки и, бросая кленовые крылышки, падать взглядом вслед за ними — а ласточки схватывают их на лету, принимая за насекомых. Не говоря уже о поездках с матерью, которые он очень любил, — Подмосковье, Золотое кольцо, Кавказ. Ничто не заменит ветер странствий, будь он солнечным и сухим, влетающим в окно автомобиля или автобуса, или морским, с брызгами из-под воздушной подушки «метеора».