Счастье из чужой вселенной

— Я пойду первым и буду зачищать пространство, — произнёс Айлир, — а ты беги вперёд. Не думаю, что Гребл хороший боец. Попробуй подстрелить его из парализатора. Сможешь?

— Я справлюсь, — отозвалась с непоколебимой уверенностью, которая мной владела.

Страх и сомнения куда-то ушли. Я не позволю этой твари опять улизнуть. Хватит. Он погубил столько жизней, что в Аду ему гарантированно привилегированное место. А моя ненависть, казалось, просто не имеет границ.

Я презирала убийства и смерть, но, столкнувшись с Греблом, осознала их неизбежность. Или мы уничтожим его шайку, или они нас. Поэтому я не стала возражать, когда Айлир выбрал не бластеры или парализаторы в качестве оружия, а смертоносные нейтрализаторы. Я и сама вооружилась, кроме парализатора, лучевиком, так, на всякий случай.

Стоило мне открыть двери, как Айлир принялся отстреливать врагов. Слышались вопли ужаса и изощрённые ругательства. Эр, как и я, был спокоен и собран. Словно всё иное отошло на задний план и осталась только цель — не дать уйти этому уроду любой ценой.

Я бежала по коридорам, не обращая внимания на кучки пепла, и, как только достигла комнаты, где обитал лимин, дверь за моей спиной не просто закрылась, а заблокировалась. Что за…?!

— Я ждал тебя, — произнёс Гребл.

— Ты просто не смог сбежать, не успел добраться до своего телепорта, — выплюнула я.

— Ошибаешься, — мотнул он головой. — Я именно тебя дожидался. Знал, что ты бросишься в погоню, и не прогадал. Мы здесь одни, и я этому рад.

— Ты прав, мы одни, и я советую тебе не совершать резких движений, — процедила сквозь зубы.

— А то что? — хмыкнул мужчина. — Выстрелишь?

— Не сомневайся, — пообещала мрачно.

— Нет, Ева, ты не убийца, — без тени страха произнёс Гребл. — Более того, ты даже из парализатора не сможешь выстрелить, глядя мне в глаза. Я не успел исправить этот недостаток в тебе.

— Я выстрелю! — крикнула нервно.

Чёрт. Он словно мысли мои читает. Я ненавижу его всей душой, но не нахожу сил нажать на кнопку и слушаю всю эту ересь.

— Не выстрелишь, — покачал лимин головой. — Поэтому я смогу забрать тебя с собой.

Достав странный круглый прибор, он потыкал там что-то, и из неприметного куба в углу вытянулось нечто, напоминающее каплю воды радужного цвета. Неужели это…

— Да-да, ты угадала, это и есть телепорт, — просиял Гребл. — Я много лет бился над задачей его создания. То, что ты видишь, я назвал дружественной антиматерией. За основу принят принцип действия всем известных чёрных дыр. Что такое чёрная дыра, Ева? Это портал в другие, очень далекие от нас, галактики. К сожалению, они уничтожают любую биологическую жизнь, поэтому все угодившие туда просто исчезают. Но мне удалось создать управляемый безвредный аналог.

Как бы неистово я ни презирала его, в очередной раз восхитилась гениальностью Гребла. Подобное изобретение может изменить мир. Жаль, что, мечтая этот самый мир поработить, лимин этого не видит.

— Ты идиот, если думаешь, будто я соглашусь куда-либо с тобой идти, — произнесла вместо похвалы.

— Кто же тебя спросит, — ухмыльнулся этот гад и начал приближаться.

— Не подходи! — взвизгнула отступая. — Что, чёрт тебя дери, тебе от меня нужно?! Почему ты так фанатично преследуешь меня? Почему не сбежал, а ждал, когда я приду?

— Ева-Ева, — протянул Гребл, — по-моему, это очевидно. Удивляюсь, что ты с твоим умом сама ещё не поняла. Хотя, излишняя эмоциональность затмевает твой рассудок. Ничего. Я это исправлю.

Я окончательно потеряла нить разговора. О чём толкует этот сумасшедший?

— Моя неосмотрительность двадцать восемь лет назад дала тебе жизнь, — произнёс лимин, и каждое слово, словно неподъёмный камень, падало в пространство.

— Нет, — замотала я головой, отрицая саму вероятность подобного.

— Да, Ева, я — твой отец, — прозвучал приговор. — Всё, что в тебе есть от лиминов, моё.

Меня затошнило. Это не может быть правдой! Просто не может. Я не хочу. Но, увы, что-то внутри шептало: он не врёт.

— И поэтому ты надо мной издевался? — закричала я, не контролируя подступающую истерику. — Хотел превратить в чудовище?

— Глупая ты, — вздохнул мужчина. — Я хотел сделать тебя совершенной. Оружием. Дать возможность отомстить за все унижения этому миру. Избавить от слабостей и сомнений. И боль — не большая цена за такие возможности.

— А ты меня спросил? — задохнулась я. — Спросил, надо ли мне это? Нет, ты мне не отец. Родители любят своих детей, а не бросают у порога детдома! Так что я — сирота, и всегда ею была.

Хотелось плакать. Я просто не знала, как жить с такой правдой. Как вынести осознание родства с чудовищем?

— Такая же, как мать, — скривился Гребл. — Эмма тоже обвиняла меня в жестокости, хотела оставить тебя себе. Пришлось избавиться от неё.

Эти слова оказались словно контрольный в голову. Воздуха стало отчаянно не хватать. Меня накрыло убийственный осознанием — моя жизнь могла быть иной. Без постоянных издевательств со стороны окружающих, без вечной борьбы за место под солнцем. Могло не быть этой тоски и бесконечного одиночества. У меня могла быть мама. Она любила бы меня, она хотела остаться со мной. И всего этого Гребл лишил меня во имя своих двинутых целей. Он изуродовал мою жизнь, убил мою мать и жаждет разрушить то, что ещё осталось. Не позволю! Ненавижу!

— Ты монстр, — прошептала я. — Чудовище. Никогда не прощу тебе всего, что ты сотворил. И ты ошибаешься. Я не столь бесхарактерна, как тебе хотелось бы.

А потом я нажала на кнопку. Тихое жужжание, и с воплем Гребл повалился на пол, парализованный. Странное дело, недавно я не могла найти сил даже парализатором воспользоваться, сейчас мне хотелось его убить. И лишь остатки здравого смысла заставили оставить ему жизнь. Он нужен властям живым, чтобы остановить ненавистный вирус, достать из его головы формулу вакцины.

Внутри всё словно заледенело. Я будто выпала из времени и пространства. Не сразу осознала, что Айлир рядом и безуспешно пытается добиться от меня хоть какой-то реакции. Оглянулась на дверь, она была вся изуродована. Похоже, иначе внутрь было не попасть.

Сам факт родства с Греблом заставлял меня чувствовать себя чудовищем. Намного большим уродом, чем привыкла. И Айлир не должен марать об меня руки.

— Не трогай меня, — прохрипела я. — Я урод. Я его дочь.